– Ты была права. Черт-те что творится! Проклятая буря! – в сердцах воскликнул он, но, вспомнив, что чертыхаться в присутствии девушки не положено, прикусил язык.
Алана невольно улыбнулась.
Зеленые глаза Николаса лукаво сверкнули.
– Прости, пожалуйста, я на миг позабыл, что ты меня понимаешь. Впредь обещаю выбирать выражения.
Алана укутала ноги одеялом.
– Боюсь, эта буря надолго. Но она хотя бы избавит нас на сегодня от волков. Как все-таки хорошо, что у нас есть дилижанс!
Николас привалился к спинке сиденья и задумчиво поглядел в темноту за окном.
– Скажи мне кто-нибудь месяц назад, что я буду прятаться с индианкой от волков и метели, уже не надеясь выбраться из дикой глуши, я бы принял его за сумасшедшего, – пробормотал Николас. – Честно говоря, мне до сих пор не совсем понятно, как я влип в такую дурацкую историю.
– Взрослый человек должен отвечать за свои поступки, – назидательно заметила Алана. – Вас никто не заставлял со мной нянчиться, вы прекрасно понимали, на что идете.
– Помилуй! – расхохотался Николас. – Как можно быть в твои годы такой рассудительной? Можно подумать, у тебя за плечами целая жизнь.
Однако Алана ничуть не обиделась на его слова и даже восприняла их как комплимент: шайены ценили мудрость очень высоко, намного выше, чем богатство.
Из дверных щелей потянуло холодом. Алана поежилась:
– Мороз крепчает, капитан. Как бы нам с вами не окоченеть…
– А ты иди ко мне, Синеглазка, – предложил Николас, раскрывая объятия. – Вместе нам будет куда теплей.
– Нет, – посиневшими от холода губами прошептала Алана, стараясь не замечать, что сердце ее радостно затрепетало от этих слов. – Нет!
– Но почему? Ты же вчера лежала со мной.
– Вчера вы были без сознания, и у нас было только одно одеяло.
Капитан немного помолчал.
– Синеглазка, ты не должна меня бояться. Неужели ты до сих пор не поняла, что я не причиню тебе зла? Я думал, ты мне доверяешь.
Ну как ему объяснить, что именно поэтому она и боится к нему приближаться?! Когда человеку доверяешь, ты перед ним беззащитен… А уж когда тебя так к нему тянет, как ее к Николасу, то дело совсем худо. Но Алана не призналась в этом:
– Вчера вы считали меня ребенком, а теперь знаете, что я взрослая.
В темноте ей не было видно, что Николас улыбнулся.
– Это верно. Еще какая взрослая! Ладно, ложись отдельно, но если замерзнешь, милости прошу.
– Хорошо. Я приду… если замерзну.
Они лежали, объятые тьмой, и Алане казалось, что на свете никого, кроме них, нет.
– Плечо не болит? – тихо спросила она.
– Побаливает, но гораздо меньше.
– Капитан Беллинджер!
– Почему бы тебе не называть меня Николасом?
– Николас, пожалуйста, расскажите мне про ваших родителей. Что это была за трагедия?
Николас прерывисто вздохнул.
– Я и забыл… Ты же присутствовала при моем разговоре с Флеммингами.
– Да, но не совсем поняла, на что они намекали.
– Все очень просто, Синеглазка. У моей матери был любовник… янки. Отец неожиданно нагрянул домой, застиг их в постели и застрелил негодяя. Но хотя отец защищал свою честь, янки его казнили. А моя мать до сих пор обретается в Беллинджер-Холле.
– Во время этой войны вы и янки были врагами? – уточнила Алана, теряясь в догадках, что могли не поделить белые люди.
– Мой отец не был солдатом, но все равно считал янки своими врагами. Как бы тебе объяснить?.. Представь, что было бы, если бы шайенская женщина связалась с мужчиной из враждебного племени?!
– Но, может, у вашей матери были основания так поступить? Вы не пытались с ней поговорить?
– Зачем? Она и не скрывала, что была влюблена в этого мерзавца.
В голосе Николаса звучала горечь.
– Вы… до сих пор любите свою мать, да? – еле слышно спросила она.
Николас долго молчал, уставившись в темноту.
– В детстве я, как часто бывает с мальчиками, считал свою мать центром Вселенной. Помню ее нежные, прохладные руки… они касались моего лба, когда я метался в бреду… Она была прелестна… сущий ангел! Стоит мне закрыть глаза, и я ее вижу такой, какой она была тогда, – Николас тряхнул головой. – Увы, я был слишком молод и не разбирался в людях!
– И все же мне кажется, вам стоило бы поехать домой и объясниться с ней, – мягко произнесла Алана.
– Я уже сто лет не был дома и не собираюсь возвращаться! – отрезал Николас.
– Жаль…
– Кому как.
– Капитан Беллинджер…
– Николас.
– Николас, мой дедушка однажды сказал мне: «Даже на самой прекрасной коже порой появляются бородавки».
– При чем тут это? Не понимаю.
– Это значит, что у каждого человека есть недостатки. Даже у великих людей.
– Ну и что?
– А то, что они есть и у вас, и у мамы… и, вероятно, были у отца!
– Бородавки, говоришь? – рассмеявшись, Николас постарался перевести разговор в шутливое русло: – А у твоего деда были бородавки?
– Наверное, но я их не замечала, – серьезно ответила девушка.
– Он что, казался тебе совершенством?
– Да. И бабушке тоже. А это и есть самое главное.
Николас лег на спину и накрылся одеялом.
– Я почему-то думал, что индианки рано выходят замуж.
– Вы правильно думали. Большинство моих подруг уже давно стали женами и матерями.
– А почему ты не стала?
– Я ждала, пока Серый Сокол признается мне в любви.
– Почему же он не признавался?
– Он хотел заплатить за меня богатый выкуп. Серый Сокол был очень гордым человеком. И потом, ему хотелось показать, как высоко он меня ценит.
– Если не ошибаюсь, твой жених отдал за тебя двадцать лошадей.
– Да. – Алана погрустнела. – Но теперь я думаю, что лучше бы выкуп был поменьше. А то столько сил и труда было положено, а насладиться семейным счастьем Серый Сокол так и не успел.
Николас почувствовал себя задетым.
– В жизни есть много других радостей, кроме семейных, – заявил он. – Что до меня, то я никогда не женюсь.
– Но при этом рассчитываете быть грозой женщин? – пошутила Алана.
Николас рассмеялся.
– Я тоже не выйду замуж, – убежденно сказала Алана. – Хоть мы с Серым Соколом и не были женаты, я чувствую себя его вдовой и не смогу принадлежать другому мужчине.
Капитан позавидовал воину, которому посчастливилось встретить такую верную, любящую девушку. И едва он об этом подумал, в него вдруг вселился дух противоречия.
– Не зарекайся, – покачал головой Николас. – Вполне возможно, у тебя будет и другая любовь.
– Нет! Никогда! – яростно возразила Алана.
Наступило долгое молчание.
– Синеглазка! – позвал наконец капитан. – Ты спишь?
Она зевнула:
– Почти. Я же вчера не сомкнула глаз.
