— Ты ужасно испорченный, — прошептала она, но ее взгляд на секунду встретился с его глазами и разрушил упрек, содержащийся в словах.
— Тогда «да». — Он был проницательным мужчиной.
— Чел, победил или нет Дангэнон Плитуса в Донкастере в восемьдесят пятом во время Сейнт Леджер Стэйкс?
Лицо ее отца приобрело розовый оттенок, который всегда появлялся при жарких спорах о скаковых династиях.
— Победил, — сказала она. — На две мили за три минуты сорок пять секунд, Плитус за 3:55, Мэстфлайтретий за 4:02, затем Жавалин и Доримант.
— Я говорил тебе, Балард, — торжествующе сказал граф, возвращаясь к горячему спору.
— Очень впечатляюще, — спокойно сказал Синджин.
— Воспитывалась в своей семье… — Она повела плечами. — Жизнь в лошадях.
— Твоему отцу будет тебя не хватать, когда ты… — Слова «выйдешь замуж» при данных обстоятельствах прозвучали бы неловко, он заменил:
— Покинешь дом.
— Я не планирую покидать дом. — Челси выделила последние два слова, а потом взглянула на него и улыбнулась. — Не каждая женщина ищет мужа, ваша светлость, будьте спокойны.
Теперь она была не в грубой одежде, а в костюме для верховой езды из ярко-красного бархата, подчеркивающем ее пышные формы; золотые волосы, спутавшиеся в беспорядке всего лишь несколько часов назад, теперь были уложены в прическу, которую завершала маленькая шапочка, украшенная плюмажем; в ушах были изысканные жемчужные серьги; губы были розовыми от утренних поцелуев. Ему почему-то показалось, что красивая дочь графа изменит, свое мнение, когда приедет в Лондон в следующем сезоне и каждый мужчина в свете, кому позволено и не позволено, будет осаждать ее.
Эта мысль заставила его почувствовать раздражение.
— Без сомнения, ты изменишь свое мнение в Лондоне, — сказал он, в голосе его безошибочно, узнавалась ворчливость.
— Если все будет по-моему, я не поеду в Лондон.
Я останусь с семьей в Аиршире и буду заботиться о своих лошадях.
— Твой отец захочет, чтобы ты…
— Возможно, он кое-чему научился, — вставила она. — Как считаешь?
— Чел, подойди сюда. Скажи Харту, что ты говорила вчера о тонике для Туна, который ты даешь после бега.
— Простите, — сказала она герцогу с вежливой улыбкой.
Он видел, как она подошла к группе мужчин и с некоторой небрежностью стала рассказывать, ее объяснение сразу же всех заинтересовало.
«Она бесконечно занимательная, — подумал он. — Но только как женщина, но и как равный человек».
Потрясающая мысль. Он никогда раньше не знал такой способной женщины. Легкая улыбка приподняла уголки его губ.
«Хотя то, что меня привлекало в ней, — реалистично отметил он, — было больше связано с ощущением, чем со способностями».
* * *
Лошади графа Дамфрисского в тот день выиграли все четыре забега, конюшня герцога Сетского довольствовалась вторыми местами. Синджин получил некоторое количество уколов, которые принял дружелюбно.
— Нельзя выигрывать все время, — мило сказал он.
Челси тайком послала ему воздушный поцелуй, зная о его причастности к их победам.
Фордхэм поворчал немного, но Синджин высоко оценил его виртуозную езду, которая обеспечивала точно второе место. Отличная линия, полным галопом на протяжении двух миль.
— И это не надолго, — пообещал Синджин. — Только до конца недели.
Сенека уловил направление амурного интереса его друга в тот день прямо после первой скачки и, когда они возвращались в Сикс-Майл-Ботом, он только предупредил:
— Когда ты поедешь в Оакхэм на следующей неделе, возьми в качестве извозчика Джона. Ему можно доверять.
— Как ты узнал? — Синджин встревожено посмотрел на него, сидя напротив в экипаже.
— Ты послал вперед прислугу, чтобы приготовить охотничий домик. Охотничий сезон закончен, ты словно самец при полном возбуждении, и ты никогда не заставлял Фордхэма или другого жокея придерживать лошадь. Ты проиграл четыре забега сегодня днем. До этого ты за месяц не проиграл четырех раз.
— Она стоит того. — Взгляд удовлетворенного человека встретил глаза Сенеки.
— Я надеюсь, тебя не застрелят.
— Я могу о себе позаботиться.
— Ты хочешь охрану?
Синджин отрицательно покачал головой.
— Ее семья поедет в Йорк на скачки, а она в это время якобы поедет навестить двоюродную сестру в Апингем. Всего лишь неделя, ничего не должно случиться.
Сенека поджал губы, затем приоткрыл рот, чтобы сказать, задумался еще раз и, наконец, произнес:
— Ты никогда не был так.., безответственен. — Все что угодно может случиться из-за незамужней женщины. Ты угодишь к алтарю. Она стоит того?
— Поверь мне. Этого не случится. Я просто не могу сказать тебе сейчас.., почему.
— Я бы поостерегся. — После примерно двух лет сражений в войне короля Георга оба мужчины знали, что такое выжить, но Сенека потерял свою семью в этой войне. Это улучшало защитные реакции.
— Я не хочу телохранителя. Я не хочу, чтобы кто-нибудь был там. Я отошлю Джона обратно на неделю.
— Ты собираешься готовить сам? — Удивление Сенеки было очевидным.
— О, дьявол, я не подумал об этом. — Он знал, что хозяйство ведется армией прислуги, еда не входила в его расчеты. Он предполагал, что кухни существуют во всех его домах, хотя он редко в них заглядывал. — Я привезу еду.
— Как она может быть настолько хорошей? — Сенека говорил с мужским пристрастием, у него были обширные сведения о предпочтениях Синджина в чувственных развлечениях.
Широкая улыбка Синджина служила ответом на вопрос, хотя и в общей форме. И затем он повел плечами.
— Я не знаю. Я должен знать.., учитывая…
— Ты развлекал немало женщин в Англии и на континенте.
— Ив колониях, — весело добавил Синджин. — Она разбирается в лошадях.
— И?
Синджин снова улыбнулся, у него было в высшей степени радостное настроение для человека, который только что проиграл подряд несколько скачек, и это первый раз за десять лет со дня открытия его конюшни.
— И если бы она не умела отличать лошадь от барсука, это не имело бы значения, если говорить правду.
— Ты безнадежен, — смирившись, сказал Сенека.
— Возможно, да. — Синджин снова расплылся в довольной улыбке.
Остаток недели прошел также хорошо.
Лошади проигрывали с минимальным разрывом, так что ничего не было заметно.
Граф Дамфрисский выигрывал.
Синджин тоже считал последние дни Ньюмаркета очень прибыльными. В смысле будущей «недельной благодарности».
Когда в пятницу Туна выставили на продажу, Синджин купил его через агента, не уверенный, что граф продаст ему лошадь. И оставил распоряжение отправить чалого на север в одно из своих владений.
