и влажная земля покрывали ее ладони и колени, но она не обращала на это внимания. Салли Энн провожала своих гостей на крыльцо с такой регулярностью, что в прежние времена домашние рабы каждый вечер следили за тем, чтобы кто-нибудь находился на этом посту для прослушки.
СЭйбл заняла свое место. Она заставила себя не думать о змеях и других паразитах, которые могли обитать поблизости в темноте, и понадеялась, что ей не придется долго ждать. К счастью, не пришлось. Сверху послышались шаги, и, когда они приблизились, она услышала, как Салли Энн спросила:
— Теперь, когда мы заключили контракт, когда я получу средства за продажу Сэйбл?
— Примерно через месяц, — ответил Морс.
— Так долго? — голос Салли звучал сердито, когда она огрызнулась: — Вы сказали, что это займет не больше недели.
— Идет война, миссис Фонтейн. Финансовые операции становится проводить все труднее и труднее.
Салли Энн никогда не отличалась терпением, и Сэйбл вполне могла представить, как заострились ее ястребиные черты, когда она призналась:
— Единственная причина, по которой я так волнуюсь, — это то, что Карсон очень хочет уехать.
Карсон и Салли Энн были женаты более тридцати лет. В то утро, когда он уходил на войну, он собрал своих рабов и членов семьи, чтобы те услышали его последние слова. Восседая на своем лучшем жеребце и одетый в элегантную серую форму Конфедерации, он торжествующе пообещал вернуться через несколько недель, хвастаясь, что ему не потребуется много времени, чтобы покорить Север.
Хвастовство оказалось пустым. Недели растянулись на годы. Он вернулся восемь месяцев назад, когда снаряд оторвал ему ногу. Продать Сэйбл пришлось из-за ухудшения его здоровья, по крайней мере, так Салли заявила вчера вечером. Она слышала о клинике в Нью-Йорке, которая творила чудеса с мужчинами, получившими ранения на войне, и была полна решимости отвезти его туда.
Морс спросил:
— Как Карсон относится к тому, что я присмотрю за этим местом, пока вас не будет?
— Он смирился с отъездом, — ответила она, а затем язвительно добавила:
— Черт бы побрал этого Линкольна! Ему следовало бы встать на колени и просить прощения у каждой белой женщины на Юге за то, через что он заставил нас пройти. Моя сестра из Виксбурга написала мне, что во время осады еды стало так мало, что освежеванные крысы продавались на рынках рядом с мясом мула.
Сэйбл вздрогнула от этой информации, когда Салли продолжила:
— Мы с Карсоном оба убеждены, что наши парни сплотятся и отправят янки обратно в ад, но до тех пор Карсону нужен уход. Если мне придется отвезти его к врачу-янки, пусть будет так. Как только Юг победит, мы вернемся сюда.
— Как он относится к продаже Сэйбл?
Салли Энн молчала так долго, что Сэйбл подумала, что она не ответит. Наконец она сказала:
— Он не видит в этом ничего плохого. В конце концов, она рабыня. Средства, вырученные от ее продажи, помогут нам перебраться на Север.
Сэйбл было интересно узнать о роли Карсона Фонтейна в ее продаже. Прошлой ночью, когда они с Мэвис сидели в ее комнате и гневно осуждали решение Салли Энн, Мэвис настаивала, что Салли Энн организовала сделку без ведома Карсона. Сэйбл это не убедило. Карсон, возможно, и вернулся домой с войны ожесточенным и искалеченным, но Салли Энн никогда не принимала решения без его прямого одобрения. После смерти ее матери Карсон переселил Сэйбл в дом, и, когда Сэйбл подросла, он позволил ей учиться бок о бок с Мэвис. Пять лет назад он даже позволил ей сопровождать семью в Европу в качестве личной служанки Мэвис, когда Мэвис и Сэнфорд отправились в свадебное путешествие, и купил Сэйбл совершенно новый гардероб для этой поездки. Однако ни разу за все ее двадцать девять лет он не обращался с ней иначе, чем как с собственностью; он был хозяином, а Сэйбл — его рабыней.
Голос Морса вернул Сэйбл к действительности.
— Мати сейчас так близка к смерти, что, думаю, Карсон считает, что может игнорировать проклятие.
Сбитая с толку, Сэйбл услышала пронзительный смех Салли Энн.
— Что вы имеете в виду?
Сэйбл знала, что пронзительные нотки в голосе ее хозяйки означают либо нервозность, либо откровенную ложь.
— Ну же, миссис Фонтейн, — протянул Морс. — Мы с вами оба слышали эти слухи.
Салли Энн надменно ответила:
— Я не слушаю слухи, сэр.
Морс тихо рассмеялся.
— Значит, все эти разговоры о том, что мама и бабушка Сэйбл были королевами, неправда?
Королевами?!
Ответ Салли Энн прозвучал уклончиво.
— Я признаю, что ходили слухи о королевской крови, но я никогда не придавала им значения. Половина негров на Юге утверждает, что так или иначе состоят в родстве с каким-нибудь правителем джунглей.
Сэйбл, которая никогда раньше ничего об этом не слышала, нашла дискуссию захватывающей.
Голос Морса звучал скептически.
— Значит, это неправда, что мать Сэйбл покончила с собой в постели Карсона?
Тело Сэйбл похолодело. Это была, безусловно, самая поразительная информация, которую она когда-либо слышала о смерти своей матери Азелии. Сэйбл знала, что та погибла в результате несчастного случая в день ее третьего дня рождения, но не более того. Если то, что говорил Морс, было правдой, почему Мати не рассказала об этом Сэйбл раньше?
В ответ на вопрос Морса о смерти Азелии Салли Энн ответила самым ледяным тоном:
— Мистер Морс, может, мы с вами и деловые партнеры, но я ни с кем не обсуждаю шлюх своего мужа. Доброго вечера. Дайте мне знать, когда поступят средства.
Сэйбл услышала, как хлопнула входная дверь, и поняла, что Морс остался один на крыльце. Сразу же после этого послышался звук его шагов, спускающихся по ступенькам парадного входа и направляющихся по дорожке. Как только карета отъехала, Сэйбл покинула свое укрытие и отправилась в свое жилье в поисках ответов.
Когда она вошла в маленькую, освещенную свечами хижину, то была приятно удивлена, обнаружив, что Мати сидит на кровати. Последние несколько дней Мати спала очень глубоким сном, она впадала в это состояние все чаще и чаще. Те, кто любил ее больше всего на свете, знали, что в один прекрасный день ее темные глаза останутся закрытыми навечно.
Теперь она снова проснулась, очнувшись от «разговора с предками», как она называла свои долгие сны. Темнокожая женщина, сидевшая у кровати, была Вашти, хранительница и знахарка, а также бабушка Синди. Вашти и Мати были подругами много лет.
На мгновение отложив свои вопросы, Сэйбл с улыбкой заявила:
— Мати, ты будешь жить вечно.
— Нет, если это будет зависеть от меня, —
