Розамунда взяла сахарницу и передала ее лорду Берсфорду. Джош переправил вазочку Еве, затем взял Розамунду за запястье.
– О-о, какие длинные коготки, – сказал он. – Ты, наверное, поцарапала моего друга? Как не стыдно. – Неожиданно он ухмыльнулся и заглянул ей в лицо. – А мне случайно не доставалось когда-нибудь от этих коготков?
– Еще как. Помнишь, однажды ты украл лодку и решил покататься на озере, а меня не взял, сказав, что я маленькая, слабая девчонка и не смогу грести.
– Неужели я был таким невежей? И тебе удалось меня поймать? Я что-то не помню, во всяком случае, на лице у меня не осталось никаких шрамов.
– Да.
– И после этого я взял тебя в лодку?
– Нет.
– Ах, этот некрасивый поступок необходимо исправить, и как можно скорее. Я покатаю тебя на лодке завтра или послезавтра, если погода будет хорошей и тетя не устроит какое-нибудь общее мероприятие. Джастин и Аннабелл должны поехать с нами. Тебе этого не хочется? Откровенно говоря, мне тоже, но нужно соблюдать приличия. Я правильно говорю, леди Ситуэлл?
– Абсолютно, – подтвердила она. – Мы с Дэвидом, пожалуй, тоже прокатимся с вами, правда, Дэвид? Я люблю раннюю весну.
– Совсем раннюю, – заметил ее муж. – Март только наступил.
«Очевидно, это неизбежно, – подумала Розамунда. – Нельзя находиться с человеком в одном доме и совершенно не видеться с ним». И все-таки ей казалось немного несправедливым, что в первый же день ее усадили с ним рядом. И стоило Берсфорду пригласить ее покататься на лодке, как тут же выяснилось, что это невозможно без сопровождения Джастина и Аннабелл. Какие ужасные правила! Но, видимо, придется смириться с тем, что в течение двух недель им придется постоянно встречаться друг с другом.
Двух недель! Да ей придется поддерживать с ним знакомство всю жизнь, если он женится на ее племяннице. Он станет ее сводным племянником, если существует такой вид родства. Как нелепо! Смешно! Он будет называть ее тетей Розамундой. Молодая женщина была близка к истерике. Но в эту минуту леди Гилмор поднялась со своего места и предложила дамам перейти в гостиную. Мужчины остались пить портвейн.
«Однажды он отказался от портвейна ради того, чтобы поиграть со мной в карты», – подумала Розамунда и тут же одернула себя. У нее еще целая ночь впереди, чтобы как следует все обдумать. Придется привыкнуть к мысли, что Джастин не только не пропал навсегда из поля ее зрения, а напротив, попал в круг постоянных знакомых.
Вот несчастье! Если бы только она могла больше никогда его не видеть! Еще вчера она считала, что судьба обошлась с ней жестоко, разлучив с Джастином навсегда. Но оказалось, что встречаться с ним постоянно во много раз больнее.
– Розамунда, – сказала маркиза, беря ее под руку, – я уже говорила тебе, какой ты стала красавицей? Надо полагать, ты и ребенком была хорошенькой, но тогда ты бегала в рваных платьях, чумазая, с растрепанными волосами. Удивляюсь, как Деннис не поседел с тобой.
– И правда, я была сущим наказанием, – признала Розамунда.
– Но потом он обращался с тобой даже чересчур строго, – сказала леди Гилмор. – Ну, а теперь расскажи мне, как к тебе относился сэр Леонард. Подозреваю, что он баловал тебя сверх всякой меры. Мы виделись с ним однажды в Бате, и тогда мне показалось, что он обожает тебя.
Еще в домике Прайса граф понял, что Розамунда красива. Но в этот вечер он просто не видел женщины, которая могла бы с ней сравниться. Она действительно очень красива. Ее глаза притягивали взгляд как магниты, и всякая другая женщина казалась рядом с ней бледной и незначительной. Конечно, он был пристрастен. Возможно, встретив ее сегодня впервые, как это и должно было случиться, он не обратил бы на нее никакого внимания. Конечно, такое могло случиться, если допустить, что в июле может выпасть снег.
И потом, ее находят привлекательной другие мужчины. Джош вообще никого, кроме нее, не видит. Преподобный Стренджлав опекает ее с видом собственника. Даже маркиз посматривает на нее с явным восхищением.
Эти мысли тревожили графа, когда он стоял в гостиной и смотрел, как Розамунда усаживается за фортепьяно. Она согласилась аккомпанировать Памеле Ньютон. Граф Уэзерби ни на минуту не упускал ее из виду, поддерживая светскую беседу с леди Ньютон и ее мужем, с сэром Патриком и родителями своей будущей жены. Он не мог дождаться, когда останется один, чтобы собраться с мыслями и подготовиться морально к завтрашнему катанию на лодках.
Черт бы побрал этого Берсфорда!
Памела куда-то ускользнула с младшим братом Стренджлава. Розамунда выбрала пьесу Моцарта, ее исполнение было блестящим. Преподобный Стренджлав стоял с ней рядом, и слова лились из его уст беспрерывным потоком. Лорд Уэзерби с наслаждением свернул бы ему шею.
– Вы не согласны, милорд? – спросила леди Марч.
– Простите, мадам, я отвлекся, – извинился граф. – Леди Хантер так изумительно играет Моцарта.
– Да, вы тоже так считаете? – обрадовался лорд Марч, который очень гордился исполнительскими способностями сестры. – У нее всегда были способности к музыке, а когда она вышла замуж за Хантера, он оплачивал ей уроки самых лучших преподавателей. Леонард любил слушать, как она играет.
В конце концов это просто нелепо, думал граф. Безумно глупо. Они были любовниками каких-то два дня – мимолетное приключение, как она это назвала. Им было хорошо вместе, чертовски хорошо. И ему хотелось побыть с ней еще. Хотя бы неделю. Возможно, этого было бы достаточно.
В самом деле, они слишком мало пробыли вместе, во всяком случае, ему этого было явно недостаточно. Именно поэтому он смотрит на нее теперь, сгорая от неудовлетворенного желания. В этом все дело. В его чувстве к ней не было ничего особенного, он просто хотел переспать с ней. Он заставил себя смотреть, как она играет, и попытался облечь в слова чувства, которые при этом испытывал. Он знал, какова она в постели и как хорошо они подходят друг другу, и потому хотел повторения того, что они пережили тогда.
Вот так. Все очень просто. Он вожделеет эту женщину и не может ее получить, отчасти потому, что почти помолвлен с Аннабелл, отчасти потому, что Розамунда – ее тетка.
Все очень просто – извечная тяга к запретному плоду. Если бы это случилось месяц назад, когда он был свободен, он бы наверняка продолжил с ней знакомство и к настоящему моменту они уже успели бы друг другу надоесть.
– О чем вы так глубоко задумались, Уэзерби? – спросил его лорд Карвер.
– Да нет, просто я наслаждаюсь Моцартом.
– В исполнении обворожительной леди Хантер. Как вы думаете, кому она достанется, Уэзерби? Джошу или Тоби?
– Полагаю, она не достанется никому, как вы изволили выразиться, если только не пожелает этого сама.
