Когда он наклонился к ней, эти губы слегка приоткрылись. Он вдохнул в себя ее дыхание, которое показалось ему слаще меда и сахара. Странно, но ее тихий вздох, служивший явным признаком того, что Поппи готова сдаться, отрезвил Фарука.
Он вскочил на ноги.
— Вы не должны отказываться от мечты родить детей, — проговорил Фарук. — Как только Кларинда станет моей женой, я найду вам мужа из числа моих телохранителей. Такого, который подарит вам много сильных сыновей и с полдюжины дочек — таких же очаровательных, как вы. — Он испытал какое-то мучительное чувство, когда эти благородные слова сорвались с его уст. Фарук всегда гордился тем, что был человеком слова. Однако при мысли о том, что это обещание тоже придется сдерживать, он не испытал ни малейшего удовольствия.
Правда, ему наконец удалось освободиться от тяжести ее взора. Поппи теперь смотрела на его колени и отказывалась даже поднять глаза. Ямочки на ее щеках исчезли — равно как и прямой взгляд.
— Как я уже говорила, ваше величество, вы очень галантны, — тихо промолвила Поппи.
Если это так, подумал Фарук, поворачиваясь к ней спиной и позволяя взору мисс Монморанси блуждать по морским просторам, а ее непокорным кудряшкам — плясать на ветру, то почему у него появилось такое ощущение, будто он — последний мерзавец?
Хуже, чем этот невыносимый мистер Хантингтон-Смит.
Наутро после банкета, который Фарук устроил в честь капитана Берка, Кларинде меньше всего хотелось лежать у бассейна во внутреннем дворе гаремного цветника в окружении беспрестанно болтающих и хихикающих женщин. Но она опасалась, что малейшее отклонение от ее обычного расписания будет замечено и о нем тут же сообщат евнухам или даже самому Фаруку. Ясмин держала свой двор рядом с искрившимся на солнце фонтаном у противоположного края бассейна. И Кларинде было отлично известно, что и сама наложница правителя, и ее подружки следили за каждым ее движением в надежде, что она совершит какой-то непростительный проступок, который лишит ее милости султана.
А возможно, и головы.
Кларинда, растянувшаяся на согретой солнцем плитке, перевернулась на живот и уткнулась лбом в сложенные вместе руки. Несмотря на то что большую часть ночи она металась по своему алькову, вместо того чтобы спать, напряжение так и не оставило ее, и она была не в состоянии даже задремать. Уходя с пиршества, она осмелилась всего один раз украдкой взглянуть на Эша и тут же встретила его взгляд, устремленный на нее. Выражение его лица было абсолютно непроницаемым, словно он увидел ее впервые после возвращения от мисс Трокмортон. Кларинда представила себе, какая радость вспыхнула в глазах Эша, когда он узнал, что она еще не побывала в постели султана.
Пока ей приходилось обмениваться с ним короткими фразами под бдительным оком султана, ей было трудно понять, отправил ли Эша сюда Максимилиан или он приехал по собственной воле. Правда, это ровным счетом ничего не значило. Даже если он и приехал сюда без подсказки Максимилиана, он опоздал на девять лет.
Кларинда снова беспокойно перевернулась. Круглое луноподобное лицо, покрытое тонким слоем грязевой маски, склонилось над ней, загородив солнце. Кларинда сдавленно вскрикнула.
Очки, державшиеся на самом кончике носа Поппи, казались еще более нелепыми, чем всегда. Можно было разглядеть только ее огромные голубые глаза да розовый бутон рта.
— Я вовсе не хотела пугать тебя, — сказала она. — Одна добрая женщина сказала мне, что от этой грязи моя кожа будет светиться, как попка новорожденного младенца.
Кларинда села, прижимая руку к сердцу, которое все еще тревожно билось в ее груди.
— В этом нет твоей вины, — кивнула она. — Просто нервы у меня на пределе — я боялась, что увижу склонившегося ко мне Фарука с ятаганом в руке. Но что ты тут делаешь? — Кларинда украдкой огляделась по сторонам и увидела, что несколько женщин вокруг посматривают на них с выражением презрительного удивления. — В мою сделку с Фаруком входит, в частности, и обещание, что ты не поддашься уговорам брать уроки по использованию этих нелепых средств для поддержания красоты.
Плюхнувшись рядом с ней, Поппи опустила босые ноги в прохладную воду бассейна. Даже грязевая маска не смогла скрыть ее задумчивого выражения.
— Разве ты не понимаешь, что я тоже хочу быть красивой?
— Но ты и так красавица! Только здесь не место для благопристойной британской леди. — Пододвинувшись ближе к подруге, Кларинда понизила голос до шепота. — Мне бы хотелось, чтобы одна из нас смогла вернуться домой и занять свое место в обществе, оставаясь невинной.
Поппи театрально вздохнула:
— Что ж, в таком случае это должна быть ты. Ибо, если ты забыла, именно я уехала из Англии, имея репутацию падшей женщины.
Кларинда покачала головой, в который раз возмущаясь такой несправедливостью. Стряхнув пальцем грязь с переносицы подруги, она горько усмехнулась:
— Ты сейчас выглядишь в точности как я, когда споткнулась о край угольной ямы в доме викария. Мне тогда было восемь.
— Господи, как это случилось?
— Я изо всех сил старалась сохранить равновесие, держась за открытую дверь, когда пыталась украсть кусочек мясного пирога, который поставили остывать на подоконник. Жена викария была о-очень хорошей кухаркой. — Улыбка Кларинды погасла, когда она вспомнила, что именно Эш услыхал ее вопли и вытянул ее из ямы за лодыжки. Вообще, если хорошенько подумать, он всегда оказывался рядом, когда приходилось спасать ее от чего-то.
Кроме того раза, когда она больше всего нуждалась в его помощи.
Кларинда даже обрадовалась, услышав леденящий душу крик, который оторвал ее от размышлений. Совсем недавно одна из наложниц Фарука исчезла за лакированной ширмой в дальнем конце сада в сопровождении двух женщин постарше.
Поппи испуганно взглянула на ширму, белки ее глаз стали казаться еще больше на фоне облепленного грязью лица.
— Бедняжка! Ее пытают?
— Весьма своеобразно, — мрачно ответила Кларинда.
Не возражая против того, чтобы по ее волосам ежедневно тысячу раз проводили щеткой, она вовсе не собиралась допустить, чтобы горничные Фарука тронули хоть волосок где-то еще на ее теле. Когда старые женщины начинали кружить вокруг нее, с надеждой заглядывая в глаза и держа при этом в руках котелки с кипящим воском, Кларинда клала ногу на ногу и сердито смотрела на них. В Англии лишь морально опустившиеся женщины позволили бы удалить пушок с ног, не говоря уже об остальных местах.
По взглядам и перешептываниям наложниц Кларинда уже поняла, что волосы, растущие на нижней части ее тела, служат источником бесконечного восхищения местных женщин. Она предполагала, что им даже в голову не приходит, что они так чудесно сочетаются с цветом ее волос на голове.
