– Он, должно быть, не имеет цены!
– Очень похоже на то. – Закрыв коробку, он небрежно сунул ее себе за спину и добавил: – Фарфор и хрусталь в соседней комнате, пойдем.
Они оказались в комнате, заставленной маленькими бочонками. Открыв крышку на одном из них, Доминик порылся в соломе и вытащил оттуда тончайшее полупрозрачное фаянсовое блюдечко и такую же чашку столь хрупкую, что, казалось, ее ручка сломается от прикосновения мужских пальцев. Затем он бережно положил и чашку и блюдце назад в бочонок и указал рукой вперед.
– Вон там у меня тарелки из оникса; вон там – малахитовые изделия, а вот посмотри, – Доминик показал ей бокал для вина с невероятно длинной ножкой и с золоченым ободком, – это императорский фарфор. – Мужчина взял бело-голубую вазу с ее соломенного ложа.
Лаура затаила дыхание.
– Древнекитайский фарфор?! Да ведь у тебя тут королевские сокровища! – Ей никогда не приходилось не то, что торговать, а даже видеть такие сокровища, собранными в одном месте. Откуда он их взял? Как он мог их себе позволить?
Возвратившись в главную комнату, девушка с ее спутником прошли мимо гор мешков помеченных словом «Табак». Рядом с бочонками пороха стояли в пирамидах мушкеты и ружья, там же находились изумительные раскрашенные кареты, двуколки, элегантные экипажи и фургоны для дальних путешествий.
Лаура остановилась возле высокого кедрового постамента. Над ним, почти касаясь земли, свисал на цепях шестифутовый серебряный дракон. На высунувшем огненно-красный язык крылатом чудовище было одето седло из электрона.
Девушка бросила на спутника подозрительный взгляд.
– Только наследник императора мог бы скакать на такой лошадке.
– …или испанский король, – Доминик казалось, не замечал изумленного лица спутницы. – Мой кабинет наверху. Хочешь увидеть?
Лаура кивнула. Взяв ее за руку, мужчина повел девушку по узкой винтовой лестнице наверх. У девушки, при взгляде на то, как все дальше и дальше удаляется пол, внезапно закружилась голова. Окна из цветного стекла бросали на все вокруг разноцветные сверкающие лучики света и казалось, что все вокруг осыпано драгоценными жемчугами.
На верхнем этаже здания, в уютной комнате, находились другие сокровища: средневековая живопись, изящные скамьи и серебряные лампы с абажурами в виде тюльпанов.
Доминик провел ее в длинную узкую комнату. За столами, стоявшими здесь в ряд, отчаянно дымили трубками несколько клерков, уйдя с головой в свою работу.
– О, Доминик, ты принес розу в это логово бумажных червей? – с высокого круглого стула спрыгнул Ренато Белуши и отвесил им поклон. Сигара у него во рту казалось, была такой же помятой, как и его давно нестиранная куртка.
– Дядюшка, – сказал Доминик, – тебе нужно спуститься вниз.
– А, это значит, что ты не хочешь, чтобы я оставался наверху, – добродушно улыбнулся Ренато.
Он помахал им сигарой и направился к двери. Когда Белуши вышел, Лаура обхватила себя руками за плечи, удивленно повернулась к Доминику.
– Ты назвал его дядей?
– Да он и есть наполовину дядя. Никто не может ручаться за свою родословную.
– Пожалуй так, и все же мне интересно, зачем ты прошлой ночью заставлял меня подумать, что он просто твой кучер.
– Он сам бы не хотел, чтобы многие знали о том, что мы с ним родственники.
– Это почему?
– Из соображения безопасности. Он опасается, что у меня могут быть неприятности из-за его занятий.
– Это имеет какое-то отношение к сокровищам внизу?
Доминик улыбнулся.
– Ты очень торопишься. Огонек. Хотя, да. Впрочем, большей частью все это принадлежит мне. На своем маленьком корабле он почти два года гонял британские корабли, легально, – добавил он.
– Легально, это как?
– Он был капером, его наняло правительство. – Доминик, повел девушку мимо клерков, – но сказать по правде, дядюшка не всегда был таким честным моряком.
Лаура с осторожностью взглянула на него.
– А вы, месье Доминик, наверное, были связаны с ним?
Глаза мужчины потемнели, словно предупреждая ее задавать вопросы с максимальной осторожностью.
– Я вел у них деловые записи. Он слабоват по части цифр.
Девушка оглянулась и с полминуты смотрела на своего спутника. Если не считать того легкого оттенка предупреждения, прозвучавшего в его голосе, то он ничем не выдал беспокойства по поводу ее вопросов.
Лаура повернулась и медленно подошла к большому металлическому сейфу, на котором висел какой-то замысловатый замок.
– Прошлой ночью, Доминик, как-то пытался тебя отравить. Наверное, этот кто-то хорошо знает, чем ты занимаешься.
– Ты делаешь необоснованные выводы, Лаура. Пожалуйста, будь осторожней.
Девушка попыталась угадать комбинацию цифр на металлическом ящике.
– Возможно, ответ на мои вопросы и лежит в этом сейфе, – она резко повернулась и с вызовом посмотрела на мужчину, – и потом, может быть, Доминик Юкс вовсе и не существует, может быть, это просто струйка дыма и отравление было несчастным случаем.
Его глаза загорелись мрачным драконьим пламенем, но он тихо сказал:
– Может быть.
Внезапно рассердившись на то, что Доминик даже не пытается дать более удовлетворительный ответ, девушка шагнула к нему и гневно сказала:
– Ты выскочил ниоткуда. Мы с отцом работаем уже много лет и у нас нет даже тысячной доли того, что, как ты заявляешь, принадлежит тебе. Может быть, это все принадлежит Ренату Белуши, а у тебя вовсе ничего нет.
Он скрестил руки на груди и смотрел на нее не улыбаясь. Его подбородок стал неожиданно жестким и суровым. Глаза мужчины пристально впились в ее лицо, словно пытаясь прочитать, что у нее в душе. Она еще никогда не видела такого жесткого выражения на его лице, и тогда ее заполнило новое ужасное подозрение.
– А! Ты не первый, кто задумал заграбастать торговый дом Шартье, женившись на мне.
Доминик крепко выругался, и при звуках его голоса служащие разлетелись из-за столов испуганной стаей голубей и последовали вслед за Ренато Белуши вниз. Лаура не шевелясь, стояла перед ним со слезами обиды и отчаяния на глазах.
– Мне нужно было сразу догадаться, господи, какой же я была дурой. Ведь все чего ты хотел, – это скомпрометировать меня и ускорить эту женитьбу.
– Стой, черт, возьми, остановись! – он грубо схватил ее за руки, потянул к себе, приподнимая пальцем ее голову вверх, чтобы посмотреть ей в глаза. Девушка заметила, как у него на щеке задвигались желваки. Было заметно, что он с трудом удерживает клокотавшую внутри ярость. – Ты, маленькая дикая кошка, неужели ты не чувствуешь, что творится у меня в сердце, неужели ты думаешь, что я притворяюсь, когда чуть не умираю от страсти к тебе. Если ты еще раз такое скажешь, Лаура Шартье, я провалюсь в ад. Не смей больше так говорить. Да я лучше стану перед жерлом заряженной пушки, чем снова буду слушать все эти слова. – Его красивое мужественное лицо исказилось от боли.
