Сегодня она должна предать маркиза. Она не лучше его дяди.
И даже хуже. Маркиз начал ей доверять, он оказался необыкновенным человеком и прекрасным товарищем. Если бы они встретились при других обстоятельствах, то, можно не сомневаться, она полюбила бы его.
А теперь…
Неожиданно проснувшись посередине ночи, Мэтью понял, что все-таки смог уснуть и проспал несколько часов. В комнате было темно. Вместе с заходом солнца кончилась и хорошая погода. Сейчас по стеклам вовсю барабанил дождь. Он начинался, когда они садились обедать. Надо сказать, обед прошел в необыкновенно спокойной атмосфере. Вместе с миссис Паджет, Грейс, он провел целый день, и ее присутствие действовало на него успокаивающе. Правда, во время обеда она выглядела несколько задумчивой и погруженной в собственные мысли.
Мэтью всегда был честен с собой и поэтому понимал, что от этой женщины ему нужна не только дружба. Хотя дружба – это уже кое-что. Если он смирится со своей жизнью в этой тюрьме, то ему придется смириться и с той мыслью, что Грейс никогда не будет принадлежать ему.
Сколько бы они ни прожили тут вместе…
Никогда.
Неожиданно дверь гостиной распахнулась и на пороге появилась Грейс.
– Что случилось? – с беспокойством спросил Мэтью, садясь на диван. – Ты хорошо себя чувствуешь?
– Со мной все в порядке.
Но ее неуверенный голос наталкивал на мысль, что это было не так. Маркиз встал с постели и начал быстро одеваться.
– Ах, я напрасно вас потревожила, – выдохнула она, с трудом сдерживая дрожь в голосе.
– Грейс?
– Простите…
Послышался громкий всхлип – мгновение, и Грейс бросилась к нему. Теплое душистое тело, каскад шелковистых волос, тонкая струящаяся ткань сорочки – все слилось в воздушное легкое облако, доверчиво прильнувшее к его груди. Не думая ни о чем, он обнял ее и осторожно прижал к себе.
Ее стройное тело била дрожь, и ее объятия оказались куда приятнее, чем Мэтью воображал себе. Ему совсем не хотелось выпускать ее из своих рук.
– Что… – Он успел выговорить только одно слово. Грейс взяла в ладони его лицо и наклонила к себе.
– Прости меня, – глухо проговорила она. И ее губы, горячие и влажные, прижались к его рту.
На ней ничего не было, кроме прозрачной сорочки, их тела разделяла лишь тонкая кисея. У Мэтью возникло ощущение, что в тех местах, к которым притрагивалась Грейс, на его теле появились ожоги. Исходящий от нее запах пьянил его.
Он был уже не в силах сопротивляться и противостоять ей, когда ее пышная упругая грудь сильнее прижалась к его груди. Рубикон был перейден.
Тихо всхлипнув, она отстранилась от него. Этот быстрый, наполненный животной страстью поцелуй разжег костер в груди Мэтью. Он хотел продолжения, он жаждал большего.
– Поцелуй меня, – робко попросила она, сжимая пальцами его руки.
Раньше он усилием воли заставлял себя не прикасаться к ней. Теперь же остатки самообладания бесследно испарились. Она льнула к нему, и он не мог не ответить ей. Мэтью хотел наслаждаться ее телом, и больше его сейчас ничто не волновало. Он находился на грани. Еще чуть-чуть…
Он положил руки на плечи Грейс, останавливая ее и в то же время не отпуская от себя.
– Мы… не можем позволить себе… этого, – прерывисто дыша, проговорил он наконец.
Она судорожно втянула воздух, ее грудь снова на мгновение прикоснулась к его груди. Мэтью стиснул зубы, ему хотелось немедленно сорвать с нее сорочку, трогать ее обнаженное тело, исследовать все его впадинки и выпуклости.
– Но я должна, – хрипло сказала она.
Даже сейчас, когда его разум отказывался служить ему, Мэтью нашел ее заявление крайне странным. Внутренний голос подсказывал ему, что надо проявлять осторожность.
– Господи, Грейс…
Она обвила его шею руками.
– Поцелуй меня.
Голос разума, на мгновение напомнивший о себе, снова умолк. Ее рот прильнул к его губам. И эта близость потрясла Мэтью. Губы Грейс были теплыми и мягкими. Он впился в них со всей силой страсти. По телу Грейс пробежала дрожь.
Мэтью вдруг остановился. Он не должен делать этого.
Его наполняло отвращение к самому себе. Оставалось только надеяться, что Грейс простит его за грубость. Она снова вскрикнула и потянулась к нему, словно он был единственным островком спасения в бушующем океане. И он опять обнял ее, его руки заскользили по ее спине.
Он слегка наклонился к ней и провел губами по ее губам. Она чуть приоткрыла рот, и Мэтью почувствовал ее сладковатое дыхание.
Неожиданно она с такой силой прижалась к нему, что Мэтью пошатнулся и, не удержавшись на ногах, вместе с Грейс упал на диван. Теперь она лежала на нем, и ее сорочка задралась, обнажив прелестные упругие ягодицы. Он осторожно провел по ним рукой.
И это снова было потрясением и открытием – прикасаться к ее обнаженному телу. Теперь он не мог никуда от нее деться, она лежала на нем, она была повсюду, это белое облако поглощало его. Она прикасалась к нему руками, гладила, целовала, и все это проделывала так, будто боялась, что он сейчас исчезнет.
Что-то тут не то. Он мечтал о ней, но представлял их объятия совсем по-другому. В своих мечтах он целовал ее, ласкал, входил в нее, ее тело было мягким и податливым, с наслаждением принимающим его.
Но эта женщина, которая сейчас лежала на нем, казалась такой напряженной, скованной и в то же время отчаянно добивавшейся близости с ним. Приподнявшись на локте, Мэтью взглянул на Грейс. Нет, он не мог не обращать внимания на свои подозрения. Все это выглядело слишком неестественно. Мэтью снова лег на спину, вытянув руки вдоль тела.
– Грейс, зачем ты пришла ко мне? – резко проговорил он и сжал руки в кулаки, чтобы не брать то, что она так настойчиво ему предлагала.
Она начала покрывать поцелуями его грудь. И в этих поцелуях нельзя было не заметить примеси отчаяния. Это отчаяние ощущалось и в ее прикосновениях. Ее пальцы впивались в его руки, как когти хищной птицы в добычу.
– Молчи. – Грейс подняла голову, и Мэтью ощутил пронзительный взгляд ее темных глаз. – Целуй же меня. Целуй.
Она стиснула его в объятиях. Казалось, Грейс боялась какой-то потусторонней силы, которая могла сейчас разлучить их. Или, возможно, опасалась, что он сам оттолкнет ее. Она приоткрыла рот и прижалась к его рту с такой силой, будто хотела причинить ему боль. Мэтью вдруг ощутил на своих губах солоноватый вкус. Кровь? Он поднял руку и притронулся к ее щеке, чтобы как-то прекратить это неистовство. Щека была мокрой.
Ее лицо было залито слезами.
– Господи!
Он быстро столкнул ее с себя, отодвинулся и сел но на край дивана. Сначала Грейс упала на бок и громко зарыдала, но через мгновение поднялась и снова набросилась на него со своими пугающими ласками. Это можно было принять за страсть, если бы не слезы…
