Кейт слегка улыбнулась, вспомнив тот единственный раз, когда ей удалось одержать верх над дорогим кузеном Люсьеном. Воскресив в своей памяти его худое ястребиное лицо, она как бы воочию увидела шрам, которым его изуродовала. Они с Перси были еще совсем детьми, на несколько лет моложе Люсьена. Но когда они действовали сообща, им удавалось справиться с более сильным противником. Пока Перси отвлекал внимание Люсьена, размахивая перед его носом кулаками, она подобрала осколок фарфоровой чашки и этим острым черепком изуродовала и Люсьена на всю жизнь.
Но по иронии судьбы именно он искалечил ее и погубил. В последующие годы Люсьен процветал, шрам на щеке не портил его, а лишь придавал ему некую таинственность, способствовал укреплению за ним репутации человека не слишком разборчивого в средствах и опасного. Люсьену, герцогу Камарейскому, никогда не приходилось выносить столько тяжелых страданий, сколько выпало на ее долю. Невзирая на все их с братом ухищрения, Люсьен унаследовал Камарей. Он обладал богатством и властью, о которых она могла лишь мечтать. А вот теперь у него еще родились и близнецы. Люсьен имеет все, а она, Кейт, ничего, отныне с ней нет даже Перси.
– Ну, чего ты там расселся? – крикнула Кейт терпеливо ожидавшему кучеру. – Или ты думаешь, я намерена торчать здесь, пока ты размышляешь над злом, царящим в мире? – Внутреннее нетерпение придало ее голосу особую резкость. – Отвези меня в гостиницу «Королевский гонец». Надеюсь, ты знаешь, где она находится?
– Да, миледи, – коротко ответил кучер. Его подмывало сказать, что у него такая работа – знать все гостиницы, таверны и кофейни в Лондоне, и он знает их еще с тех времен, как ходил под стол пешком, но он придержал язык. Однако желание поскорее освободиться от странных пассажиров заставило его подхлестнуть лошадей, которые поскакали по Пиккадилли сквозь наступившие сумерки и густой туман, едва позволяющий видеть их головы.
Гостиница «Королевский гонец» была небольшим, очень опрятным заведением, уютно располагавшимся на боковой улочке около переулка Сент-Мартина. Это было излюбленное место всех прибывающих в Лондон путешественников. Ее популярности способствовала близость к «Ковент-Гардену» и «Друри-Лейн», к торговому центру, находившемуся на Оксфорд-стрит, а также к скверам и паркам Вест-Энда, где любили прогуливаться знатные и богатые люди. Однако вопреки всем этим преимуществам гостиница «Королевский гонец» была не из самых модных, именно поэтому Кейт выбрала ее: здесь ей почти не угрожала возможность встретиться со старыми лондонскими знакомыми или венецианцами, которые могли бы ее узнать. Именно здесь предпочитал останавливаться Никколо, граф Расгьери, когда приезжал в Лондон. Граф часто упоминал об этой гостинице, рассказывая о своих поездках; а она бережно хранила в памяти каждое его слово о любимом отечестве. И теперь для нее было странным утешением знать, что именно тут останавливался граф, что он ел и спал под этой самой крышей.
Когда Кейт вошла в гостиницу, ее сразу же обдало волнами тепла, вокруг нее заструился свет. Из ресторана слева от входа доносились звуки, свидетельствовавшие о том, что там трапезничают: слышался веселый смех, звенела фарфоровая посуда и столовые приборы. Мимо, высоко держа тяжелый поднос с наполненными до краев кружками эля, торопливо прошла официантка. Держать поднос одной рукой было довольно рискованно, тем не менее она успешно с этим справлялась. С несколько озабоченным выражением лица она обходила всех посетителей, наполнявших небольшой холл.
– Я таскаю эти кружки быстрее, чем их могут выпить, – сказала через плечо официантка, исчезая в дымном зале ресторана. Ее появление там вызвало приветственные крики и грубоватые шутки.
– Вам, вероятно, нужен номер? – спросила, подплывая к Кейт, невероятно тучная женщина. Ей лишь с трудом удалось протиснуться через узкую дверь в задней стене холла. Ее напудренные кудри венчал чепец с лентами, завязанными под двойным подбородком. На талии, если, конечно, это можно назвать талией, был повязан широкий передник; когда она жестикулировала, на пальцах ее – толстых обрубках – вспыхивала богатейшая коллекция драгоценностей.
«Тяжелая, должно быть, у нее ручища!» – подумала Кейт, заметив, как возвращавшаяся с пустым подносом официантка вильнула в сторону от своей госпожи, видимо, опасаясь, что та может ударить ее по неприкрытым плечам.
– Деньги вперед, такое у нас правило. И никаких иностранных монет, – предупредила хозяйка гостиницы, тыча пальцем себе в ладонь, где у нее лежало несколько английских шиллингов. – Английские деньги. Компреневу?– спросила она, положив руки на свои огромные бедра и устремив презрительный взгляд на старую служанку, которая что-то говорила на непонятном ей языке. Между тем великан, возвышавшийся над двумя женщинами, продолжал молча смотреть куда-то мимо всех. – Ох уж эти мне иностранцы, – пробормотала она, – хотят, чтобы я поняла, что они лопочут на своем языке здесь, в Лондоне!
– Но я вас прекрасно понимаю, добрая женщина, – с подчеркнутым высокомерием ответила Кейт; каждое отчетливо произнесенное ею слово было словно сочащийся кубик льда. – Конечно же, я заплачу только английскими деньгами, никакими другими.
– О, – тихо выдохнула хозяйка, и ее лицо побагровело от досады. – Извините, миледи, – быстро проговорила она. Хозяйка отнюдь не была глупа и сразу поняла, что перед ней настоящая леди. – Ваша служанка говорит на каком-то тарабарском наречии, вот я и подумала, что вы тоже иностранка. Почти все мои постояльцы – с той стороны Ла-Манша, и если бы вы знали, сколько труда мне стоит втолковать им, чтобы они платили нашими английскими деньгами. Разрешите мне вам сказать...
– Не стоит. Поскольку в этом смысле никаких проблем у нас не предвидится, остальные ваши заботы меня не интересуют. Я только что из Венеции и хочу отдохнуть с дороги, – протянула Кейт скучающим тоном. Повелительным жестом остановив затянувшиеся излияния словоохотливой женщины, она спросила: – Так есть ли у вас комнаты, которые я могла бы снять?
– Разумеется, миледи. Пожалуйста, следуйте за мной – «Королевский гонец» славится своей чистотой и порядком, – похвасталась она, с трудом поднимаясь по лестнице, которая трещала и скрипела под ее тяжестью. – Все наше белье хорошо проветрено и высушено. Вина подают самые лучшие. И не сочтите меня нескромной, но я – одна из лучших поварих во всем Лондоне. Даже умею готовить некоторые иностранные блюда, – великодушно добавила она, не остановившись, даже когда навстречу им, с мышью в зубах, кинулся полосатый кот. – Сам раздобыл себе обед. Хороший мышелов, этот кот... А вот и ваши апартаменты. Самые лучшие, с видом на улицу. Со стороны двора слишком шумно. Я подумала, что вам нужны тихие и спокойные апартаменты, – добавила она, ибо от ее острых глаз не ускользнуло, что гостья в трауре. – Вы приехали на похороны? – с сочувствием прищелкнув языком, спросила она.
