Нет! Нет, нет, нет. Она не такая. Она не должна ничего чувствовать.
А Призрак не останавливался. Он собирался заставить Мэггс предать себя саму, предать Роджера, но она не могла этого допустить.
Призрак был так настойчив в своем желании продлить поцелуй. Его язык скользнул меж губ Мэггс и… и…
Призрак отпустил руки своей жертвы.
А она завела их ему за спину, вытащила из рукава кинжал и ударила негодяя со всей силой, на какую только была способна, вложив в удар весь свой страх и горе.
Мэггс ощутила сопротивление ткани и тугих мышц и с отвращением подумала, что точно так же она разрезала бы кусок мяса. Она постаралась воткнуть лезвие как можно глубже, до тех пор, пока оно не уперлось во что-то твердое.
Призрак поднял голову и наконец — наконец — посмотрел на Мэггс своими серыми глазами, полными ужаса и боли, и с его окровавленных губ сорвалось:
— О Мэггс…
Отвратительные бесы Отчаяние, Горе и Утрата пытались сбросить Веру, но она оказалась сильнее и крепко держалась за спину Арлекина. Он не оборачивался, чтобы посмотреть на нее, но она чувствовала, как напрягаются и расслабляются его мускулы под ее пальцами.
«Чего ты хочешь?» — прохрипел он.
«Я буду держаться за тебя до тех пор, пока ты не согласишься отпустить душу моего возлюбленного», — храбро ответила Вера.
Арлекин лишь кивнул.
«Тогда приготовься пересечь Реку Скорби…»
«Легенда об Арлекине»
Только глупец теряет бдительность на Сент-Джайлзе. Эти слова в сознании Годрика звенели, произносимые голосом его покойного наставника сэра Стэнли Гилпина.
Сэр Гилпин назвал бы Годрика конченым идиотом, увидев его сейчас с торчащей из спины рукояткой кинжала, принадлежащего его жене.
— Годрик!
Годрик заморгал, сосредоточившись на лице Мэггс. По нему разлилась мертвенная бледность, а глаза расширились от ужаса в тот самый момент, когда с его губ сорвалось ее имя. Но все изменится, когда она вспомнит, что считала его убийцей своего любовника.
Поблизости раздался стук копыт.
Годрик завел руку за спину и схватился за рукоятку кинжала.
— Святые небеса, я тебя убила! — В глазах Мэггс стояли слезы, и Годрик пожалел о том, что у него нет времени, чтобы восхититься ими.
— Не совсем. — Он выдернул из спины нож, тотчас же ощутив невыносимую боль. Сунув кинжал за голенище сапога, Годрик взял жену за локоть. — Идем.
Никто из жителей Сент-Джайлза не мог позволить себе собственную лошадь. И стук копыт означал лишь одно.
— Но твоя спина, — прошептала сквозь рвущиеся из груди рыдания Мэггс. — Тебе нужно лечь. Я позову Оливера и Тома…
— Быстрее, дорогая, — произнес Годрик, направляясь к экипажу и стаскивая по дороге маску и шляпу. В такой темноте кучер и лакей вряд ли заметят узор на его костюме.
Впрочем, Годрику было все равно, потому что сейчас ему следовало опасаться гораздо худшего.
К счастью, Мэггс послушно поспешила за ним. Чуть раньше она так неистово вырывалась, что Годрик теперь вряд ли с ней справился бы, если бы пришлось тащить ее в экипаж насильно.
Том наклонился, чтобы посмотреть, как они влезают в экипаж, и не издал ни звука, когда Годрик коротко приказал:
— Домой. И как можно скорее.
Он толкнул Мэггс на сиденье в тот самый момент, когда экипаж тронулся с места. К счастью, под сиденьем находился тайник. Годрик понял это в ту первую ночь, когда Мэггс достала откуда-то пистолеты. Он поднял подушку свободного сиденья, бросил в него мечи, накидку, шляпу и маску, а потом резко упал на сиденье.
На улице послышались крики.
Внезапно Мэггс оказалась рядом с ним.
— У тебя кровь. По спине расплывается темное пятно.
Годрик ничего не ответил. Он просто стянул через голову пеструю блузу, под которой оказалась простая белая сорочка.
— Иди сюда.
Время работало против них.
Очевидно, Мэггс поняла, что причиной такой спешки являлась не только кровоточащая рана.
— Что случилось?
— Нас вот-вот остановят драгуны, — мрачно ответил Годрик, усаживая жену к себе на колени так, чтобы она оказалась лицом к нему. — Если они узнают, что я Призрак, нам несдобровать. Ты понимаешь?
Она была умной и смелой, его жена. Ее глаза расширились от ужаса, но она понимающе кивнула.
Экипаж уже замедлял ход, а за окном замаячили силуэты всадников. Мэггс слышала, как они о чем-то спрашивают кучера и как тот отвечает на вопросы.
— Хорошо, — произнес Годрик, — а теперь подыграй мне.
Он вытащил из-за голенища сапога кинжал и разрезал им платье на груди жены вместе с корсетом и сорочкой. Любая другая женщина закричала бы от ужаса и возмущения — ведь платье было очень дорогим и красивым, — но Мэггс просто изумленно наблюдала за действиями мужа.
Годрик отвел в стороны края испорченного наряда, и его взору предстали восхитительные полные груди с темно-розовыми сосками. Если бы речь шла только о его жизни, он бы воспользовался случаем и наслаждался зрелищем долго и неспешно. Но в опасности оказалась жизнь Мэггс. А если не жизнь, то репутация. Ведь если его повесят как убийцу, от нее отвернутся все.
Поэтому Годрик притянул жену к себе и наклонил голову в тот самый момент, когда чьи-то руки уже брались за ручку дверцы. Годрик накрыл губами темный сосок, и его тут же окутал аромат женского тела и апельсинов. Он видел, как бьется жилка на нежной шее Мэггс. Она так напоминала ему запертую в клетке птичку, что если б его рот не был занят, он непременно рассмеялся бы.
Его плоть воспряла.
Дверца экипажа отворилась. Годрик почувствовал, как вздрогнула Мэггс, а потом выгнулась и провела рукой по его стриженым волосам.
— Что… — раздался громкий повелительный голос капитана драгунов.
Годрик поднял голову, гневно прищурившись и прижимая жену к груди, чтобы прикрыть ее наготу. Мэггс же смущенно охнула и уткнулась лицом в его плечо.
Наигранный гнев вдруг сменился настоящим.
— Что все это значит, позвольте вас спросить? — прорычал он.
Годрик сомневался, что капитан Тревельон способен краснеть, но будь он проклят, если щеки вышеозначенного капитана не потемнели от залившей их краски смущения.
— Я… э… капитан Джеймс Тревельон. Мне поручено поймать Призрака Сент-Джайлза. Одному из моих людей показалось, будто бы Призрак сел в этот экипаж. Если вы…
— Мне нет никакого дела до того, кого вам поручено поймать, — прошипел Годрик. — Убирайтесь из моего экипажа, пока я не выколол вам глаза и…
Но Тревельон уже закрывал дверцу, бормоча извинения.
