– Да, сказал, – ответил мистер Хэрриот, его голос и шаги удалялись. – Но он решил, что злого умысла не было. Он предпочитает верить, что ось случайно надломилась во время остановки в Хостеде. Ослабло одно из креплений или что-то в этом роде. Он посчитал все случившееся обыкновенным несчастным случаем.
– Хм, – откликнулся Терренс, пока мужчины все дальше уходили от денника Бристола. – А что вы об этом думаете, Хэрриот?
Они вышли из конюшни, прежде чем Мэг услышала ответ.
Но ее гораздо больше интересовало то, что она услышала до этого. Она прислонилась к Бристолу и стала ласково поглаживать его опущенную шею и холку. Хорошей новостью было по крайней мере то, что Терренс не догадался о ее влюбленности в Седжа. Естественно, раз он не верил, что она способна на те же чувства и желания, что и любая другая женщина. Вероятно, он вообще не видит в ней женщину. Кроме того, он всегда говорил Мэг, что по ее лицу можно с легкостью прочитать все ее мысли и чувства. Он частенько дразнил сестру, говоря, что ей не стоит играть в карты, потому что блефовать она не сможет. И отец всегда говорил, что лгунья из нее никудышная. Противная светлая кожа!
Значит, если Терренс не догадался, что она по уши влюблена в Седжа, значит, она по крайней мере научилась владеть своим лицом.
– Значит, я научилась, Бристол, – пробормотала Мэг, продолжая поглаживать шею коня. – А ты можешь читать в моем сердце по моему лицу?– Бристол мотнул головой и фыркнул, с интересом поставив уши торчком. – Что ж, если ты можешь, тогда, возможно, Терренс просто больше на меня не смотрит. Или просто не способен угадать такое чувство в своей бесшабашной сестре.
Бристол снова фыркнул, и Мэг погладила его по ушам, отчаянно моргая, чтобы не дать пролиться слезам, внезапно затуманившим взгляд.
То, что она узнала о Седже, ей и так в глубине души было известно. И хотя она уже едва могла сдерживать свои чувства к нему, на самом деле Мэг и не ожидала получить от виконта предложение. Что бы ни думал мистер Хэрриот, она прекрасно понимала, что там, где дело касалось лорда Седжвика, надеяться было не на что. Слова его двоюродного брата лишь подтвердили невозможность таких надежд.
Однако Мэг было неприятно, что мистер Хэрриот считает ее такой зеленой девчонкой. То, что он сказал, – а у девушки не было никаких сомнений в том, что Альберт Хэрриот намеренно дал себя подслушать, – заставило Мэг осознать, насколько искаженно могут окружающие воспринимать ее поведение. И несмотря на то что двоюродным братом виконта руководили добрые чувства и забота о ней, слова его оказались мучительными для Мэг. Ведь Седж тоже мог неправильно понять ее поведение. Она действительно проводила с ним очень много времени. Она знала, что довольно скоро он покинет Торнхилл, и лишь хотела побыть с ним как можно дольше.
Однако этим она только все усложняла для себя, ей будет очень трудно справиться с неизбежным расставанием. Само собой напрашивалось простое решение – как можно меньше времени проводить в обществе виконта. Он уже весьма неплохо держался на костылях, опирался на них уверенно, сил у него прибавилось. Он даже научился без особого труда подниматься и спускаться по лестнице. Седжу больше не требовалась помощь Мэг, если она вообще когда-то была ему нужна.
Девушка еще раз с любовью потрепала Бристола по холке и отошла в сторону. Подбоченясь, она стояла и размышляла над создавшимся положением. Седжу придется найти себе другого спутника для своих прогулок по Торнхиллу. Ба, или Терренса, или даже мистера Хэрриота. Она ему не нужна. Ни для того, чтобы осматривать ферму, ни для чего другого. Она не станет– да, мистер Хэрриот, – не станет питать несбыточных надежд.
– Я не окажусь настолько глупой, чтобы надеяться, верно, Бристол? – Из кармана куртки Мэг достала несколько кусков морковки и, подойдя к коню, протянула их ему на ладони. Тот охотно взял угощение. – Нет, я никогда не окажусь настолько глупой!
Бристол Блю толкнул девушку носом и ответил тихим фырканьем.
– Спасибо, Парджетер, – поблагодарил своего камердинера Седж, когда тот помог ему надеть пальто.
Надо благодарить Бога за Парджетера. Теперь, когда Седж больше не был прикован к постели, ему требовалось соответствующим образом одеваться. Балансируя на одной ноге, он ни за что не справился бы с этой задачей. Но с помощью умелых рук Парджетера виконт видел, что выглядит вполне достойно. За исключением деревянного лубка на правой ноге, он являл собой портрет джентльмена на отдыхе в деревне: панталоны, сюртук цвета бутылочного стекла, красновато-коричневый жилет в тоненькую золотую полоску, белая крахмальная сорочка и галстук, сияющие сапоги. Точнее, сапог.
Как же он будет рад избавиться наконец от опостылевшей деревяшки и снова надевать два сапога. Ха! Всего неделю назад он желал хотя бы выбраться из постели. А теперь, когда худшее позади, он уже мечтает о двух сапогах. Доктор сказал, что в лубке придется ходить еще в течение нескольких недель. Он поможет сохранять ногу в неподвижности, чтобы кость срослась быстрее и без осложнений. Гартвейт припугнул Седжа неизлечимой хромотой, если тот снимет лубок.
Седж принял из рук Парджетера костыли и оперся на них. Камердинер огорчился при виде сразу же помявшегося сюртука. Пока Седж поудобнее пристраивался на костылях, Парджетер оправлял его сюртук. Получив наконец одобрительный кивок камердинера, виконт двинулся по комнате. Парджетер придержал дверь и в последний раз окинул взглядом своего хозяина. Медленно продвигаясь по коридору, Седж услышал, как позади тихо затворилась дверь его комнаты.
Он уже довольно хорошо научился пользоваться костылями. Опираться на здоровую ногу, перенося вперед согнутую сломанную, стало делом привычным и естественным. Костыли, нога. Костыли, нога. Костыли, нога. Седж приближался к верхней ступеньке лестницы, и его начали окутывать поднимавшиеся снизу ароматы завтрака. А он, однако, очень проголодался.
Этим утром виконт надеялся увидеть за завтраком Мэг. Он не видел ее несколько дней. И скучал по ней. Всего каких-то три-четыре дня назад его так называемые ухаживания продвигались очень гладко. К цели, проще говоря. Теперь, когда он смог двигаться, они еще больше времени стали проводить вместе. Обходя вместе с Мэг конюшни и само поместье, Седж не мог не видеть ее явной гордости за Торнхилл, который оказался именно таким красивым, как она много раз описывала виконту, пока тот лежал в постели. Седж наслаждался их вынужденно медленными прогулками (костыли – нога… костыли – нога…) и не меньше этого оживленными пояснениями Мэг. Гуляя по Торнхиллу, они говорили и говорили, но довольно часто надолго умолкали, и оба чувствовали себя при этом одинаково свободно.
