— Отец! — отчаянно закричала девушка, бросаясь вперед. — Бран! Гилберт! Бра-ан!
Ее громкие крики эхом раздавались под сводами мертвого замка, не достигая своей цели. Она вихрем ворвалась в зал и остановилась как вкопанная. Видимо, тут разыгралась последняя часть драмы. Стол был перевернут, сломанные обгоревшие скамьи разбросаны как попало. Прямо посредине, около перевернутого стола, лежали два человека. С похолодевшим сердцем Эрика медленно двинулась к ним, инстинктивно стараясь не наступать на запекшиеся лужи крови на полу. Они лежали рядом, сжимая в руках мечи, — отец и Бранвен.
Всхлипнув, Эрика обессиленно привалилась к дубовому столу.
— Святая Дева, что же это? — прошептала она.
Она протянула руку и осторожно коснулась опаленных волос отца. Ей пришло в голову, что так же она гладила его волосы перед тем, как уйти отсюда. Она ушла, а их убили... Всех. И Брана, и Джоша... Девушка дотронулась до щеки мертвого брата, но тут же отдернула рук у, почувствовав холод. Глаза ее застлала пелена, ноги подкосились, и она рухнула на колени перед убитыми.
— Как же ты допустил это, Господи?! — истерично взвизгнула девушка, запрокинув голову. — Ведь я так молилась тебе!
Из ее груди вырвалось какое-то нечеловеческое рычание, перешедшее в судорожный всхлип. Ответом ей было молчание. В замке стояла тишина, только дверь противно поскрипывала под порывами ветра. Она еще раз внимательно оглядела убитых, и ее взгляд случайно скользнул по столу, который стоял на боку. «Я вернусь, па» — прочла она светло-коричневые буквы на закопченной поверхности доски. Эрика до крови закусила губу. По ее лицу катились слезы, тело сотрясала мелкая дрожь. Внезапно она вскочила на ноги, дико оглядываясь. Ей что, мерещится? Нет, снова повторилось. Слабый стон, который послышался ей еще у входа, вновь раздался в жуткой тишине замка.
— Эй! Кто-нибудь! Гил! — завопила она что есть мочи, бросаясь наверх.
Ее младший брат... Может, он выжил? Должен же остаться кто-то живой в этом проклятом месте! Обгоревшая лестница чудом не обрушилась под ней. Эрика, перепрыгивая ступеньки, достигла верхней площадки.
— Гилберт! — закричала она опять.
Слабый стон доносился откуда-то из угла. Девушка кинулась туда. Возле распахнутых настежь дверей в ее комнату лежал их замковый капеллан.
— О боже, отец Годвин! — воскликнула она, бросаясь к старику.
Священник лежал, неловко опираясь спиной о стену. Лицо пересекал след от удара, один глаз полностью вытек из глазницы... Длинная кровавая полоса тянулась к нему из глубины коридора. Видимо, он полз к лестнице, но силы оставили его. Хриплое дыхание с трудом вырывалось из его слабой груди, однако он был еще жив.
— Отец Годвин! — Эрика осторожно попыталась приподнять священника.
Похоже, он находился в беспамятстве. Господи, хоть бы кто-нибудь помог ей! Он ведь, наверное, лежит тут давно! Девушка беспомощно оглядывалась вокруг, не зная, что же делать.
— Сейчас я вас вынесу отсюда, — пообещала она, стараясь поудобнее перехватить капеллана. — Я вас вытащу...
Раненый застонал, его рука слабо шевельнулась. Один глаз отца Годвина с трудом открылся, и Эрика невольно отшатнулась — таким безумным был его взгляд.
— Уходите все, скорее, — забормотал он, лихорадочно шаря рукой по груди, стараясь нащупать свой нательный крест. — Спасайтесь! Уходите, это демоны! Неужели вы не ведаете жалости?! Будьте вы прокляты! Прочь!
Капеллан испуганно заслонился от нее дрожащей рукой.
— Отец Годвин, не бойтесь! — глотая слезы, попросила она. — Это я, Эрика! Не бойтесь, это всего лишь я. Скажите, где Гил?
Старый священник затих, в его единственном глазе зажглась искра разума.
— Эрика? — тихо промолвил он. — Ты... жива? Значит, они тебя не нашли?
— Да, я жива, отец Годвин, — плача, подтвердила девушка. — Прошу вас, скажите, Гил жив?
— Гил... Я... его не видел, — растерянно ответил раненый. — Не знаю... они всех убили... Оставьте меня! — закричал он, слабо вырываясь у нее из рук. — Я не знаю, где она! Не знаю! Господи, да святится имя Твое...
Он забормотал молитву, обводя все вокруг безумным взглядом. Его дыхание становилось все более хриплым, и Эрика испугалась.
— Не разговаривайте! Сейчас я снесу вас вниз, — сказала она, приподнимая старика.
Господи, какой он тяжелый! Как она стащит его по этим хлипким ступеням? Ну неужели никто не поможет ей?
— Э-э-ей! — отчаянно завопила она. — На помощь! Сюда! Здесь живой человек!
Ответом ей было только эхо. Отец Годвин снова начал бредить, бессвязно проклиная кого-то. Похоже, разум старика помутился от пережитого. Эрика осторожно начала стаскивать его вниз, стараясь не оступиться на ступеньках и не сделать ему больно. Слезы катились у нее из глаз, мешая разглядеть дорогу. Только бы дотащить его живым.
— Это были не шотландцы, — неожиданно проговорил умирающий священник. — Не шотландцы... Это...
Ступенька под ней слегка затрещала, и девушка замерла, стараясь не шевелиться. Обгоревшая лестница опасно поскрипывала, явно собираясь развалиться на части под весом двух человек.
— Есть тут кто живой? — вдруг раздалось внизу.
— Э-эй! — срывающимся голосом закричала Эрика. — Мы здесь! Помогите!
Внизу показалась чья-то могучая фигура в накидке из козьих шкур. Острый запах мокрой шерсти ударил в нос, сердце на мгновение замерло от страха. В следующее мгновение она едва не закричала от радости. Да это же Дональд! Откуда он тут взялся? Девушка смотрела на него, не веря своим глазам. Следом появились еще два человека из дружины сэра Родерика, угрюмо оглядывая замковый зал.
— Несите стол, — коротко приказал он.
Здоровяк Дональд залез на него и осторожно принял на руки раненого. Эрика спрыгнула следом.
— Он жив, жив, — как заведенная твердила она. — Осторожно, пожалуйста!
Священник еле дышал. Судя по всему, он потерял сознание от боли, пока она его тащила.
— Кладите отца Годвина здесь. Его нельзя двигать, — распорядилась девушка. — Сейчас я принесу трав, сделаю ему перевязку...
Не обращая внимания на шатающуюся лестницу, она вихрем взлетела наверх и ворвалась в свою комнату. В первое мгновение от неожиданности она даже запнулась на пороге. Ее маленькая ухоженная комнатка была разгромлена. Старый сундук был разбит в щепы, лежанка перевернута, пучки лекарственных трав сорваны со стен и затоптаны чьими-то сапогами... Чья-то грубая, слепая ярость выплеснулась здесь. Если бы она спала в своей постели эту ночь, ее уже не было бы в живых. Несколько мгновений она постояла на пороге своей комнаты, а потом молча затворила дверь и вышла.
— Я ничего не нашла... — тихо сказала она, остановившись рядом с Дональдом.
Недоговорив, она закусила губу. По худенькому телу отца Годвина прокатилась судорога, он дернулся и затих. Дональд положил ей руку на плечо.
— Он бы все равно не выжил, — неловко пробасил он. — Рана тяжелая. С такими не выживают, уж я-то знаю... Даже удивительно, что он столько продержался. Мы обыскали весь дом, но не нашли больше никого в живых.
— А Гилберт? — отрешенно спросила она.
Дональд только покачал головой.
— Его нигде нет.
Низко опустив голову, Эрика замолчала. Во рту от прокушенной губы остался соленый привкус собственной крови. Кровь, одна кровь вокруг... Она медленно огляделась вокруг, словно просыпаясь ото сна. Двое солдат, прибывших с Дональдом, деловито возились возле погибших.
— Надо похоронить их, — услышала она чьи-то слова.
«Кого похоронить? Отца? Бранвена?» Она хотела крикнуть,
что нельзя хоронить их, ведь они, может, еще живы, но язык присох к гортани. Эрика тупо смотрела, как двое воинов положили иссеченное тело Бранвена на доску от сломанной скамьи и понесли к выходу. Дональд что-то говорил ей, но она не слышала. Эрика позволила вывести себя из замка и усадить на какой-то камень во дворе. Не было ни сил, ни эмоций, только безразличная покорность судьбе.
Только теперь она вдруг ясно поняла, что у нее не осталось никого и ничего. Девушка молча встала и, как сомнамбула, подошла к троим мужчинам, лежавшим рядом. Воины как по команде расступились перед ней.
