— И давно?
— Пять лет.
— Но тогда как ты могла быть?
Опустив голову, она поморщилась.
— Он не может. Не способен.
Как могла такая красивая, страстная женщина выйти замуж за старого импотента? Судьба не могла быть более жестокой. Он протянул было руку, чтобы приподнять ее подбородок и посмотреть ей в глаза, но остановился, заметив, как она напряглась.
Взглянув вниз, он нахмурился.
— Белла, нож с вилкой не обязательны. Ее руки застыли над тарелкой.
— Это куриная ножка, ее можно брать руками. Смутившись, Белла положила вилку и нож и неуверенно потянулась за ножкой на тарелке.
— А теперь откуси. Твой желудрк скажет тебе «спасибо». — Гидеон надкусил куриную ножку и подмигнул, Белла повторила все вслед за ним вплоть до озорного подмигивания. Если она может смеяться, значит, все между ними будет отлично, заверил он себя.
После их пикника он помог ей одеться, ловко справившись с рядом крошечных пуговок на спине. И сам нашел рубашку и жилет, прежде чем идти провожать ее до двери. Набросив накидку ей на плечи, Гидеон застегнул застежку и поднял капюшон.
Белла благодарно улыбнулась:
— Мистер Роуздейл, буду вам чрезвычайно признательна, если вы составите мне компанию сегодня за обедом.
— С превеликим удовольствием. Она повернулась, чтобы идти.
— И, Белла…
Она оглянулась через плечо. Темно-синий капюшон оттенял ее черты. Тонкие брови вопросительно подняты. Высокие скулы порозовели после их занятий любовью.
— Гидеон, с твоего позволения.
Она кивнула, и он уловил проблеск смущенной улыбки, прежде чем она направилась к двери.
Этим вечером они с Беллой повторили свой обеденный ритуал, но атмосфера была более интимной, чем прежде. В ней присутствовала определенная мягкость, томная непринужденность в движениях, выражении глаз. Теперь ему было ясно, что рядом с ним сидит женщина, уверенная в своей чувственности, женщина без сожалений, тогда как два дня назад он обедал со святой невинностью.
Когда обед закончился, он пошел проводить ее до лестницы. Белла стала подниматься по ступенькам, он остался у подножия. На первой ступеньке она повернулась и искоса взглянула на него.
— Не желаете пойти в гостиную и выпить стакан бренди или чашку чаю?
Намерение, стоящее за этим приглашением, было кристально ясно. Но Гидеон никогда раньше не был с девственницей и решил, что консервативный подход в данном случае наиболее приемлем. Последнее, чего он хочет, — это причинить ей боль.
— Спасибо, сегодня мне хотелось бы лечь пораньше. Она чуть заметно кивнула.
— Завтра, — прошептал он, удерживая ее взгляд, и, заметив мелькнувшую в ее глазах неуверенность, добавил: — Дело не в том, что я не хочу или не могу, — не смог он удержаться от самодовольной ухмылки, — но тебе надо отдохнуть.
— Нет. Сегодня, — ответила она едва слышно.
— Да. Доверься мне. Завтра.
Заметив служанку, входившую в ближайшую гостиную, Гидеон лишь поклонился, поднеся руку Беллы к губам. Трепет пробежал по ее телу, когда он провел по сеточке голубых вен обнаженного запястья кончиком языка. После чего оставил ее на лестнице и вернулся в садовый домик.
На следующий вечер Гидеон принял приглашение и поднялся вместе с ней по лестнице. Он не задержался и гостиной, но уверенно прошел прямо в ее спальню, затворив дверь и заперев ее на замок. И в этот раз не было никаких неприятных сюрпризов.
Белла была настойчива, требовательна, нетерпелива, ненасытна в своей страсти. Как наркоман, который долго был лишен зелья, она, казалось, никак не могла насытиться. Как она умудрилась так долго обходиться без любовника, держать все это взаперти под обычной и пешней сдержанностью, было выше его понимания. В постели это была совершенно другая женщина. Он обнаружил, что ему нравится это раздвоение, а особенно тот факт, что он единственный видит, как она сбрасывает оковы приличий.
Белла выгибалась и извивалась под ним. Не требовалось почти никаких усилий с его стороны, чтобы она взлетела на вершину блаженства. Энтузиазма у Беллы было в избытке, а вот терпения явно не хватало. Ведь любовный акт — это не только лежание на спине. Перспектива познать все разнообразие чувственных наслаждений была весьма и весьма привлекательной.
В первую ночь в ее постели Гидеон некоторое время уступал ее желаниям, затем дал ей вкусить то, что она упускает.
Приподнявшись, чтобы отстраниться, он нарушил ее приказ остаться на месте, не обращая внимания на ее руки у него на спине, на ноги, обвивающие его бедра, и заскользил вниз по ее телу. Он не остановился, чтобы отдать должное ее роскошной груди, а направился прямиком к своей цели. Его плечи устроились между стройными бедрами, и в тот момент, когда язык коснулся потайного местечка, Белла застонала. Она несколько раз взлетела на вершину блаженства.
Гидеон же, придя к финалу, не стал тут же вскакивать с кровати, нежно обнял Беллу, поцеловал и только потом вернулся в садовый домик. Один.
Последующие дни слились для Беллы в одно сплошное пятно. В дневные часы они с Гидеоном совершали долгие прогулки, останавливаясь то там, то тут, чтобы поцеловаться украдкой, а вечера… вечера были ее любимым временем. За закрытыми дверьми в ее спальне они сбрасывали одежду, и Гидеон возносил ее к новым высотам страсти.
Вместо пешей прогулки сегодня днем онапредпочла покататься в коляске. Только она и Гидеон, и никакого кучера. Быстрая остановка в конюшне — вот все, что понадобилось, чтобы лошадь была запряжена и выведена на дорожку. Подсадив Беллу в коляску, Гидеон взял поводья и пустил лошадь легкой рысью по проселочной дороге.
Она повернулась на скамье, чтобы посмотреть назад. Двуколка оставляла за собой маленькое облачко пыли. Она увидела, как ведут черного коня к открытым дверям конюшни, но не смогла разглядеть, кто именно из грумов. Рассудив, что они отъехали уже достаточно далеко, она повернулась и потянула за края ленты, щекочущей щеку, развязывая бант и шляпку, свободно связала ленты и повесила их на руку.
Белла приподняла кверху лицо, наслаждаясь теплом солнца. Погода в последние дни стояла на удивление хорошая. В сущности, со времени приезда Гидеона в Боухилл дождь шел всего раз. Два дня серых туч из десяти последних. Но стоило ей лишиться невинности, как тучи рассеялись. Белла с трудом сдержала смех. Знай она, что это хороший способ ублажить солнце, возможно… но нет. Она усмехнулась, подумав, что за глупые мысли приходят ей в голову. Это мог быть только он.
— Моя езда тебя забавляет?
