Джон не решился сказать этому молодому человеку, что выбор Шэдом Уотлингом в качестве секунданта незнакомца, да еще и янки, был намеренным оскорблением для Ретта.
— Вы знаете свои обязанности?
— Мы, секунданты, должны удостовериться в том, что все идет по правилам.
Джон Хейнз внимательно посмотрел на молодого янки.
— Наш первый долг — попытаться примирить дуэлянтов, — сказал он, сожалея, что этот человек и не пытался исполнить то, что положено.
— Мой дуэлянт не ищет примирения. Он говорит, что ждет не дождется, чтобы выстрелить мистеру Батлеру прямо в сердце. Они давно друг друга знают.
— Скоро начнет светать. Восход солнца будет для нас сигналом.
— Восход так восход. Нам тоже подойдет.
— Когда солнце покажется на горизонте, джентльмены выберут себе пистолеты. Как сторона, вызванная на дуэль, ваш человек выбирает первым. Начнем заряжать?
Джон Хейнз закрепил шкатулку на передке кареты, открыл замок и достал оттуда пистолет. Закругленная рукоять змеей скользнула ему в руку.
— Как видите, пистолеты одинаковые. На ваших глазах я заряжу один, потом вы — другой. Джон насыпал пороху, положил круглую свинцовую пулю на промасленный пластырь и забил заряд. Затем поместил капсюль под курок и осторожно взвел курок до половины.
— Дома никто этому не поверит, — еще раз произнес Том Джеффери.
Утро набирало силу, туман начал расползаться, и из него выплыли два призрачных экипажа: легкий фаэтон и запряженный мулами фургон.
Ретт Батлер отвязал лошадь от своего экипажа и прижался лицом к сильной шее животного.
— Ты ведь не боишься, правда, Текумсе? Никто тебя не обидит. На этом лугу, Джон, при моем деде выращивали индиго. А в лесу есть прудик, где шилохвости выводят своих птенцов. Ондатры любят утят шилохвостей, и бывало так, что, когда подгребал целый выводок, какая-нибудь ондатра затаскивала их под воду — да так быстро, что у них не было времени улететь. Наш раздатчик воды Уилл там ловил ондатр.
— Ретт, мы переговорим сейчас с Уотлингом. Какое извинение ты готов принять?
Ретт упрямо зажмурился.
— Шэд Уотлинг утверждает, что я являюсь отцом ребенка его сестры. Я же говорю, что Уотлинг лжет. Если Уотлинг признает это, я откажусь от своего вызова.
— Предложите ли вы компенсацию? Деньги, чтобы девушка могла поехать куда-то и родить ребенка?
— Если Красотке нужны деньги, я их ей дам. Дело здесь не в деньгах.
— Как твой друг, Ретт…
— Джон, Джон… — Ретт зарылся лицом в гриву Текумсе, — Если ты друг, просто помоги довести все до конца.
Фургон Шадры Уотлинга был завален сломанными колесами, ступицами и ободами.
— Доброе утро, господин Джеффери и господин Хейнз.
Я вижу, вы привезли Батлера.
— Шэд…
— Сегодня я для вас «мистер Уотлинг».
— Мистер Уотлинг, уверен, нам удастся помочь вам полюбовно разрешить спор.
— Вот уж точно, Батлер «помог» моей сестре. Точно также я помогу и ему.
— Когда Ретт Батлер обращался с вами как с джентльменом, он оказывал вам честь.
Шэд сплюнул.
— Стоит, верно, податься западнее. Черт возьми, как же мне здесь надоело! Одни богатые ублюдки да ниггеры.
Ниггеры да богатые ублюдки. А в Миссури у меня кузены.
— Куда бы вы ни поехали, понадобятся деньги. Если же сестра, Красотка, уедет с вами, то скандал утихнет.
Уотлинг фыркнул.
— Неужели Батлер предлагает мне деньги?
— Батлер — нет, а я — да.
— Все сводится к деньгам, не правда ли? — Коренастый Уотлинг снова сплюнул, — Нет, только не сейчас. У меня на Батлера зуб. Сколько бы папаша ни сек Красотку, она все равно не признается, что это Ретт овладел ею. Без разницы. С нетерпением жду того момента, когда всажу в паршивца пулю. Молодым хозяином его никто не брал в расчет. Я слыхал, что и солдат он был никудышный. Словом, Батлер и выеденного яйца не стоит.
Шэд Уотлинг посмотрел на реку.
— Светает. У меня для колесного мастера приготовлено четыре сломанных колеса, а он начинает свою работу рано. Раз уж я вызванный, мне назначать расстояние. Пятидесяти шагов будет достаточно, чтобы я попал в цель, а он промазал. Ни к чему подставляться под шальную пулю! — Неровные пожелтевшие зубы сверкнули в беззвучном смехе.
Закутанный в толстое шерстяное одеяло, в своей двуколке храпел врач. Когда Джон Хейнз постучал по его сапогу, Франклин Уорд открыл глаза и зевнул.
— А, наше дело… Он раскутался, сошел с коляски и повернулся спиной; запах мочи заставил Джона зажать нос. Доктор Уорд вытер пальцы о полы сюртука, затем протянул руку Ретту.
— А, вот и пациент, я полагаю.
Ретт усмехнулся.
— Вы захватили инструменты для извлечения пули, доктор? Зонды? Повязки?
— Конечно, сэр. Я ведь учился в Филадельфии.
— Ну что ж, Филадельфия — прекрасный город для учебы.
Шэд Уотлинг шел позади, рассеянно усмехаясь и почесывая ляжку.
— Мистер Батлер, — сказал Том Джеффери, — зачем вы снимаете рубашку?
— Подержишь пока, Джон? Рубашку я снимаю, мой милый друг янки, чтобы пулей не вмяло ткань в рану.
— Может, вы просто любите разгуливать голышом…
Шэд Уотлинг посмотрел на более худощавого мужчину с явным презрением.
— Я никогда не раздеваюсь без надобности.
— Господа, — перебил Джон Хейнз, — это ужасно неприятное и смертельно опасное дело, и я должен еще раз вас спросить, не откажется ли мистер Уотлинг от своих слов и не извинится ли мистер Батлер, предложив компенсацию, чтобы честь была удовлетворена?
Обнаженные руки Ретта от холода покрылись гусиной кожей.
— Пятьдесят шагов, — повторил Шэд, — должно быть как раз. Батлер, помните своего черномазого приятеля Уилла? Как тот молил о пощаде? Попробуйте — может, пожалею и отпущу. — Уотлинг вновь показал свои зубы, — Дайте-ка мне пистолеты… Янки, ты следил, как мистер Хейнз их заряжал? Не могло быть так, чтобы он снарядил один из них двойным зарядом? Скажем, одна пуля уже находилась в стволе, прежде чем он заложил вторую?
Янки был поражен.
— Мистер Хейнз — джентльмен!
— Уверен, что он не нарезал пулю? Это когда наносят небольшой круговой надрез, чтобы пуля при ударе разорвалась. Ты хорошо проверил его пулю, янки?
Джеффери повторил:
— Мистер Хейнз — джентльмен.
— Уж конечно. Джентльмены не надрезают пулю и нипочем не кладут двойной заряд. Ну, который из этих пистолетов заряжал мистер Хейнз?
— Я заряжал тот, который ближе ко мне, — произнес Джон.
В лесу послышался звук рожка, долгий, торжествующий звук — таким охотники на лис оповещают о своей добыче. Минуту спустя выкатилось, разбрызгивая воду из-под колес, открытое ландо. Два молодых кутилы стояли между сиденьями; тому, который дул в почтовый рожок, пришлось его бросить и ухватиться за спинку, иначе бы он не удержался и полетел головой вниз при резкой остановке.
