Опять заговорил Роджер де Мортимер:
— Сэр Джон расположится в аббатстве вместе со своими людьми. Это хорошо, что они не станут соприкасаться с английским войском.
Эдуард удивленно взглянул на него, и мать объяснила: — Уже бывали стычки англичан с фламандцами. Те не во всем похожи на наших воинов, и это вызывает насмешки, ссоры. Видно, уж так устроены люди, что не терпят никого, кто от них хоть чем-то отличается.
— Как глупо, — сказал Эдуард.
Мортимер позволил себе снисходительно улыбнуться.
— Вы правы, милорд, но глупостей, увы, не так уж мало на свете.
«Этим он как бы намекает, — подумал юный король, — что мне еще нужно многому учиться. Что ж, тут он, пожалуй, прав».
— Где будет пиршество? — обратился он к матери.
— В обители у монахов-францисканцев. Граф Марч и я сочли это место наилучшим.
Граф Марч! Да он всего-навсего обыкновенный барон из дальнего уголка страны, этот Роджер де Мортимер! А графом стал после того, как сумел сбежать из Тауэра, куда был заточен отцом Эдуарда. Мортимер уплыл во Францию, где к нему присоединилась королева Изабелла, ну а примерно через год они оказались во фламандском графстве Эно, откуда, получив помощь, вернулись с войском в Англию, пригрозили отцу Эдуарда, и вот теперь он, юноша, — король, а его отец — просто гость в замке Кенилуорт… Но что бы все это значило?.. К чему могло привести?.. Молодой король этого не знал и не мог не тревожиться.
— Значит, сэру Джону уже отправлено приглашение? — спросил он.
— Конечно, — ответила мать. — Он принял его с восторгом.
— А не было бы правильней, если бы приглашение исходило от меня? — медленно произнес Эдуард.
— Милорд! — вскричал Мортимер, изобразив чрезмерное негодование. — Но как вы могли усомниться? Конечно, оно было от вашего имени!
— Однако я почему-то ничего не знал о нем.
— Такой пустяк, милорд, не заслуживает внимания короля, — тем же негодующим тоном объяснил Мортимер.
И опять эта снисходительная улыбка.
— У тебя есть возражения, Эдуард? — Мать дотронулась до его рукава.
— О нет… я просто…
Он поочередно смерил взглядом обоих. На лицах у них была написана только забота. Только внимание. Впрочем, он не был уверен в этом. О, как ему хотелось поскорее стать взрослым!
Спокойно и тихо он сказал:
— Я буду рад приветствовать сэра Джона и его людей в обители францисканцев.
В пиршественном зале ощущалась какая-то напряженность, хотя никаких видимых причин для этого не было.
На возвышении под балдахином в центре стола сидел король, по обе стороны от него — мать и сэр Джон. Рядом с матерью, как обычно, Роджер де Мортимер, а дальше, согласно званиям и заслугам, остальные.
За другими столами в передней части зала располагались менее знатные гости. По тому, как те разместились, было очевидно, что существует строгое разделение между англичанами и фламандцами. Недружелюбные взгляды и оскорбительные выкрики, которыми они обменивались, создавали впечатление, что это не дружеское застолье соратников, а сборище двух враждующих сторон.
Король Эдуард с огорчением смотрел на это. От внимания сэра Джона тоже не ускользнули тревожные признаки, и он был настороже. Но королева, оживленно болтавшая с Мортимером, казалось, ничего не замечала.
Сэр Джон шепнул Эдуарду, что понимает: к сожалению, его люди ведут себя беспокойно, даже вызывающе. Он объяснил это тем, что фламандцы давно уже на военной службе, давно не были дома, в своих семьях.
— После шотландской кампании все будут немедленно отпущены и вернутся домой, — сообщил он.
— Надеюсь, наш поход не затянется надолго, — заметил Эдуард. — Я слышал, Роберт Брюс очень болен.
— Он болен, милорд, — согласился сэр Джон, — но по-прежнему умен и опасен. Если придется сражаться, победа не достанется нам легко.
— Я желаю только отобрать то, что было когда-то завоевано моим дедом, — сказал король.
— О да, милорд. Хочу думать, вы станете таким же, как он. Весьма прискорбно, что земли, которые он присоединил ценой огромных усилий и потерь, были так быстро утрачены.
В последних словах звучал упрек его отцу, Эдуард это сразу понял, но ощутил не обиду, а облегчение: намек сэра Джона лишний раз оправдывал те действия, в результате которых он, Эдуард, стал королем… И, значит, хорошо, если так случилось. Он теперь докажет всем, что может править не хуже своего деда, которого называют великим. Даже еще лучше… Вот о чем он мечтает — превзойти деда!..
Вдруг двое мужчин, игравших в кости за дальним столом, вскочили с мест. В воздухе пролетел тяжелый стул, он сразил одного из игроков наповал. Это послужило сигналом к началу всеобщего побоища.
Какое-то время Эдуард наблюдал за случившимся совершенно ошеломленный, не зная, что предпринять. Его мать с Мортимером и сэр Джон, казалось, не меньше его были обескуражены тем, что произошло у них на глазах.
Наконец Мортимер зычно крикнул:
— Прекратите! Клянусь, тот, кто продолжит потасовку в присутствии короля, будет сочтен предателем!
Такое обвинение было страшным: несчастного ждала позорная смерть на виселице, затем труп волочили по земле, после чего четвертовали. Но угроза никого не напугала и не утихомирила. Пиршественный зал превратился в поле битвы.
Эдуард поднялся и закричал:
— Остановитесь! Именем короля я…
Никто не услышал его голос — он потонул в шуме боя. Но Эдуард понимал: даже если бы и услышали его эти озверевшие люди, то все равно не обратили бы никакого внимания на вопли неизвестного юнца, будь он хоть трижды королем.
Это и огорчило, и обозлило его. Ведь только что в мечтах он видел себя таким могучим, таким непобедимым и всеми почитаемым, его слово было законом для каждого… А что же на самом деле? Он просто мальчишка, который не в силах остановить обыкновенную драку.
Мортимер и сэр Джон уже ринулись в гущу дерущихся. Эдуард хотел последовать за ними, но мать остановила его.
— Пустите меня, миледи! — сказал он властным тоном, но она держала его.
— Сын мой, они совсем взбесились. Я боюсь за вас.
Он вырвался из ее рук и побежал туда, где продолжалось побоище, крича изо всех сил:
— Прекратите!.. Говорю вам, прекратите!.. Это король приказывает вам!..
Наконец порядок был наведен, но сделали это Мортимер и сэр Джон.
Это была недолгая, но настоящая битва, потому что в ход было пущено оружие, несколько человек остались на полу, а многие были ранены.
Наступила тишина. В ней прозвучал голос сэра Джона Эно:
— Позор! Для чего мы сюда прибыли — воевать с шотландцами или между собой?
