У Эсме от ярости кровь заклокотала в жилах.
— Себастьяна здесь нет, — отчеканила она. — Я его прогнала. Отец моего будущего ребенка — мой муж, и я ни при каких обстоятельствах не стану женой вашего сына. Маркиз Боннингтон несет ответственность за смерть моего мужа, не забывайте об этом!
— Вы не хуже меня знаете, что Ролингс мог скончаться в любую минуту…
— Если бы ваш сын не вторгся без приглашения в мою спальню и не схватился в темноте с Майлзом, мой муж мог бы и по сей день здравствовать. — Голос Эсме звучал на удивление бесстрастно. — Я никогда не стану женой человека, виновного в подобной ситуации, никогда не соглашусь, чтобы такой человек стал отцом моего ребенка.
— Меня всегда удивляло, что самые отъявленные шлюхи являются самыми ярыми ревнительницами нравственности, — презрительно хмыкнула леди Боннингтон, давая понять, что вся эта перепалка ничуть не вывела ее из себя. — Не забывайте, что ваша мать — одна из самых чопорных дам общества. — Маркиза поднялась, тяжело опираясь на трость. — Одно хорошо — вы хоть не собираетесь выходить за Себастьяна замуж, какими бы мотивами вы ни руководствовались. Единственное, что мне остается выяснить, — кто отец ребенка. Не нужно недооценивать моего сына, леди Ролингс. Если он поймет, что ребенок его, то скорее всего увезет вас в Гретна-Грин без дальнейшего отлагательства. Про кровь моего отца вам тоже не стоит забывать.
— Все равно я не выйду за него замуж — ни в Гретна-Грин, ни в соборе Святого Павла. К тому же, покинув пределы моего поместья, Себастьян проявил гораздо меньше решимости, чем вы ему приписываете.
— И теперь вы скучаете по нему, верно? — бесцеремонно справилась маркиза.
Эсме покраснела. Эта ужасная старуха отличалась редкой наблюдательностью!
— Ничуть!
— Ладно, раз уж его нет, я останусь здесь до родов и сама удостоверюсь, что ребенок в самом деле член моей фамилии, — не допускающим возражения тоном заявила маркиза. — А если ребенок все же окажется произведением Ролингса, то мы благополучно забудем об этом.
— Каким же образом вы собираетесь удостовериться, если все новорожденные выглядят на одно лицо, и это всем известно, — буркнула Эсме, с трудом сдерживая раздражение. — Как мне сказали, все они одинаково красные и сморщенные.
— Если он Боннингтон, то на пояснице у него будет отметина в виде неправильной звездочки.
— О Боже! — воскликнула Эсме, тут же вспомнив, что у Себастьяна и впрямь на пояснице имелось маленькое родимое пятно.
Леди Боннингтон прищурилась:
— Не будь дурой! Я взгляну на ребенка и сразу узнаю, на кого он похож, после чего проинформирую о своих наблюдениях Себастьяна. Поскольку ты не желаешь выходить за него замуж, то, вероятно, тебе стоит рассчитывать на рыжие волосы. В нашей семье рыжих нет и, надеюсь, никогда не будет. — Медленно поднявшись, маркиза тяжелой походкой двинулась к двери, но возле порога обернулась. — Ты не та невестка, которую я выбрала бы. Полагаю, я достаточно ясно выразилась.
— Невестка? — Голос Эсме не дрогнул. — Я бы предпочла, чтобы вы немедленно выкинули из головы даже мысль об этом.
— Что-то не верится, что ты такая сговорчивая, — обронила маркиза. — Ты родственница Арабеллы Уидерс, с которой мы на ножах, с тех пор как окончили школу, и тем не менее она все еще пытается делать вид, будто ей не больше тридцати. Может, ты и имеешь репутацию подстилки, но у тебя тоже есть какой-никакой характер.
Эсме едва не захлебнулась от бешенства.
— Если вы не против, я удалюсь к себе в комнату, чтобы прийти в себя от такого комплимента… и помолиться о рыжих волосах.
Уголки рта леди Боннингтон дрогнули.
— Как ни странно, ты мне даже немного нравишься… Это замечание, как позже решила про себя Эсме, стало для нее самым жестоким ударом.
Глава 17
ИГРА В БИЛЬЯРДНОЙ
Когда Стивен открыл дверь в бильярдную, то сразу увидел оттопыренный маленький зад, — это Беатрикс Леннокс приготовилась произвести удар. Что ж, в конце концов общество одной женщины он перенести в состоянии.
— Добрый вечер, мистер Фэрфакс-Лейси, — поздоровалась Беата, оглядываясь через плечо как раз в тот момент, когда один из красных шаров, отскочив от двух стенок, прямиком угодил в лузу.
Стивен замер. Свет подвешенных над столом масляных ламп превратил волосы Беаты в пламенеющее золото именно в тот миг, когда она выпрямилась с изящной грацией. Конечно же, она отлично знала, какой эффект ее якобы случайное движение произвело на его чресла.
— Вы играете в бильярд? — небрежно поинтересовалась Беата, вытаскивая шары из лузы.
Стивен кивнул.
— Только вы начинайте первой. — Он хотел, чтобы она снова встала в ту самую позу.
Беата медленно наклонилась. На ней было вечернее платье, столь тонкое, что напоминало ему нижнюю сорочку бледно-розового цвета. Оно должно было удачно сочетаться с ее волосами, но почему-то этого не происходило. Поверх сбегало волнами еще одно платье из светящегося шелка, расшитого лилиями, и при каждом движении вся эта прозрачная масса особенно отчетливо подчеркивала изгибы стройного тела.
Когда Беата разбила треугольник, шары раскатились во все стороны, как капли воды, падающие на блюдо, и три из них сразу попали в лузы.
Стивен с удивлением посмотрел на нее.
— А вы недурно играете! — Он вдруг сделался серьезным, обдумывая ответные действия.
Затем он наклонился и тщательно прицелился, почти касаясь бедром ее бедра. Каким-то чудом его пальцы не дрожали, и удар получился на удивление удачным: шар, ударившись о другой шар, потанцевал у третьего и исчез в намеченной лузе.
— Теперь ваш черед.
— Хм, а вы тоже не промах!
Его лицо осветила беспечная улыбка.
— Не стану спорить, леди Беата.
— Просто Беата, — поправила она, и в ее глазах замерцали манящие искорки. Проходя мимо, она чуть прижалась к нему, и Стивену потребовалось призвать на помощь всю силу воли, чтобы не притянуть ее к себе.
— Надеюсь достать… вон тот шар. — Беата прижалась округлым бедром к краю стола. Наблюдая за ней, Стивен ощущал прилив животной похоти, словно снова стал неуемным сладострастным подростком. Его глаза потемнели, он ощущал себя тигром, вышедшим на охоту.
Беата замерла в неподвижности, словно ожидая, когда он приблизится, и, когда Стивен, подойдя сзади, склонился над ней, словно они собирались заняться любовью, она даже не вздрогнула.
— Если вы чуть приподнимете правое плечо, удар получится более точным…
Она чуть повернула голову:
— Мистер Фэрфакс-Лейси, насколько я понимаю, вы уперлись мне в зад вовсе не кием для игры в бильярд… В какую игру вы играете?
