— Довольно странное намерение, — усмехнулся граф.
Он думал, что никогда больше не увидит Бенедикта. Этот лицемер предал его, трусливо прячась за спиной Арчи, пока не получил его, Эдриана, законное наследство. Закрывая плотнее дверь кабинета, он вспомнил глаза Бенедикта в день свадьбы.
— Не желаешь выпить? Может, бренди?
— Виски. Прошу, Эдриан, поверь, я ничего не знал, поступок отца удивил меня не меньше, чем тебя.
— И ты действительно считаешь, что я тебе поверю?
— Да, — взволнованно начал Бенедикт. — Как я мог об этом знать? Отец был в Лондоне, я в Парке. Я и о Филиппе не знал.
— Смерть Филиппа тут ни при чем, брат. Арчи несколько лет к этому готовился, и тебе все было известно. Бенедикт долго смотрел на бокал.
— Ничего подобного, — наконец заявил он. — Именно смерть Филиппа от твоей руки заставила его принять такое решение.
Смерть Филиппа от его руки… Здорово сказано! Эдриан подошел к буфету и налил себе новую порцию.
— Клянусь, я не собирался заводить об этом разговор, — виновато сказал Бенедикт. — Я только хотел объяснить. Между отцом и тобой что-то произошло… не знаю, что именно и почему… но я в этом не участвовал. Я не мог на него повлиять, он был непреклонен. И пусть я не в состоянии ничего изменить, мое отношение к тебе осталось прежним.
— Твое отношение? — саркастически усмехнулся Эдриан. — Тогда, в Парке, ты его никак не проявил.
— Я был потрясен не меньше тебя.
Граф подошел к столу и начал перебирать лежащие там бумаги. Ложь! Бенедикт прекрасно все знал еще до разговора в библиотеке. Но… что мог предпринять такой слабовольный человек?
— Мне до сих пор не верится. Я много раз думал о причине его презрения. Оно всегда было… необоснованным, я понятия не имею…
— Ты когда-нибудь спрашивал у него? — поинтересовался Эдриан, небрежно просматривая бумаги.
— Нет. А ты? — после долгого молчания ответил Бенедикт.
Если рассказать ему всю правду, это обесчестит мать, а кроме того, узнав обо всем, брат получит над ним власть.
— Невзирая па причины, это нечестно. Клянусь, я пытался убедить отца, чтобы он посмотрел на тебя моими глазами. Я восхищался тобой с раннего детства, Эдриан, и мысль о том, что мы постепенно отдаляемся друг от друга, для меня невыносима.
Граф не верил ни единому слову, видя перед собой только лицо брата во время свадьбы, боль в его глазах и такое же страдание на лице мертвого Филиппа. Кузен тоже восхищался им. А он навлек беду на них обоих…
Честно говоря, каким бы ни был его брат, он не похож на Арчи. И если бы он не принял сторону отца в борьбе за наследство, не состоялась бы и эта недостойная свадьба.
— Мне очень жаль, что так получилось с Лилианой, — вдруг признался Эдриан и сам удивился сказанному.
— С Лилианой? — растерянно повторил Бенедикт.
— Я очень сожалею, что причинил тебе боль, женившись на ней.
— Пустяки. Никаких особых чувств я к ней не испытывал, мне лишь казалось, что она может стать хорошей женой. Она ничего для меня не значила.
Лжец! По тому, как он усердно возился со своей манжетой, было ясно, что даже теперь она ему небезразлична. И естественно, Лилиана выбрала самый неудачный момент, чтобы заглянуть в кабинет.
— Эдриан… — Увидев деверя, она замолчала, но потом вошла, а за ней и оба щенка. — Бенедикт!
На миг графу показалось, что она бросится в его объятия, однако Лилиана резко остановилась и с улыбкой взяла Бенедикта за руку.
Тот подхватил ее под локоть, отшвырнув ногой одну из собак, которая положила мокрые лапы ему на бриджи.
— Лилиана, как я рад нашей встрече! — засиял Бенедикт. — Вы прекрасно выглядите.
Она ничего для него не значила? Да только слепой не увидит, как он ее обожает!
— Вы приехали один? Погостите здесь? Я хочу услышать все новости. Я получила от Каролины письмо, она пишет…
— Можете сообщить вашей сестре, что мистер Фезер не перестает с нетерпением ее ждать, — улыбнулся Бенедикт.
— Чудесно! Думаю, папа все же согласится. — Она потянула его к дивану. — А Том прислал вам что-нибудь? После моего отъезда я получила от него только одно письмо.
— Тому очень нравится в Бате. Теперь нужно, чтобы кто-то сообщил об этом мисс Девис, — со смехом ответил Бенедикт. — О, вы должны мне обо всем рассказать!
Деверь с энтузиазмом принялся рассказывать о каком-то деревенском танцевальном вечере и всякий раз пыжился от гордости, когда она смеялась. Лилиана заинтересованно ловила каждое его слово, а щенки крутились у ее ног, дожидаясь полуденного купания. Эдриан наблюдал за ними, приходя в отчаяние от мысли, что они прекрасно друг другу подходили, а он их разлучил. Лилиана никогда еще не выглядела такой радостной. Граф сжал зубы. Невероятно! Видимо, он сошел с ума, раз испытывал ревность. Головная боль, начавшаяся от разговора с Бенедиктом, уже застилала ему глаза, и Эдриан направился к двери. Пусть без него поболтают о людях, которых он не знал и не желал знать, о событиях, которые его не интересовали.
— Эдриан, посидите с нами. Вам наверняка интересно услышать все новости, — попросила Лилиана.
— Полагаю, Бен останется здесь на несколько дней. Мы еще успеем поговорить, — ответил граф и вышел, пока боль не свалила его с ног.
Несколько дней превратились в неделю, а Бенедикт и не собирался уезжать. Он вел себя вполне корректно, выказывал большое почтение невестке, да и она, видимо, получала удовольствие от его общества. Может, он действительно хотел наладить отношения? Глядя на них, Эдриан ощущал бремя вины и гнетущую тревогу за жену. Если бы она не плакала ночью каждый раз, когда он уходил от нее, его бы совершенно не волновала мысль о том, что человек, который мог сделать ее счастливой, находится в этом доме. Интересно, проявляла бы Лилиана такую же страсть в постели с Бенедиктом?
Однажды Эдриан видел, как они гуляли по морозу, как его брат, склонив к ней голову, слушал ее с таким выражением, будто она рассказывала что-то необыкновенно интересное. Но теперь для них все кончено: он сам их разлучил, и ничего уже нельзя исправить.
Эдриан был не единственным, кто задавал себе вопрос, долго ли еще Бенедикт пробудет в Лонгбридже.
Его назойливое присутствие начало тяготить и Лилиану. Она с трудом скрывала раздражение, поглядывая на деверя, который сейчас бродил по оранжерее, рассматривая ее картины.
— У вас исключительный талант! — восхищался он.
— Не надо мне льстить, Бенедикт.
— Но вы правда очень талантливы, Лилиана, — настаивал он. — В вас есть нечто особенное, я просто в восторге.
Отвернувшись, Лилиана критически взглянула на пейзаж, который писала.
— Ах, он прекрасен! Какой талант! Уверен, Эдриан постоянно говорит вам об этом.
