Хьюго поднялся на ноги. Он стоял у кушетки, молча глядя на нее. Он видел ее обнаженное тело, которым только что обладал. Он видел ее улыбку — обольстительную улыбку любовницы. Ее голос, требующий удовлетворения, все еще звучал у него в ушах. Он все еще ощущал прикосновение ее рук, возбуждавшее, мучительное, волнующее и требовательное… Он видел девушку, доверием которой он пренебрег, девушку, которую он лишил невинности. Но он также видел и обольстительницу — женщину, которая не сомневалась в силе своей красоты и знала, как использовать эту силу.
В его голове замелькали мысли и образы. Он видел Элизабет в ее дочери, но Элизабет была лишена страстей, желаний. Она была чиста и хрупка, как хрусталь, несмотря на все усилия мужа запятнать ее чистоту.
Но дочь Элизабет была еще и дочерью Стивена, человека сильных страстей и желаний. И когда Хьюго смотрел на девушку, лежавшую в раскованной позе, ту, которую он только что сделал женщиной, ему показалось, что в ее крови бушуют страсти ее отца.
Господи помилуй! Да ведь ей бы понравилось в подземной часовне.
Отвратительная мысль тошнотой подкатила к горлу, и перед глазами у него заплясали черные точки… Он схватил брошенную ею ночную рубашку:
— Прикройся!
Отрывистый приказ так потряс ее после долгого молчания, что Хлоя даже не попыталась взять ее у него. Она лежала неподвижно, взирая на него, и растерянность сменила мягкий свет в ее бездонных голубых глазах.
Хьюго бросил рубашку ей на живот.
— Прикройся, — повторил он, — а затем отправляйся наверх в свою комнату. — Он отвернулся от нее, натягивая штаны дрожащими руками.
Не веря своим ушам, Хлоя села, спустив ноги с кушетки. Но сдвинуться с места она не смогла, слишком потрясенная, чтобы что-то делать.
Хьюго резко повернулся:
— Ты слышала, что я сказал?
Он грубо сдернул ее с кушетки:
— Я велел тебе одеться.
Он взял ее рубашку, накинул ее ей на голову и руки продел в рукава.
— А теперь отправляйся в свою комнату.
— Я не понимаю, — прошептала она, скрестив руки и обняв себя за плечи. — Что я сделала? — Ее охватил страх при виде ярости и отвращения, бушевавших в его взгляде.
— Убирайся! Немедленно!
Она выбежала из комнаты, Данте последовал за ней по пятам.
Хьюго стоял, уставившись в пустой камин, а в голове мысли проносились вихрем. Может быть, этого и не было… Может быть, в пьяном угаре ему привиделось все это. Бренди иногда способно на такие штуки, что не всегда потом понимаешь, что правда, а что — фантазия.
Однако отрицание — это всего лишь попытка избежать ответственности, не мог не подумать он, и спустя минуту направился закрыть дверь, которую Хлоя оставила открытой. Он искоса посмотрел на кушетку. На выцветшей бархатной подушке виднелось темное пятно — там, где чуть раньше лежала Хлоя.
Он сел за пианино, не замечая занимавшегося за окнами рассвета. Хлоя не была виновата ни в чем. Ее обольстительное поведение было всего лишь поступком молодой девушки, пробовавшей свои силы. Она не знала силы своих чар и не знала, как устоять перед бурей чувств и желаний, ранее неведомых ей. Он сам должен был контролировать ситуацию. Резкий отпор навсегда бы положил этому конец… А вместо этого…
Хьюго схватил бутылку с бренди и запустил ее в отделанную панелями стенку.
— Господи Боже мой, как же это три здоровенных идиота не смогли поймать семнадцатилетнюю девчонку? — Джаспер Грэшем в недоумении уставился на троих мужчин, ежившихся от утренней прохлады в конюшне Грэшем-холла.
— Это не наша вина, сэр. — Джетро Грант, единственный из троих, державшийся прямо, заступился за своих раненых дружков. — Это все та собака, которая прокусила Джейку руку ну прямо насквозь. И разве ж мы могли подумать, что на дороге вдруг окажется какой-то человек, да еще с ножом! — В его голосе появилась агрессивная нотка. — Вы ничего такого не говорили, что при ней будет охрана, сэр Джаспер. У Неда чертовски здоровенная дыра в плече… прошу прощения, сэр.
Глаза Джаспера, бесстрастные и непроницаемые, скользнули в сторону человека, стоявшего перед ним. Джетро вздрогнул, откашлялся, и его плечи поникли.
— А чьим ножом воспользовался этот всесильный нападавший? — тихо зашипел Джаспер. — Не пытайтесь оправдать свое неумение. Задание было простым, а вы сорвали его. — Он повернулся на каблуках.
Джетро в панике посмотрел на своих дружков, затем снова заговорил, и голос его слегка зазвенел:
— Сэр Джаспер… сэр, а как же наша плата? Вы же обещали по гинее каждому.
Джаспер резко повернулся, и Джетро отшатнулся от его невыразительных и ввалившихся глаз, которые, казалось, раздирали его на части.
— Я плачу за выполненную работу, а не за провал троицы дураков. Убирайтесь отсюда.
— Но, сэр… сэр, Нед не может работать с такой дырой в плече, а ведь ему надо деток кормить… Шестеро их, сэр, и скоро еще один появится.
— Убирайтесь с моей земли все трое, пока я не натравил на вас собак.
— Но, Джаспер, справедливо ли это? — несмелый вопрос задала женщина, закутанная в шаль, только что появившаяся во дворе конюшни.
— Вы сомневаетесь в моем решении, мадам?
Редкая для Луизы Грэшем отвага под пронзительным взглядом мужа тут же сменилась робостью:
— Нет, конечно, нет, сэр. Я бы никогда не позволила этого, только… — Она замолчала.
— Только что же, моя дорогая?
Она понуро покачала головой.
— Нет, ничего… право, ничего.
— Ты простудишься здесь, дорогая. Уверен, что у тебя достаточно дел в доме. — Голос его был мягким, но тем не менее это был приказ.
Луиза поспешно покинула двор, не глядя на троих мужчин, которых она только что пыталась защитить.
— Криспин, проводи их из усадьбы.
— Конечно, сэр. — Отчим ушел, и Криспин оттолкнулся от стены, которую он подпирал в течение всей перепалки. Он прошел в кладовую и вернулся, неся тяжелый хлыст. Его глаза весело сверкнули, когда трое незадачливых похитителей в ужасе кинулись к воротам. Он лениво шел за ними, щелкая хлыстом у их пяток, пока они не достигли аллеи и не остановились у ворот.
— Всего доброго, джентльмены, — сказал он, насмешливо поклонившись, а затем медленно отправился обратно, рассеянно перекидывая ногой камешки гравия на капли крови, оставленные на дороге ранеными мужчинами.
Его мать вышла из тени, когда он вернулся в дом. Она протянула ему пригоршню монет и проговорила испуганным шепотом:
— Криспин, ты должен отдать это тем мужчинам. Жена Неда скоро будет рожать, и если он не сможет работать, то у них не будет еды…
— Не будь такой мягкой, мама. — Криспин взглянул на небольшую кучку монет, зная, как долго его матери пришлось копить эту жалкую сумму, откладывая карманные деньги, которые ей удавалось выпросить у мужа в случае крайней необходимости.
