Девушка опустилась на землю, тихонько плача, плечи ее вздрагивали. Она оплакивала отца и других жителей поселка, оплакивала свою судьбу. Да, конечно, она спаслась от смерти. Но не спаслась от страданий и горечи, от тоски по близким, которых никогда больше не увидит. Как несправедливо, что она выжила, а отец погиб! Ведь он так верил в силу Господа!
Ханну охватил гнев, и она подняла глаза к небу. Луна показалась ей блестящей монетой. Девушка в ярости сжимала кулаки. Почему Господь забрал к себе Джошуа Магуайра? Почему позволил индейцам надругаться над женщинами и стариками? Его детьми. Почему не покарал разбойников? Почему, почему, почему?
Невольный крик ярости сорвался с ее губ, и она припала лицом к земле, вдыхая ее запах. Она ободрала колени и локти об острые камни и наслаждалась этой болью, упивалась ею. Так женщины Израиля и индейские женщины в исступлении бьют себя в грудь, заливаясь слезами, сидят на горячей золе, только бы унять боль утраты.
Из ее груди вырывались протяжные стоны. Вдруг она почувствовала, что кто-то обнял ее за плечи, и попыталась высвободиться.
– Оставьте меня! – выкрикнула она сквозь рыдания.
– Нет, Ханна… мисс Ханна. Позвольте помочь вам. Я знаю, как вы страдаете…
Ханна вырвалась из его рук:
– Вы ничего не знаете о моих страданиях! Он был для меня всем. А теперь его не стало!
Крид опустился рядом с ней, его темные глаза сверкали, но тон был спокойным и мягким:
– Я понимаю, что вы чувствуете. Но боль со временем утихнет, если не исчезнет совсем. Мотая головой, Ханна шептала:
– Нет, нет, боль не утихнет, не исчезнет.
– Она утихнет, поверьте, Ханна. – Он пожал плечами и продолжил: – Вы же знаете, что я прав.
– Знаю? Что вы правы, мистер Крид Брэттон? – Ханна встала на колени, глаза ее горели, словно у безумной. – Мне кажется, я ничего не знаю, не могу отличить правду от лжи. Не знаю, кто прав, а кто – нет.
Крид нежно коснулся ее щеки:
– Вы знаете, где правда, Ханна. Знаете. Она исступленно замотала головой, и волосы упали ей па лицо.
– Нет, не знаю. Пытаюсь понять, но сомнения не дают мне покоя. О Господи, если бы вы знали Джошуа Магуайра! Он был таким сильным, так беззаветно верил, а я… я всегда была слабой. Сколько раз он показывал мне единственно правильный путь…
– Послушайте, – перебил ее Крид, – когда, наконец, вы перестанете себя корить? Если хотите посыпать голову пеплом, отлично, но тогда найдите для этого достойную причину.
– Как будто вы ее знаете, эту причину! – вспылила Ханна.
– Не будьте ханжой и лицемеркой, – гневно произнес on. – Почему вы казните себя за слабость?
– Почему я казню себя? Да вы представления не имеете, каким должен быть человек, каким его призывает быть Библия, мистер Брэттон!
– Может быть, вы и правы. Но я достаточно знаю жизнь, мисс Ханна Магуайр. Знаю, что, если вы не прекратите себя жалеть и казнить, долго не продержитесь. – Крид положил ей руки на плечи и хорошенько встряхнул. Девушка поднялась на ноги. Одеяло упало на землю. – Послушайте, остановитесь на мгновение и подумайте о том, что вы с собой делаете. Думаете, ваш отец обрадовался бы, узнай он, как вы несчастны?
– Не это печалит меня, мистер Брэттон!
– Нет, это. Ведь вы вините себя в том, что не умерли там, вместе с ними, верно? Он словно прочел се мысли.
– Откуда… Я… Да, да. Но откуда вы знаете? Пропустив ее вопрос мимо ушей, он сказал:
– Перестаньте себя жалеть и упрекать во всех смертных грехах, которые совершили и которых не совершали. Ваш отец не одобрил бы этого. Плачьте, если вам хочется, плачьте. Но только по достойной причине. – Он привлек ее ближе к себе. – Это нормально.
Ханна снова заплакала, спрятав лицо у него на груди. Крид подумал, что и ему не мешало бы поплакать. Он понимал ее чувства, потому что сам пережил нечто подобное. Сначала горечь и боль, потом – яростный гнев. Горечь разъедала его душу, как соляная кислота, и превратила в человека жестокого, черствого, единственной целью которого было выжить. Эта женщина не станет сильнее от своего гнева. Она еще ребенок. Гнев поглотит ее. А ему бы этого не хотелось. Что-то влекло его к ней. Она разбудила в нем давно уснувшие чувства. Лучшие чувства.
Ханна судорожно вздохнула и ощутила запах табака и кожи. Прижавшись к Криду щекой, она слышала ровные удары его сердца, и это вселяло в нее покой.
Откинувшись назад, Крид смотрел на нее. В ее взгляде опять сверкало то волшебство, которое манило его. Он готов был утонуть в глубине ее глаз. Знает ли она, как хороша? Он не раз задавал себе этот вопрос.
Знала бы она, какие чувства он к ней питает! Да, он хотел се. Страстно хотел. Хотел сжать в объятиях и не отпускать, гладить ее нежную шею, плечи и… Успокоить ее поцелуями. Но он не может сказать ей об этом. Да и надо ли?
Ханна прижалась к нему, обвила его шею руками. Сам Бог, казалось, велел поцеловать ее в этот момент.
Когда его губы скользнули по ее губам, Ханна прикрыла глаза. Она жаждала его ласк. Почувствовав это, он крепко прижал ее к себе. Ханна забыла обо всем на свете, даже о детях. Остался лишь Крид и его объятия.
Сначала его поцелуй был почти братским. Но потом стал более настойчивым, жарким и страстным. Из груди девушки вырвался слабый стон.
Этот поцелуй вызвал в ней бурю еще неизведанных ею чувств, заставил ее кровь пульсировать с бешеной скоростью. К такому шквалу страсти она не была готова, и ее охватил страх.
Девушка слегка отстранилась, губы ее дрожали.
– Крид. – Она впервые назвала его просто по имени. – Крид, я думаю, мы не… я имею в виду…
– Сейчас не время думать, Ханна, – прошептал он, и его губы коснулись мочки ее уха. – Не время для выяснения отношений. Только для чувств.
Ханне вдруг стало холодно, хотя внутри у нее пылал огонь. Здравый смысл подсказывал, что надо остановиться, но это было выше ее сил. Но может быть, не все так плохо? Возможно, это и есть та великая любовь, о которой ей говорил отец, всепоглощающее чувство, способное сотворить чудо. Но сейчас она знала лишь одно: ей нужен Крид. Она не в силах его отпустить. Он должен прогнать ее страхи своими ласками. Она млела от его поцелуев. А когда его пальцы расстегнули воротничок ее платья и он поцеловал се в шею, Ханну стала бить дрожь.
Крид улыбнулся.
– По-моему, тебе это нравится, верно? – прошептал он, обдав се горячим дыханием, и она молча кивнула. – Это твой первый поцелуй, Ханна? – спросил он, скользя губами по се шее и подбородку, и добавил: – Не надо так волноваться. Это не важно.
Ханна облизнула горящие губы, которые жаждали поцелуя.
Она попыталась отстраниться, но Крид повернул ее лицом к себе, чтобы видеть выражение ее глаз. В них плясал огонь желания и постепенно таяли страх и сомнения. Он склонился над ней и запечатлел на ее губах страстный поцелуй.
