– Да, думаю, жертву закололи в лодке. Но на сырой почве вдоль всего берега нет никаких отпечатков, и это наводит на мысль, что ялик придрейфовал сюда откуда-то еще – возможно, от земляного моста, который пересекает ров в восточной части острова. Насколько я понимаю, там его обычно привязывали. К сожалению, в том месте так много следов, что совершенно невозможно достоверно определить, какие из них принадлежат убийце.
Себастьян какое-то мгновение помолчал, задумчиво хмуря лоб и продолжая смотреть на отталкивающее багровое пятно. Порой виконт неохотно брался за расследование. И Лавджой очень хорошо понимал это нежелание. Магистрату все больше и больше казалось, что каждая смерть, с которой он имеет дело, каждая отнятая, загубленная жизнь, с которой сталкивается, крадет частичку его собственной человечности и необратимо уносит толику жизненной радости.
Но из-за близких отношений между жертвой и супругой виконта, рассудил сэр Генри, лорду Девлину будет, наверняка, невозможно отказаться.
– Вы просите меня о помощи?
Лавджой твердо встретил этот странный, диковато-желтый взгляд и выдержал его.
– Да, милорд.
Себастьян поднялся, переводя глаза через мутный поток туда, где констебли рыскали среди куп грунта, окаймлявших ряды раскопочных траншей сэра Стэнли. В туманном, призрачном утреннем свете кучи свежей земли неприятно походили на ряды свеженасыпанных могильных холмиков. Магистрат видел, как губы Девлина сжались в тонкую линию, а ноздри вздрогнули от болезненно резкого вдоха.
Однако виконт не произнес ни слова, а Лавджой изучил друга достаточно хорошо, чтобы набраться терпения.
И дождаться ответа.
Себастьян повернулся и пошел по гребню древнего вала, который возвышался над заболоченным рвом. Здесь лежала глубокая, густая тень, небесная лазурь была почти полностью скрыта листвой вековых деревьев, смыкавшихся ветвями над головой. Кустарник и заросли папоротника окаймляли стоячую воду, воздух был наполнен запахом влажной земли и гудением насекомых.
Виконт слышал, что когда-то этот нетронутый участок леса к северу от Лондона был известен как Энфилд-Чейз, королевские охотничьи угодья, где гремели копыта породистых лошадей, пронзительно трубили охотничьи рога и лаяли гончие. Развевая в тумане бархатными плащами, выкрикивая громкое «ату!», по этим землям мчали вскачь и Генрих XVIII, и королева Елизавета, и множество блистательных, сверкавших драгоценностями придворных.
Но те времена минули давным-давно. Разросшийся вереск и подлесок заглушили лесную траву, а жители соседней деревни растащили до последнего камня развалины некогда стоявшего здесь величественного особняка или же замка. И Кэмлит-Моут погрузился в никем не нарушаемую тишину, пока красивая, умная молодая женщина с независимым нравом и безграничным интересом к прошлому не явилась сюда в поисках истоков легенды – и не погибла.
Девлин припомнил, что как-то раз встречался с мисс Теннисон – примерно с год назад на лекции по Лондону римских времен, которую он посетил в компании графа Гендона. В его памяти запечатлелась яркая, уверенная девушка с каштановыми волосами и открытой, доброжелательной улыбкой. Себастьян не удивился, узнав, что Габриель и Геро дружили. Несмотря на очевидные различия, эти две аристократки во многом были схожи. Тяжело даже думать, что такая сильная, деятельная личность теперь лежит на анатомическом столе, насильственно лишенная простиравшихся перед ней плодотворных лет жизни. Трудно представить себе ужас и отчаяние, наполнявшие ее глаза и сжимавшие сердце, когда она встретила свой смертный час в этом тихом, уединенном месте.
Виконт остановился и еще раз взглянул на небольшой лесистый остров, где когда-то находился замок под названием Камелот. Уголком глаза он заметил, как рядом встал сэр Генри. Неказистое лицо магистрата было напряжено, а руки заложены за спину.
Себастьян покосился на друга:
– Говорите, ее ударили ножом?
Лавджой кивнул.
– В грудь. Насколько я разглядел, всего один раз, хотя доктор Гибсон сможет сказать точно, как только произведет вскрытие.
– А орудие убийства?
– До сих пор не найдено.
Девлин посмотрел на мутную воду перед ними. Если убийца Габриель бросил нож в ров, его могут никогда не найти.
Развернувшись в обратную сторону, он пытливо уставился на узкую дорожку, где Том, его грум, прогуливал взад-вперед гнедых.
– Как, черт возьми, дама попала сюда? Есть догадки?
Сэр Генри покачал головой.
– Можно только предположить, что она прибыла в компании убийцы.
– И никто из живущих по соседству ничего не видел?
– Никто и ничего, в чем захотел бы признаться. Но, с другой стороны, до ближайшего селения отсюда несколько миль, и в округе всего несколько отдельно стоящих домов. Тесса Сойер – деревенская девушка, которая нашла убитую – наткнулась на тело совершенно случайно, незадолго до полуночи.
– А что делала Тесса посреди ночи в такой глуши?
– Боюсь, это не совсем ясно, поскольку ответы свидетельницы на наши вопросы весьма путаные и уклончивые. Насколько я понял, вчера был какой-то древний языческий праздник…
– Ламмас.
– Да, именно, – подтвердил сэр Генри. – Ламмас. Я слышал, у легковерных крестьян Кэмлит-Моут пользуется репутацией магического места. В дополнение к призраку Белой Дамы, который, как утверждают, часто посещает этот островок, имеется также дух некоего злобного рыцаря-тамплиера, который, говорят, появляется, если его прогневить.
– Полагаю, вы также слышали о предании, что здесь мог находиться Камелот короля Артура?
Магистрат фыркнул.
– Вне всяких сомнений, нелепое предположение. Хотя да, я понимаю, сэра Стэнли Уинтропа заинтриговала подобная вероятность после того, как в прошлом году он приобрел это имение и наткнулся на исследования мисс Теннисон по истории данной местности.
– Думаете, ее убийство может каким-то образом быть связано с легендами о прошлом острова?
Сэр Генри длинно, взволнованно выдохнул.
– Хотелось бы мне знать. Я даже не уверен, как долго тело мисс Теннисон пролежало здесь, прежде чем было обнаружено. Ее брат, Хильдеярд Теннисон, уже почти две недели отсутствует в городе. Я послал констебля опросить слуг убитой, но боюсь, они немногое смогут нам рассказать. В конце концов, вчера было воскресенье.
– Проклятье, – негромко ругнулся виконт. – А что обо всем этом говорит владелец поместья?
– Он утверждает, что в последний раз видел мисс Теннисон в субботу после обеда, когда та уезжала с раскопок домой.
Что-то в тоне магистрата привлекло внимание Девлина.
– Но вы ему не верите?
– Я не знаю, чему верить. Сэр Уинтроп твердит, что не представляет себе, чем мисс Теннисон могла заниматься здесь вчера. По воскресеньям на раскопках не ведутся никакие работы.
– Может быть, она приехала осмотреть что-то лично, – предположил Себастьян.
– Да, считаю это вероятным, – нахмурился Лавджой. – Вполне могла спугнуть какого-нибудь злоумышленника, и тот в панике убил ее.
– А потом украл ее экипаж и в придачу похитил кучера?
Сэр Генри поморщился.
– То-то и оно.
Виконт поправил свою фетровую шляпу.
– Брат мисс Теннисон по-прежнему в отъезде?
Лавджой кивнул.
– Мы послали сообщение в его имение, но сомневаюсь, что он успеет вернуться в Лондон раньше, чем стемнеет.
– Тогда, думаю, я начну с сэра Уинтропа, – обронил Девлин и повернул к своему экипажу.
Магистрат пристроился рядом.
– Означает ли это, что вы готовы помочь Боу-стрит с расследованием?
– А вы всерьез полагали, что я откажусь?
Сэр Генри выдал одну из своих нечастых полуулыбок, уткнул подбородок в галстук и покачал головой.
– А-а, вот и вы, Джарвис! – поднявшимся до капризного визга голосом воскликнул побагровевший принц-регент, сжимая в кулаке лист дешевой, испачканной чернилами бумаги. – Взгляните-ка на это! – Пухлая, унизанная перстнями рука ударила по оскорбительной листовке. – Только полюбуйтесь!
Его королевское высочество Георг, принц-регент Великобритании и Ирландии, возлежал у камина в своей гардеробной, свесив толстые ноги с края позолоченной тахты, сделанной в виде крокодила и обитой алым бархатом. Несмотря на жаркий день, в камине ярко пылал огонь, так как принц панически боялся простуды.
Поскольку неприятность настигла Георга в самый разгар утреннего туалета, он был облачен только в идеально подогнанные по фигуре желтые панталоны и рубашку с экстравагантным каскадом кружевных рюшей. Этот стиль одежды принадлежал, скорее, прошлому веку, но регент по-прежнему время от времени обращался к нему, вероятно, потому, что замысловатый фасон напоминал Георгу о золотой поре юности, когда принц был красив, беззаботен и любим своим народом. Теперь же стареющему моднику для сокрытия возрастающей полноты требовался корсет, люди, некогда приветствовавшие своего повелителя, открыто освистывали его на улицах, а подпольные радикалы публиковали крамольные листовки, в которых оплакивали ушедшие времена Камелота и призывали короля Артура вернуться из туманного Авалона и спасти Англию от невежественного правления Ганноверской династии.
