Ознакомительная версия.
— Джаспер, я под-думал, что ты не придешь. Я жду здесь целую вечность.
Человек чуть заикался. Он был молод и элегантно одет, однако разгульный образ жизни оставил на его внешности заметный след. Его волосы поредели, по обе стороны рта появились глубокие морщины. Бледные глаза налились кровью. Он протянул трясущуюся руку к графину и налил себе и Джасперу.
— Боже, Ленгтон, ты выглядишь ужасно!
Джаспер развалился на жестком деревянном стуле и не без злорадства наблюдал, как трясется рука друга. Хотя он был лет на пять старше, к тому же пил больше и глубже завяз в азартные игры, никто бы не сказал, что Джаспер старше Ленгтона.
— На моем месте ты выглядел бы так же. Принес?
Джаспер поерзал, избегая взгляда собеседника.
— Нет еще.
— Ты же обещал! Я должен немедленно вернуть их. В противном случае… боже, ты ведь знаешь, на что способны эти люди.
— Еще бы, я ведь сам познакомил тебя с ними. Ты что, забыл?
Наблюдая, как его друг глотает огненную жидкость, Джаспер на мгновение почувствовал угрызения совести. Дело не в том, что пять тысяч, которые он задолжал Ленгтону, были такой уж большой суммой, но эти деньги были долгом чести. Представляя Хьюго Ленгтона своему ростовщику, он лишь хотел оттянуть время. Джаспер осторожно достал из кармана пиджака небольшую пачку денег:
— Здесь две сотни. Скоро принесу остальное. Мне требуется лишь маленькая удача.
— Или же кузен выручит тебя, — пробормотал Ленгтон, выхватывая деньги из его руки.
Лицо Джаспера посуровело.
— Вряд ли. Николас ясно дал понять, что не станет больше вытаскивать меня из долговой ямы.
Его все еще жгли горькие воспоминания о последнем разговоре с кузеном. Почему Николас не хотел понять, что для него погашение долгов Джаспера — всего лишь аванс, который в ближайшее время по закону все равно вернется к нему же?
— Сколько осталось ждать до великого дня?
— Менее трех месяцев.
Джаспер был бы рад избавиться от кредиторов до того времени. К нему домой приходили судебные приставы. В клубе дожидались назойливые кредиторы. Будь Николас проклят, почему он заставляет его ждать?
Ленгтон, сидевший напротив него, вылил в свой стакан остатки из графина. Его рука больше не тряслась. Крепкий напиток придал ему смелости.
— Еще три месяца, и ты станешь богатым человеком… если твой кузен к тому времени не женится.
Тонкие губы Джаспера напряглись. Дав знак окруженному гостями хозяину принести новую порцию бренди, он подавил страх, грозивший завладеть им всякий раз, когда в голову приходили мысли о том, что случится, если кузен вдруг объявит о бракосочетании.
— Николас этого не сделает, — угрюмо заключил он.
Свирепый взгляд Джаспера заставил Ленгтона съежиться, всякое желание подразнить друга вдруг испарилось.
— Как с-скажешь. Я лишь подумал…
— Что ты слышал? — резко спросил Джаспер.
— Да так, один слух. Если хочешь знать, его распространяет Чарльз Авсбери.
— Авсбери! — воскликнул Джаспер. — Он утверждает, что Николас собирается жениться?
— Не совсем. Но он своими глазами видел ту леди, о которой идет речь. Говорил, что они оба расцвели, как весенние цветы.
Джаспер нахмурился:
— Это мы еще посмотрим.
— Что ты хочешь сказать?
— Ничего. — Джаспер отодвинул стул. — Меня ждут дела.
Джаспер сбросил руку хозяина, оказавшуюся на его плече, и небрежным кивком дал понять, что теперь очередной графин с бренди оплачивает Ленгтон. Не оглянувшись, он пошел к двери, время от времени пинком прогоняя с дороги какого-нибудь запаршивевшего терьера.
— Дела, — задумчиво произнес Ленгтон, наполняя очередной стакан. — Грязные дела, если мне будет позволено сказать.
На следующий день ближе к полудню фаэтон Николаса, запряженный четырьмя лошадьми, остановился у гостиницы, где жила Серена. После краткого приветствия он встал у фаэтона и наблюдал, как Серена руководит погрузкой своего багажа. Он любовался ее стройной фигурой, Угадывающейся под шерстяным плащом, и золотистыми сверкающими волосами под шляпкой с полями козырьком.
Однако еще одна бессонная ночь сказалась на настроении Серены. Она не исключала, что Николас может рассердиться, однако ив мыслях не допускала, что он посчитает себя преданным. Серена корила себя за то, что с самого начала не сказала ему правду, отчего ей стало только хуже, однако она не могла игнорировать то обстоятельство; что только благодаря этому так близко узнала его.
Когда ящик с одеждой и шкатулка с драгоценностями были уложены внутри фаэтона, Серена устало смирилась с истинным положением дел. Она влюбилась в Николаса Литтона, яснее не скажешь. Неудивительно, что его прикосновения пробуждали в ней столь острые чувства. Неудивительно, что она чувствовала волнение всякий раз, когда видела его статную фигуру. Неудивительно, что она чувствовала себя так, будто весь мир рушится, когда представляла свое будущее без него. Она любила его. Она всем сердцем желала, чтобы у нее появилась возможность хотя бы один раз отдаться ему. Серену лишь тешило то, что Николас понятия не имеет о ее чувствах. Так и должно быть, иначе он подумает, что его ждет очередная ловушка, если хоть чуточку догадается о чувствах. Она знала, каков Николас.
С бесстрастным выражением лица Николас помог ей подняться в фаэтон. Серена уселась рядом со своими коробками, а он устроился напротив нее. Кучер захлопнул дверь, и фаэтон тронулся с места. Она откинулась на подушки и закрыла глаза. Серена выбилась из сил, но уснуть было невозможно, ведь Николас сидел так близко, что их колени соприкасались. Он все еще злился. Серена понимала, что лучше не пытаться вывести его из подобного состояния. Она лишь надеялась, что во время долгого путешествия его настроение все же переменится. Настал день, когда следует подумать о том, что сулит ей новая жизнь. У нее были дядя, тетя и, возможно, даже кузены. Она была богата. Серена оказалась в приятном положении, когда можно потакать своим желаниям, она ведь не зависела ни от работодателя, ни от мужа. Она сама была хозяйкой своего будущего. Однако Серена никак не могла отвлечься от мыслей о мужчине, который безучастно сидел напротив. Когда Хай-Найтсвуд остался позади, она впала в тревожный сон, прислонив голову к стенке фаэтона.
Николас смотрел на нее, раздираемый неудовлетворенным желанием и чувством вины. Лишнее бренди, выпитое вчера, не помогло ему забыть их последний разговор. Он не давал ему покоя. Серена оказалась права, она вовсе не обманула его. Он велел Фрэнсису Элдону разузнать о ней, ибо догадывался, что она не сказала всей правды. А Серена, к сожалению, оказалась права, когда говорила, что он охотно дал себя обмануть. Николас желал ее так страстно, что позволил ввести себя я заблуждение. Он не удосужился внимательнее разобраться в несоответствиях ее рассказа, явных противоречиях в ее поведении. Пришлось проглотить горькую пилюлю из-за того, что Серена сама спасла его, не позволив ему нарушить собственные дурацкие правила. Николас не скомпрометировал ее, но все время думал, каково было бы, если бы ему это удалось.
Ознакомительная версия.
