— Очень мило, — похвалила Мегги. — Вот уж не думала, что иногда она может издавать приятные звуки. Хорошо, что мы не столкнулись с Паудером. Он обычно просиживает у парадной двери целыми часами.
— О да. Паудер занимал это место еще до моего рождения.
— Несколько раз я едва об него не споткнулась. Теперь папа сделал его камердинером, и Паудер невероятно счастлив, что его мечта исполнилась.
— Мне всегда нравился Паудер. Он был так добр ко мне. Сколько ему лет? Когда я была совсем девочкой, он уже казался дряхлым стариком.
Мэри Роуз улыбнулась, представив, как Паудер при виде ее охает, хватается за костлявую грудь и испускает дух на месте.
Нет, кажется, с ней сейчас будет истерика. Плохой признак. Она глубоко вздохнула, пытаясь прийти в себя. Больше всего ей хотелось провалиться в беспробудный сон, забиться в какой-нибудь угол и кануть в теплую тьму. Но она послушно следовала за Мегги Шербрук в башню, где та устроила себе спальню. Это была одна из любимых комнат Мэри Роуз. Ребенком она проводила там много счастливых часов. Когда-то тут находилась спальня Йена, но об этом она Мегги не сказала.
— Раздевайтесь побыстрее, Мэри Роуз, и ложитесь в постель, чтобы согреться. Я принесу еще одно одеяло. Жаль только, что моя одежда на вас не налезет. Вы куда выше меня.
— Да, — согласилась Мэри Роуз, выдавив из себя улыбку. — Конечно, выше.
Она принялась на ходу срывать с себя промокшую одежду. Вскоре рядом с влажной грудой легли башмаки. Девушка забралась под одеяла, которые продолжала громоздить на нее Мегги.
— Не беспокойтесь, я найду, что вам надеть, — пообещала девочка, осторожно дотронувшись до щеки Мэри Роуз. — Что-нибудь придумаю. Лежите, а я принесу горячего чая. Иногда это лучший примиритель. Так папа говорит, хотя в толк не возьму, что он имеет в виду. Но думаю, что он прав. Как обычно.
Мегги выскользнула из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. Мэри Роуз свернулась клубочком, пытаясь согреться, но холод пронизывал ее до костей. Она стала дышать глубоко и медленно, чтобы успокоиться. Она не утонула. Она в безопасности. Эриксон понятия не имеет, где она. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она неумного согрелась. И вдруг поняла, что старая шляпка до сих пор у нее на голове, а перо запуталось в волосах. До чего же забавно она, должно быть, выглядит! Девушка высунула руку из-под горы одеял и стащила шляпку, а потом попыталась распутать влажные пряди. Пришлось действовать всеми десятью пальцами, а за это время она снова замерзла — так замерзла, что снова натянула одеяла до самого носа. К сожалению, вместе с теплом ожила и боль. Наглая. Злобная. Она терзала Мэри Роуз так, что хотелось кричать. Что же, этого следовало ожидать. Недаром она своим телом почувствовала каждый камешек, каждый валун, каждую гальку в этой проклятой речке. Если там водятся рыбы, они не преминули бы укусить Мэри Роуз, когда та проносилась мимо, Хорошо бы порезы подсохли и перестали кровоточить. Не хватало еще, чтобы на простынях остались предательские следы. За дверью послышались шаги. Сердце Мэри ушло в пятки. Хоть бы это оказалась Мегги! Но разумеется, это была не Мегги: по коридору стучали тяжелые мужские сапоги. В дверь легонько стукнули. Раздался голос Тайсона, и Мэри Роуз едва не умерла от страха.
— Мегги, ты здесь?
О Боже, что делать?
И тут она услышала, как Мегги восклицает, громко, восторженно и так фальшиво, что даже последний глупец понял бы это:
— — Папа! Что ты тут делаешь? Я тебе нужна? Только скажи — я все сделаю!
Тайсон вскинул брови и удивленно взглянул на дочь:
— Собственно говоря, я хотел спросить, не желаешь ли ты перед ужином сыграть со мной партию в шахматы.
Дочь молчала. Что-то в самом деле неладно! Насколько он мог припомнить, такого в жизни не бывало.
— Что с тобой? — осведомился он. — И куда ты несешь поднос с чайником? Решила устроить вечеринку у себя в спальне?
— — Конечно, папа, я с удовольствием сыграю с тобой в шахматы.
— Мегги.
— Ах да, поднос. Видишь ли, я сочиняла песню и вдруг поняла, что в горле пересохло. Трудно петь, когда во рту пустыня, правда? В наступившей тишине Мэри Роуз лихорадочно гадала, поверит ли Тайсон этому вздору. Он, естественно, не поверил.
— Мегги, что происходит? Только без вранья. Я уже наслушался твоих историй. Пожалуйста, правду.
Сама Мэри Роуз непременно выложила бы все, обратись он к ней таким неестественно спокойным, мягким тоном. При звуках этого голоса ее снова начал бить озноб. Она затаила дыхание, зная, что он в любую секунду войдет в комнату, увидит ее и проклянет тот час, когда приехал в Шотландию. Будь у нее силы, она сползла бы на пол и забралась под кровать. Но вот сил-то как раз и не было. Поэтому она продолжала лежать, закутавшись в одеяла до самых глаз и в ужасе уставясь на дверь.
Снова молчание. Долгое. Бесконечное. Потом едва, слышный тоненький голосок:
— Папа, не заставляй меня говорить, ладно? Я дала слово одному человеку. Это не мой секрет, и моя душа точно попадет в то страшное место, что очень глубоко у меня под ногами, — если я проболтаюсь кому-нибудь, даже тебе.
После небольшой паузы Тайсон по-прежнему суховато, но уже с некоторым одобрением спросил:
— Надеюсь, ты рано или поздно поделишься со мной?
— Как только смогу, папа. Обещаю.
Он считает это чем-то несущественным. Выдумками маленькой девочки.
Мэри Роуз едва не завопила от облегчения. Но она сдержалась и не шевелилась, как, впрочем, и Мегги, пока звук шагов Тайсона не стих вдали.
Красная как рак, девочка скользнула в спальню, повернула ключ в замке и поставила поднос на маленький столик у кровати.
— Спасибо, Мегги. И прости меня.
— Мне не пришлось ему лгать, — выдохнула находчивая малышка" аккуратно наливая в большую тяжелую кружку дымящийся чай, — какое счастье! Ненавижу лгать папе, потому что он сразу это чувствует… Вы понимаете, о чем я?
— Да и так огорчается, что впору провалиться сквозь землю.
— Верно, — кивнула Мегги, вручая своей подопечной кружку. — Казалось бы, если приходится часто врать, то со временем привыкаешь, но на самом деле это не так. Господи, Мэри Роуз, взгляните только на свое лицо и бедные руки! Они исцарапаны в кровь!
— Знаю, но это ничего.
Честно говоря, Мэри Роуз не желала смотреть. Ей хотелось только одного — наслаждаться каждой каплей этого восхитительного обжигающего чая в выщербленной кружке, которую. Мегги, вне всякого сомнения, стянула из кухонного буфета. Жаль только, что он так скоро кончился!
Отставив кружку, Мэри Роуз легла и вздохнула:
— Изумительно, Мегги. Ты вернула меня к жизни. Видишь ли, я прыгнула в речку и меня понесло течением. Ну разумеется, побило о камни, но ничего серьезного.
