– Вы унизили ее перед слугами, Рэмскар! – заявила Пэйшенс, поворачиваясь к нему лицом, так что ее колени теперь смотрели прямо на него. – Вы не можете не согласиться с тем, что ваш так называемый метод деспотичен и в какой-то мере жесток.
Пусть их никто не слышал, но собеседница пыталась пристыдить его и даже заставить извиниться перед сестрой. И при этом она еще заявляет, что он деспот! Без всякой задней мысли он почесал живот чуть ниже пупка и заметил, как она бросила туда быстрый взгляд. На ее щеках выступил легкий румянец.
Такая реакция позабавила Рэма, и он решил, что беседа о Мередит ему порядком надоела. Он бы с большим удовольствием посмотрел, на что еще можно спровоцировать маленькую актрису. Но Пэйшенс, скорее всего, уйдет, возмущенная его якобы бессердечным отношением к сестре.
– В каком состоянии Мередит была сегодня вечером?
– Гораздо спокойнее. – Пэйшенс тихонько вздохнула, давая понять, что день выдался трудный. – И все же она очень на вас сердита.
– А что с ее страхами перед домом или Лондоном?
Он хитро подмигнул Пэйшенс. Она даже рот приоткрыла от удивления.
– Она о них попросту забыла. О господи, так вы специально это сделали? Чтобы ее отвлечь?
Рэм довольно улыбнулся.
– Я знаю свою сестру. У нее есть дурацкая привычка нервничать по поводу и без него, доводя себя до истерики. Мне показалось разумным переключить ее внимание на что-то другое.
Пэйшенс смотрела на него с немым восхищением.
– Рэмскар, вы очень мудрый человек, – наконец сказала она. – Я и не думала… Может, это я должна перед вами извиниться?
Рэм придвинулся поближе к Пэйшенс и, в конце концов, оказался у нее за спиной. Эверод считал, что он привел ее в дом для собственного удовольствия. И хотя это было не так, граф начинал видеть преимущества того, что она была рядом.
– Зачем портить вашу очаровательную надменность смирением? Вам это не идет.
Он погладил длинную косу, любуясь ее легким светлым оттенком.
Пэйшенс напряглась от его прикосновения.
– Мне нужно идти. Я и так уже довольно долго не даю вам уснуть.
Она вцепилась в шаль так, словно это был щит, и завернулась в нее. Потяни она еще сильнее за концы, то наверняка бы задохнулась.
Он протянул руку и аккуратно разжал побелевшие от напряжения пальцы.
– Задержитесь еще буквально на секунду. Есть кое-что, чего я не хотел бы обойти вниманием.
– Что именно? – прошептала Пэйшенс, губы которой задрожали, когда он легко провел пальцами по ее подбородку.
Она не сопротивлялась, когда он склонился к ней.
– Вот что.
И Рэм нежно поцеловал ее в губы.
Этот поцелуй не был временным помрачением рассудка. И у него был вкус бренди, которое граф предпочитал по вечерам.
Дрожащей рукой Пэйшенс коснулась лица Рэмскара. Кончиками пальцев она ощущала щетину на его щеках, такую колючую и незнакомую. Ей в голову закрались крамольные мысли о том, каково было бы почувствовать прикосновение этой жесткой поросли к груди, спине, бедрам. Интересно, что будет, если она выскажет свои мысли вслух: граф возмутится или без лишних слов уложит ее на кушетку?
Боже, о чем она думает! Такие мысли до добра не доведут. Пэйшенс не хотела унизить Мередит еще больше, сообщив, что отправилась к Рэмскару с твердым намерением высказать все, что думает о его возмутительном поведении. Но теперь она поняла, насколько рискованно было вторгаться среди ночи к нему в спальню. А все потому, что она привыкла к дружеским, непринужденным отношениям с Перри и Линком и ошибочно решила, что с графом можно позволить себе такое же неформальное общение без каких-либо последствий.
Но она просчиталась. Она недооценила свое влечение к графу и переоценила выдержку и стойкость этого джентльмена.
Губы Рэмскара легко двигались вдоль тонко очерченного подбородка, пока не добрались до уха.
– Как я и предполагал… – промурлыкал он, проводя языком по изгибам ушной раковины.
– Ч-что?
Уворачиваясь, чтобы прекратить эту сладкую пытку, Пэйшенс приоткрыла шею, чем граф не преминул воспользоваться и слегка коснулся ее губами, словно провел перышком. Она мысленно приказала себе немедленно встать и отойти как можно дальше. Однако это слабо подействовало, поскольку его нежные прикосновения пробуждали самые необузданные фантазии. О, как от него пахло! Пьяняще… И что страшного может случиться от нескольких поцелуев?
– Вы на вкус прямо как мой с детства любимый десерт. Верденский грушевый пирог, – сказал он, лаская губами впадинку возле ключицы. – Готов поклясться, у вас кожа пахнет гвоздикой.
Все дело было в мыле, которым она пользовалась. Единственная роскошь, в которой она не могла себе отказать. Это мыло было ароматной смесью гвоздики, кассии и лемонграсса.
– И вам это нравится?
Рэмскар запрокинул Пэйшенс на спину и склонился над ней.
– Мне хочется вас съесть. – Он отвел концы шали, под которой была только ночная сорочка. – Медленно. И тщательно пережевывая.
Она еле сдержалась, чтобы не засмеяться. Но ей стало не до смеха, когда он опустил голову к ее груди. Она непроизвольно выгнула спину в ответ на дразнящие прикосновения его горячих губ. Даже сквозь тонкую ткань она чувствовала влажный жар, когда он ласкал ее набухший сосок.
– Такая чувственная… – шептал он, покрывая поцелуями ее живот. – Легко потерять голову от силы страсти, что зреет в вас и рвется наружу.
Пэйшенс робко запротестовала, когда Рэмскар приподнял ее сорочку, обнажив треугольник светлых завитков, и попыталась закрыться от его пристального взгляда. Он нежно поцеловал каждый палец и мягко, но настойчиво заставил убрать руку.
– Пэйшенс, вы девственница? – спросил Рэм, проводя пальцем по ее лобку. Ее лоно успело уже заметно увлажниться, и это позволило ему скользнуть пальцем внутрь ее заветной расщелины. Прежде чем она смогла сформулировать связный ответ на этот нескромный вопрос, он добавил: – Нет, не надо, вы не обязаны этого говорить. На самом деле для меня не имеет значения женская целомудренность.
Это высказывание вызвало у Пэйшенс смешанное чувство возмущения и облегчения.
– Для мужчины вы очень терпимы, – язвительно заметила она и почувствовала, что он улыбается.
– Вы неправильно меня поняли. Я гораздо больше ценю в женщине искренность в постели, нежели девственную плеву. – Он проник пальцем еще глубже, и ей пришлось прикусить губу, чтобы не застонать. – Любой мужчина готов заплатить поистине королевский выкуп, лишь бы вкусить экзотический плод женской страсти.
И в подтверждение своих слов вкусил. Святые угодники! Какое неземное блаженство! Бедра Пэйшенс свело судорогой от первого же прикосновения его языка.
