– Сейчас де Лейси в мастерской Эйлин. Предупреди нас, когда он будет возвращаться.
Не желая ничего больше объяснять, он быстро увел Эйлин из большого зала.
Та, возмущенная его бесцеремонностью, гневно прошептала, стараясь, чтобы никто не услышал:
– Ты лезешь не в свое дело, Дрейк. Оставь меня в покое. Постарайся оградить себя и свою семью от неприятностей. А у меня своих забот хватает.
– Я заметил, – сухо проговорил Дрейк и мягко подтолкнул ее к небольшому дивану, обтянутому бархатом. – А теперь поговорим.
Эйлин скрестила руки на груди и с вызовом посмотрела на Дрейка.
– Рассказывай – или сэр Джон узнает, что ты вовсе не немая. А потом я покажу ему картины, которые ты спрятала. А после вытряхну объяснение из де Лейси!
– Ты этого не сделаешь! – гневно воскликнула Эйлин, зло уставившись Дрейку в лицо. В прекрасном, богато вышитом сюртуке и изящном жилете, с напудренными волосами, как и подобает джентльмену, он выглядел довольно внушительно. От того смеющегося юнца, каким он всегда был, не осталось и следа.
– Сделаю, будь уверена. Как ты много раз подчеркивала, не я за тебя отвечаю. И тому, кто это делает, я расскажу все, что знаю.
Маркиз облокотился о стену, скрестил руки на широкой груди и выжидающе замер.
– Это шантаж! – Эйлин сердито сжала кулаки, лихорадочно соображая, что можно рассказать Дрейку, чтобы он наконец-то отстал. – Что ты хочешь услышать?
– Все, что ты помнишь и что заставляет тебя притворяться немой даже с друзьями.
– Свою мать, – почти неслышно прошептала девушка. – И своего отца.
Из злобной фурии она вдруг опять превратилась в милую, испуганную девушку, готовую вот-вот разрыдаться.
Дрейк быстро опустился на колени около нее и достал свой носовой платок.
– Не плачь, Эйлин. Не здесь. Не сейчас, – попытался он успокоить ее. Он хорошо помнил тот день в лесу и отлично понимал, что во второй раз может не совладать с собой. И если сэр Джон не убьет его, то это с радостью сделает любой из числа поклонников Эйлин, потому что кончится все тем, что он возьмет ее прямо здесь, а затем увезет с собой на глазах у всего света.
– Прости. По-другому я не могу говорить об этом, – шмыгнув носом, проговорила Эйлин и с упреком посмотрела на маркиза. – Я тебя предупреждала.
Дрейк встал и принялся сердито ходить взад-вперед.
– Тогда позволь мне рассказать эту историю. Де Лейси – брат твоего отца. Он унаследовал состояние и титул после его смерти.
– Я не знаю. Наверное. – Эйлин нервно теребила платок в руках.
И тут Дрейка осенило.
– А ведь скорее всего твой отец не был католиком? Кладбище, на котором он похоронен, когда-то принадлежало монастырю.
Эйлин недоуменно посмотрела на Дрейка.
– Я не знаю. Но мы ходили в церковь. Я помню, что там были очень красивые окна. А моя мать теперь монахиня или как там это называется…
– Но твоя тетя не католичка. Предположим, что твоя мать приняла веру мужа, то есть твоего отца. Но он не унаследовал бы состояние и титул, если бы был католиком. Закон запрещает это. Он не мог бы даже носить меч.
– Он носил меч, – тихо проговорила Эйлин.
– Подозреваю, что он, стремясь защитить свою семью и земли, исповедовал англиканскую веру. Так поступают многие. Твой дядя должен это знать.
Эйлин слушала Дрейка очень внимательно. Она никогда не пыталась найти логическое объяснение мучившим ее кошмарам, просто жила в страхе, почти в ужасе.
– Я ничего об этом не знаю, – прервала она маркиза. – Мне известно лишь, что этот человек убил мою мать и моего отца.
Дрейк посмотрел на Эйлин так, словно она сошла с ума.
– Но твоя мать жива!
– Нет. Она мертва. – Эйлин отбросила в сторону насквозь мокрый от слез платок и встала. – Он убил мою мать. Там, в монастыре, живет вовсе не она. Это только ее оболочка. Она умерла в тот момент, когда убили моего отца. Так говорят все, и это правда.
Эйлин попыталась уйти, но Дрейк схватил ее за руку и притянул к себе.
– Тебе было всего пять лет. Ты не можешь знать точно, в чем виноват твой дядя. Если бы твоя мать знала об этом, этот мерзавец давно гнил бы в тюрьме.
Эйлин безучастно посмотрела на Дрейка.
– Она сделала бы это, но она умерла. Говорю тебе: я все видела. Ради своей матери и ради тех людей, которые защищают нас, я должна молчать. Но он знает. Только взгляни в его глаза, и ты увидишь: он знает. Но я не умерла и теперь всегда буду являться ему. Я не оставлю его в покое.
Эйлин высвободилась из рук Дрейка и покинула альков. Дрейк какое-то мгновение стоял неподвижно, тупо глядя на занавески, за которыми исчезла Эйлин, как вдруг его осенило.
Эйлин видела не только то, как был убит ее отец, но и то, что сделал это ее собственный дядя! Человек, который сейчас свободно расхаживал по Саммер-Холлу, был убийцей и, вероятнее всего, еще и насильником. Но Эйлин не допустит, чтобы это продолжалось и дальше. Дрейк готов был поклясться в этом чем угодно. Он понятия не имел, что именно задумала эта маленькая ведьма, но твердо знал, что результат будет неприятным для всех, кто с этим связан. И сам он не мог ничего изменить.
Вспомнив, как легко Эйлин обращается с кинжалом, Дрейк вздрогнул от страшной мысли. Распахнув занавески, он быстро вышел в заполненный гостями зал.
– Где они?
– Эдмунд и де Лейси собираются уезжать. А сэр Джон пошел к себе в кабинет, хочет что-то принести.
Дрейк бросился в холл, локтями прокладывая себе путь через толпу гостей.
Здесь он увидел, как Эдмунд и де Лейси о чем-то тихо переговариваются, стоя у массивных дверей, ведущих во двор. С противоположной стороны к ним быстро приближался сэр Джон, он казался очень взволнованным. Дрейк знал, что расстроило баронета. Он не нашел в своем кабинете любимой картины.
Встав так, чтобы отлично видеть все происходящее в холле, оставаясь при этом незамеченным, Дрейк внимательно осмотрелся. В одном из углублений в стене Дрейк заметил чью-то фигуру, скрытую от посторонних глаз густой тенью. Он удовлетворенно улыбнулся. Именно этого он и ожидал.
Маркиз быстро поднялся по лестнице и очутился в холле, именно там, где стояли Эдмунд и де Лейси. Все трое посмотрели на приближающегося маркиза с удивлением, а Эдмунд даже с некоторым раздражением.
– Я хотел поговорить с тобой прежде, чем ты уедешь, кузен, – проговорил Дрейк, обращаясь к нему.
– Ты был так занят тем, что ухлестывал за своей последней пассией, Шерборн. Я, конечно, не люблю вмешиваться, но думаю, что граф де Лейси может обидеться на тебя за то, что ты вскружил голову его племяннице.
Де Лейси нахмурился, услышав эти слова, но не успел ничего ответить, потому что именно в этот момент подоспевший сэр Джон, тяжело дыша, воскликнул:
