– Надеюсь, вы ее разубедили?
– Я сделала все, что было в моих силах. Но не могла же я объяснить, почему на самом деле вы злоупотребляете ее гостеприимством.
– Вот тут я с вами согласен.
– Рада это слышать.
Их взгляды на мгновение встретились. На лице Анны опять появилось чопорно-надменное выражение. Она сложила губы в тонкую линию и вскинула подбородок, как будто ей претила сама мысль о том, что между ними могли зародиться нежные чувства.
Джошуа нравились ее фиалковые глаза, вот только жаль, что в них почти всегда читалось хмурое упрямство. Шляпка скрывала ее единственное бесспорное достоинство – великолепные золотисто-каштановые волосы, стянутые в тугой старушечий пучок. Кеньон не особенно разбирался в дамской одежде, однако готов был поспорить, что уродливое горчично-желтое платье девушки вышло из моды по меньшей мере лет пять назад. Но, несмотря на все это, им владело безумное желание смягчить плотно сжатые губы Анны страстным поцелуем.
Она смотрела прямо перед собой, сложив на коленях затянутые в перчатки руки и как бы говоря своему спутнику: «Только посмей ко мне прикоснуться!» Он вел открытый экипаж по извилистой дороге и думал о своей удивительной соседке. Почему она до сих пор не замужем? Ей давно пора завести семью и заботиться о муже и детях, а не вертеться вокруг родителей и братьев.
Если не считать бурных рыданий, она довольно стойко перенесла новость о Панкхерсте. Любая другая девушка на ее месте убежала бы к себе в спальню – оплакивать свою судьбу. Но Джошуа не был слепцом. Он видел, что сердце ее разбито. Вспоминая, как она плакала в его объятиях, он испытывал странную нежность. Она льнула к нему точно растерянный ребенок, ее слезы мочили его рубашку, тело дрожало. Он разрывался на части от беспомощного желания ее утешить.
Чтобы избавиться от этого наваждения, Кеньон направил свои мысли на Дэвида Панкхерста. Он очень надеялся, что Анна не будет рыдать, когда они встретятся с этим мерзавцем. Панкхерст годами водил ее за нос, используя бедную девушку в качестве ширмы. Она была слишком наивна и не замечала черных пятен в душе своего возлюбленного. Неожиданно Анна попросила:
– Расскажите мне про войну.
Джошуа чуть не выронил из рук поводья, и Плато припустил легким галопом. Двуколка затряслась. Осадив коня, лорд пробурчал:
– Война кончилась. Это все, что вам следует знать.
– Я не хочу выпытывать ваши секреты…
– Так не выпытывайте.
– Но я надеялась, что вы объяснитесь после того, что случилось прошлой ночью. Мистер Харрингтон сказал, что причина ваших ночных кошмаров – война.
Руки Кеньона вспотели. Он пытался побороть ту тьму, которая таилась в глубине его сознания.
– Гарри – старый сплетник, – процедил он сквозь зубы. – И давайте закроем эту тему.
На лбу Анны проступила легкая морщинка.
– Ладно, не буду настаивать, – произнесла она. – Но мои братья-близнецы служат в пехоте, и я хочу знать, что меня ждет, когда они вернутся домой. Джеффри особенно подвержен ночным кошмарам.
Ее мягкий тон совершенно обезоружил Джошуа, но он не собирался сдаваться.
– Я же сказал, что не хочу говорить о войне, Анна.
– Тогда послушайте, что скажу я. Фрэнсис и Джеффри уже дослужились до капралов. Представляю, как они будут мной командовать! Наверное, мне придется отдавать им честь, перед тем как сесть за стол завтракать. – Она улыбнулась. Блестящие глаза сразу сделали ее моложе и беспечнее. – В своем последнем письме Фрэнсис уже заказал мне кекс с изюмом, а Пег – мясной пудинг. Он пишет, что, если мы откажемся, он отдаст нас обеих под трибунал и выгонит из дома.
– Он живет на сухарях, бобах и овсяной каше, – объяснил лорд. – Правда, когда мы пришли во Францию, интенданты гораздо чаще стали доставлять к нашему столу сыр и говядину.
– Они жарят мясо на костре, – добавила Анна. – Близнецы шутят над этим в своих письмах, но я понимаю, как им не хватает домашнего уюта.
– Вам трудно это представить, – проговорил он с горечью.
– Так расскажите мне. – Она тронула его за руку. – Пожалуйста!
Ее искренний интерес тронул Кеньона. Он решил, что не будет ничего страшного, если Анна узнает об условиях жизни военных, и рассказал несколько забавных историй. Анна услышала про спесивого офицера, который отказывался спать на голой земле и каждую ночь заставлял своего слугу делать ему постель из листьев и веток.
– Во время долгих переходов мы спали прямо в седле, – продолжил Джошуа. – Нам приходилось обучать новобранцев, которые умели ходить за плугом, но никогда не ездили верхом. А однажды один пугливый лейтенант-караульный поднял тревогу, увидев черные тени, которые наступали на него в ночи. Мы проснулись и тут же схватились за сабли и винтовки, готовясь схлестнуться с французами в смертельном бою. Но оказалось, что к нашему лагерю подошло стадо коров.
Анна засмеялась, откинув голову назад, и Джошуа растаял при виде ее веселой улыбки. Эта женщина излучала красоту, которая выходила за рамки привычных канонов. Как он мог считать ее дурнушкой? Она обладала безупречной кожей и необычными фиалковыми глазами. Но его покорила не только ее внешность. Она чудесным образом превратилась из чопорной недотроги в живую, задорную девушку. Когда он на нее смотрел, у него теплело на сердце и бремя прошлого на время теряло свою тяжесть. Он невольно задавался вопросом: была ли она так же нежна и непосредственна в постели?
Как знать? Если бы между ними не стояла тень Лили, может быть, она чаще позволяла себе расслабляться в его обществе.
Как будто услышав его мысли, Анна перестала улыбаться и прикрыла глаза ладонью.
– Смотрите, мы приехали.
Деревья расступились, и Джошуа вдруг понял, что он на какое-то время напрочь забыл о цели их поездки. Увлекшись беседой, он потерял чувство времени и пространства. Это было для него неприятным открытием.
Он сосредоточил внимание на поместье Грейстоун, которое располагалось на живописном морском берегу. Аккуратно подстриженные зеленые лужайки тянулись до края обрыва. Серые каменные стены величественного старого дома были увиты плющом, но ни одна из многочисленных труб не дымила. На мгновение Джошуа показалось, что здесь никто не живет, а за садом ухаживают какие-то волшебные существа.
Тут краем глаза он заметил движение в одном из окон верхнего этажа. Занавеска дернулась, и за стеклом появилось лицо. Однако в следующую секунду оно исчезло. Джошуа продолжал смотреть на окно. На этом этаже скорее всего жила прислуга. Интересно, знает ли Тимберлейк о том, что кто-то из его работников отлынивает от дел? Однако если верить городским слухам, у Тимберлейка были куда более серьезные проблемы, чем один ленивый слуга.
