Ознакомительная версия.
Алексей опустил глаза, пытаясь хоть как-то защититься от пронзительного взгляда, который так и прожигал его сквозь вуаль.
Памятью дамы Розы можно было восхититься, ее логикой – едва ли. Незнакомка основывалась на впечатлениях юноши, незрелого наследника престола, однако совершенно упускала из виду прошедшие годы, которые изменили Александра. Пожелай он отказаться от престола, он бы уже сделал это сам – без помощи доброхотов-заговорщиков. А если сего не произошло, значит, нет у императора таких мыслей, следовательно, всякое действие против его воли будет именно государственным переворотом – столь же незаконным и даже противоестественным в понимании Алексея, как... как скотоложство или содомия.
– Сударыня, – поднял глаза Алексей. Теперь его напряженный взор пытался проникнуть сквозь плотный вуаль и поймать взгляд загадочной и зловещей дамы. – Мне кажется, нам лучше прекратить эти разговоры, пока не было сказано слишком много. И так уже довольно...
– Sapienti sat, – перебила она. – Умному достаточно, умный поймет с полуслова.
– Я понял, – кивнул Алексей. – Речь идет о государственной измене, а это занятие не принадлежит к числу тех, которые я считал бы достойными для своей чести.
Он подивился высокопарной неуклюжести своей фразы (в самом деле мысли самые простые иной раз так трудно облечь в слова!) и попытался смягчить впечатление извиняющейся улыбкой, однако она немедля слиняла с его уст, когда дама Роза фыркнула:
– Скажите, какое благородство! Вы не можете заниматься государственной изменой! А чем же иным, скажите на милость, вы занимаетесь в постели императрицы?
Алексей покачнулся. В груди стало холодно.
– Да, я в курсе всего и даже больше! – сказала она гордо. – Я, например, знаю о ваших отношениях с Елизаветой то, что еще вам самому неведомо! Но я готова простить вам это. Вы мне нужны. Вы можете мне быть полезны. Вы можете быть полезны завтрашнему лидеру России.
Это вновь повторенное английское словцо – англичан Алексей недолюбливал, все они снобы, сидят там в своем смоге и высокопарно подсмеиваются над прочим миром! – вывело его из себя.
– Как вы... как вы смеете... – выдавил он бессвязное, и вдруг страхом его обхватило, леденящим страхом... и вслед за ним пришло прозрение.
– Скажите, вы стараетесь сейчас ради кого-то или для себя? – спросил он резко, понимая, что сейчас не время говорить экивоками, пора изъясняться напрямую. – Кто он, тот лидер, которого вы намерены возвести на престол?
Она замерла там, под своим вуалем, словно кошка, которая готовилась к прыжку.
– Об этом вам знать еще не время, – промурлыкала дама насмешливо, но Алексей всей кожей чувствовал, что из бархатных кошачьих лапок уже высовываются острые коготки. – А что вас волнует, собственно? Если поведете себя по-умному и поможете мне, для вас мало что изменится. Вы как были любовником императрицы, так им и останетесь. Только... Императрица будет другой!
Алексей остолбенел.
Дама Роза стояла недвижима, даже словно бы не дышала, однако Алексей вдруг ощутил себя так, как будто она перед ним только что разделась донага.
Так вот оно что... значит, все же свелось к тому, чего он опасался в самом начале... Прав был старенький воронежский священник-расстрига отец Вавила, которого лишили сана оттого, что чрезмерное внимание батюшка уделял красавицам, приходившим к нему на исповедь... Все их беды слишком близко к своему мужскому сердцу принимал, норовил утешить не отечески и не братски, а любовно, даже чересчур... Так вот он сказал как-то Алексею, который исповедовался перед ним в первом своем совокуплении с женщиной: «Только грех и движет миром, попомни, отрок, одно любодеяние корень всему, хоть доброму, хоть злому, хоть земному, хоть занебесному!»
Он знал, о чем говорил. И Алексей теперь это знал. Вот только никак не мог взять в толк, что делать, потому что исполнять желания дамы Розы – как женщины и как заговорщицы – решительно не хотел.
«Отсюда меня, конечно, уже не выпустят, коли сейчас ее не застебаю до самого нутра, – подумал он зло и грубо, ибо к сей соблазнительнице он не испытывал ни капли нежности, а высокий сан дамы, о котором Алексей догадывался, не вызывал в нем уважения. – Кликнет своего кучера, дуболома этого... убьют... А может, у нее у самой кинжал за корсажем, словно у какой-нибудь там Шарлотты Корде... Лизоньку не увижу больше... Ну да уж лучше смерть, чем измена!»
Дама порывисто перевела дух, и Алексей понял, что мысли его непонятным образом сделались ей ведомы. Ну да, меж ними такое дрожало напряжение... немудрено! И он уже изготовился подороже продать свою жизнь, как вдруг дверь в комнатушку распахнулась и на пороге возникла высокая и тонкая фигура камеристки.
– Мадам! – воскликнула она испуганно. – Вы должны немедленно уехать. Господин До... князь... э-э... хозяин дома неожиданно вернулся, есть опасность, что нас могут застигнуть.
Дама Роза пробормотала сквозь зубы нечто такое, отчего у кавалергарда нашего немедленно увяли уши (он и от старых служивых в нелегкие минуты такого не слыхивал!) и ринулась вслед за камеристкой, не затруднив себя прощанием с Алексеем.
Он засмеялся – ну просто не смог сдержаться.
– Что?! – низко проговорила, почти прорычала она, резко обернувшись. – Чему вы смеете смеяться?
– Прошу меня простить, – опустил голову Алексей в поклоне. – Но не нелепо ли, что вы замыслили государственный переворот и намерены управлять страной, в то время как не можете позаботиться даже о собственной безопасности во время тайного свидания!
Нет, все-таки, пожалуй, не было у нее кинжала под корсажем, не то уже всадила бы его в горло Алексею, так содрогнулась, так напряглась, такой сгусток невидимой ненависти его ударил, словно нечто материальное!
– Скорей! – отчаянно пискнула из сеней камеристка, и даме Розе пришлось сдержать свою злобу: она вновь обратилась в бегство. При этом краешек ее вуаля зацепился за кособокий шкаф, резко поехал назад; пытаясь удержать вуаль, она полуобернулась, и Алексей на миг увидел ее лицо... одно из красивейших, виденных им в жизни, лицо, известное всей России.
Он поспешно отвел глаза, от души надеясь, что дама Роза решит, будто он ничего не заметил и ее не узнал. А он, между прочим, узнал ее еще до этого мгновения, еще прежде, а сейчас просто лишний раз убедился в правильности своей догадки. Итак, его искусительницей была великая княжна Екатерина Павловна. Сестра императора Александра и золовка Елизаветы.
Да, по всему выходило, что врагиню Алексей завел себе нынче такую, что самая изощренная ведьма полесская (тот же отец Вавила раньше, покуда не был расстрижен, исполнял должность в Полесье и навеки сохранил страх перед тамошними бабенками, каждая вторая из коих – непременная потомственная колдунья) показалась бы рядом с нею доброй феей из сказки. Но что сделано, то сделано! Одно знал он – нужно Елизавету предупредить. А для начала – бежать отсюда. Недоставало еще, чтобы его схватили как вора в доме князя Долгорукова!
Ознакомительная версия.
