— За покупками? — Питер был уверен, что это только предлог. Мать явилась неспроста, и нужно только выдержать достаточную паузу, тогда она сама расскажет в чем дело.
Мать и сын смотрели друг на друга. Атмосфера в доме накалялась, и до точки кипения было уже очень недалеко.
Первой не выдержала графиня.
— Ну, хорошо, — примирительно начала она. — На днях я разговаривала с леди Маджори, графиней Хавершем. У нее есть племянница… милая, добродетельная девушка, и, я думаю, тебе следует…
— Проклятье!
— Питер Сент-Джеймс! — рявкнула она. — Я не позволю вам чертыхаться в моем присутствии. Я приехала проследить за тем, чтобы вы выполнили свой долг перед семьей, и не уеду отсюда до тех пор, пока вы не женитесь и не позаботитесь о наследнике. Правила приличия и долг, разумеется, не в вашем вкусе, но уж будьте любезны выполнить те обязательства, которые накладывает на вас ваш титул, — разразившись этой тирадой, графиня перевела дух и уже мягче добавила: — Я хочу, чтобы ты женился к новому году, и хочу внука к следующему Рождеству . — Клянусь, ты не увидишь и фартинга из наследства, оставленного тебе отцом, пока не выполнишь мои требования. Подумай об этом хорошенько.
— Проклятье! — снова вырвалось у Питера; больше ему нечего было сказать, и он коротко бросил Парнеллу: — скажи Джеку, что я жду его на повороте, и пусть поторопится.
Дворецкий опрометью бросился исполнять приказания, а Питер рывком распахнул входную дверь и, уже будучи на пороге, услышал:
— Питер, вернитесь! Я еще не закончила свой разговор с вами, молодой человек. — «Зато он закончил свой разговор с вами, мадам. Несколько лет назад…
Графиня застыла, оскорбленная и возмущенная поведением своего сына. Она видела, как Питер сел в карету и скрылся в ночи. Он убежал от нее так же, как когда-то сбежал его отец… наряду с гневом и смятением графиня ощутила, как ее охватывает глубокое и болезненное чувство потери. Ну, почему судьба так несправедлива!
Она медленно поднялась по лестнице в свои апартаменты и обессилено рухнула на диван. Подскочившую тут же служанку она заверила, что с ней все в порядке, и велела девушке принести ей теплого молока и бренди. Когда служанка удалилась на кухню, графиня подошла к окну и, раздвинув кружевные занавески, уставилась на темную улицу.
Снова и снова задавала она себе один и тот же вопрос: почему? Ну, почему, стоит им вместе пробыть более двух минут, как сразу же возникает скандал? Ведь она видит Питера насквозь и понимает, почему страдает ее мальчик. Да, да, понимает, потому что ей самой многое пришлось пережить.
Графиня вздохнула. Как жаль, что Питер не хочет довериться ей. И разве она многого требует? Разве тихая семейная жизнь с мягкой, добропорядочной женщиной — это плохо? А впрочем, стоит ли тешить себя иллюзиями? Графиня слишком хорошо знала образ жизни своего сына и боялась, что ни одна достойная женщина никогда не согласится выйти за него замуж. Все его проделки, все резкие слова еще можно было бы простить и графиня готова была простить все, кроме одного: Питер был точной копией своего отца. Такой же красивый, надменный, порочный и так же презирающий ее…
— Я еще не стара, — прошептала она. — Я еще поборюсь. Попытка не пытка, Беатрис. Попытка не пытка.
«Она обращается со мной как с мальчишкой!» — с негодованием думал Питер, сидя в карете, которая увозила его все дальше и дальше от Гайд-парка;
Чувства Питера Сент-Джеймса, графа Сэндборна были сродни чувствам Габриэллы, незаконнорожденной дочери герцога Карлайлза. Он так же страдал от ига матери, как и она от бесцеремонной властности Розалинды. Графиня Сэндборн желала полновластно распоряжаться жизнью своего сына, равно как и прославленная куртизанка мечтала подчинить себе свою дочь.
Питер чувствовал, что закипает от гнева, но ничего не мог с собой поделать. Ему просто необходимо выплеснуть свою ярость наружу. Никогда в жизни он не был так зол! А все почему? Потому что, видите ли, дорогая мамочка решила его женить! Последние пять лет она твердила ему об этом денно и нощно, но на этот раз зашла слишком далеко. Теперь она заявляет, что сама лично нашла ему невесту! Наверняка это какая-нибудь изнеженная дамочка, с непомерной родословной, которая понятия о жизни черпает из журналов Евгенического Общества и падает в обморок при виде собственных лодыжек.
Питер Сент-Джеймс всеми силами противился попыткам матери стреножить и приручить его. Ему совсем не хотелось стать одним из тех угрюмых бедолаг, которые подпирают стены на балах, в то время как их жены резвятся и танцуют. Он не хотел быть матримониальным мерином общества и носить мрачную униформу высшего света. Питер достаточно насмотрелся на женатых мужчин, которые только то и делают, что считают выпивку, жалуются на ломоту в костях и разгоняют скуку партией в бридж.
А графиня? Что ж, истинная подоплека дела ему ясна. Беатрис Сэндборн только прикрывается желанием иметь внуков, а на самом деле жаждет принести его на алтарь супружества лишь потому, что для нее невыносима мысль о том, что ее сын наслаждается жизнью, тогда как она мучается и страдает. Деньги? Пусть подавится своими проклятыми деньгами, он в них не нуждается. На эту удочку ловят простаков, а чтобы заарканить Питера Сент-Джеймса, требуется кое-что покрепче. Он не собирается подчиняться чужой воле! А долг, династия, титул — все это только слова. А слова, которые так легко слетают с языка, теряют смысл.
Питер скрестил руки на груди и рассеянно подумал, что если уж он обязательно должен стать племенным жеребцом общества, то это не поздно сделать и в шестьдесят лет. А что? Самый подходящий возраст, тем более что никаких других склонностей у него тогда уже не останется.
Немного успокоившись, граф Сэндборн откинулся на спинку сиденья. Склонность… Странно, это слово почему-то кажется ему очень знакомым. Где и когда он его слышал? Ах, да, малютка Габриэлла! Это ведь она утверждала, что не чувствует ни малейшей склонности к романтике. Подумав о Габриэлла, Питер заметно повеселел. Завтра в три он увидит ее снова. А пока — ожидание…
Когда карета остановилась у клуба, Питер легко спрыгнул с подножки и направился к входу. Уже прикоснувшись к дверной ручке, он поймал себя на том, что тихонько напевает. Слова, которые помимо его воли вырывались из горла, привели Питера в ужас. Он напевал:
…А весила крошка всего ничего —
Четыреста фунтов всего!
Все утро следующего дня Питер Сент-Джеймс посвятил обходу цветочных магазинов. Объясняя почтительным продавцам, какой букет ему нужен, он очень скоро понял, что и сам плохо представляет себе, из каких цветов этот букет должен состоять. И в самом деле, на кого он хочет произвести впечатление? На девушку, которая совсем не впечатлительна, или на ее мать, которая ценит щедрость и обожает большие пахучие цветы? В конце концов Питеру удалось совместить и то и другое, и ровно в три часа он уже стоял на пороге особняка Леко.
