Ее до сих пор еще никто не целовал… то есть не целовал так, как сейчас. Это был совершенно иной опыт — совершенно удивительный. М-м-м…
Но что делает здесь виконт? Живет он в соседнем доме, ну да, случалось, что она в такое время выходила на прогулку, чтобы попасться ему на глаза. Неужели он ошибся домом? Заблудился?
Его губы скользнули по ее шее, руки обхватили бедра. Ох-х, он, пожалуй, совсем сильно заблудился.
Стоит ли ей беспокоиться? Нет, он явно не намерен обидеть ее, этого не может быть. Он знаком с ее братьями, и у него незапятнанная репутация.
Ох-х, теперь он принялся поглаживать ягодицы. Ночная рубашка у нее такая старая и дырявая, что кажется, будто его ладони касаются обнаженной кожи, а не ветхой материи.
Ей припомнился вечер, когда она танцевала с виконтом и его рука в перчатке лежала у нее на талии, а вот сейчас…
Они здесь наедине. Никто ничего не узнает, если она извлечет для себя из этой странной ситуации некоторую пользу.
Он снова приблизил губы к ее губам… и вроде бы коснулся их своим языком? Что будет, если она…
Ох-х…
Его язык проскользнул у нее между зубами. Как неприятно! Хм-м, то есть должно быть неприятно, однако на самом деле это не так. Первое потрясение миновало, и наступил миг наслаждения… Она ощутила и привкус бренди, и влажное тепло.
Это необычное ощущение возникло у Джейн не только во рту. Влажным сделался живот, особенно низ живота, и это привело Джейн в смущение… выходит, она еще не утратила способности смущаться… и дрожать от волнения и от нового для нее желания чего-то еще.
У нее три брата. Ее мать — художница, и в студии у нее достаточно изображений обнаженной натуры, но Джейн никогда не осмеливалась просить каких бы то ни было объяснений. Мама запрещала дочерям читать романы, но тем не менее хотела, чтобы они были осведомлены о некоторых весьма существенных явлениях обыденной жизни. Люси родилась, когда Джейн уже исполнилось одиннадцать лет, и Джейн задавала не так уж много вопросов. Сейчас она понимала, чего требует ее собственное тело и какая часть тела лорда Моттона может удовлетворить это требование.
Руки его снова ожили — одной он прошелся по окружности ее бедер, а вторая двинулась вверх к…
О святые небеса…
Все разумные мысли вылетели у Джейн из головы, когда его пальцы осторожно коснулись ее груди.
Моттон погрузился в поток ошеломительных ощущений: тело девушки, которую он держал в объятиях, было таким нежным и мягким, ее губы такими сладкими, когда он целовал их… а дивный аромат ее кожи, аромат чистоты и невинности, с которым смешался мускусный запах жаркого желания… а ее дыхание, частое и прерывистое!
Она была поначалу такой возмущенной, мало того, разъяренной, а теперь вдруг стала податливой, женственной и невероятно соблазнительной. Возбужденной. И он… он сам горел огнем страсти — его фаллос того и гляди прожжет дырку в штанах.
Одной рукой Моттон притянул девушку ближе, прижал ее к своему злосчастному напряженному члену, но это соприкосновение только усилило пламя желания. Другой рукой он приподнял одну из ее дивных грудей. Упругая, нежная, совершенная, эта грудь заполнила его ладонь так, словно была создана для этого. Он пробежался быстрыми легкими поцелуями по ее подбородку и потрогал большим пальцем кончик соска, затвердевшего от этого прикосновения. Желанная девушка прерывисто вздохнула в его объятиях.
Он усмехнулся и поцеловал ее за ушком, потом еще раз коснулся пальцем возбужденного соска. Джейн снова вздохнула.
Что касается Моттона, то он прямо-таки задыхался от нараставшей страсти. Ситуация становилась критической. К сожалению, канапе было слишком маленьким и узким для двоих. А письменный стол? Джейн весьма кстати освободила его от непристойной статуэтки. В данный момент Моттон готов был пойти на пари, что его собственное мужское достоинство куда больше, чем у Пана.
Джейн обеими руками погладила Моттона по спине и, задержав ладони на ягодицах, прижала его к себе.
Он оставил в покое ее подбородок и снова обратился к губам, но прежде чем добрался языком до ее языка, Джейн раздвинула его зубы своим языком. Ах… Кто бы мог подумать, что эта девушка так восхитительно отзывчива, так…
Так невинна. Так достойна бережного отношения. И к тому же родственница двух его друзей.
Он застыл на месте. Ведь он и в самом деле уже собирался уложить мисс Паркер-Рот на письменный стол, задрать до самой шеи ее ночную рубашку и…
Здравомыслие обрушилось ему на голову, как мигрень. Моттон выпрямился и резко отстранился от Джейн.
— Что… что вы делаете?
Эти слова Джейн прозвучали чуть громче шепота. Она произнесла их в полном смущении.
Выглядела она невероятно соблазнительно, однако Моттон в эти секунды думал уже мозгами, а не своим…
Время шло.
Он попробовал слегка отстранить ее от себя, но она не двинулась с места. Так и стояла, обхватив обеими руками его спину.
— Мисс Паркер-Рот…
— Джейн.
— Что?
— Джейн. Это мое имя.
Знал ли он до этого ее имя? Нет. Он никогда не обращал на нее особого внимания, что верно, то верно. Она для него оставалась одним из многочисленных приятных украшений светских бальных залов — вроде пальмы в фаянсовом бочоночке или фикуса.
Он почти ничего не знал о ней.
— А как ваше имя?
Вопрос этот обрушился на него, словно ушат ледяной воды. Ведь знала же она, кого целует? И не только целует, но и…
Ему подумалось, что вовсе ни к чему изображать из себя безымянного незнакомца, эдакого анонима.
— Моттон.
Она помотала головой.
— Это мне известно. Я хочу знать ваше имя.
А, его имя. Никто, кроме тетушек, не обращался к нему по имени. Пожалуй, это чересчур интимно — сообщить ей имя, которое он получил в купели.
— Эдмунд.
Она еле внятно пробормотала имя, словно проверяя, каково оно на вкус… Ее язычок, такой сладкий и такой робкий…
«Приведи в порядок свои мысли, Моттон!» Он решительно отстранился от Джейн, отступил от нее на расстояние вытянутой руки.
— Мисс Паркер-Рот, вам не следует забывать о том, что мы находимся в темной комнате, что с вами нет вашей дуэньи и что на вас из одежды всего лишь ночная рубашка.
Она усмехнулась, дерзкая девчонка!
— Да, я это понимаю.
— Меня просто в дрожь бросает, как только подумаю, о чем заговорит на все голоса светское общество, если узнает о… — Моттон запнулся, не зная, какое определение дать происходящему с ним и с ней. Скандал? Бедствие? Нелепое заблуждение? Все это, вместе взятое? — …об этой ситуации?
И почему, собственно, мисс Паркер-Рот столь безмятежна? Любая хорошо воспитанная барышня непременно закатила бы истерику по поводу такого с ней обращения. Но нельзя сказать, что Джейн этому противилась. О нет. Она оказалась весьма активной и охотной участницей их неожиданной встречи.
