— Мадам нужно присесть, — взволнованно вмешалась Грейс, обращаясь к разбойнику, потому что старуха определенно чувствовала себя совсем скверно. Ее светлость отличалась отменным здоровьем, но ей давно перевалило за семьдесят. Похоже, перенесенное потрясение доконало бедняжку.
— Мне вовсе не нужно присесть, — сурово отрезала герцогиня, стряхнув руку Грейс. Потом сорвала с пальца кольцо и протянула разбойнику. Тот выхватил добычу и повертел драгоценный перстень перед глазами, прежде чем спрятать в карман.
Грейс молча наблюдала за этой сценой, ожидая, что бандит потребует остальные украшения. Но, к ее удивлению, герцогиня заговорила первой.
— В карете у меня есть еще одна сумочка, — произнесла она медленно, с непривычной почтительностью в голосе. — Пожалуйста, позвольте мне взять ее.
— Мне искренне жаль огорчать вас, — любезно откликнулся разбойник, — но я вынужден вам отказать. Подозреваю, под подушками кареты спрятаны два пистолета. — Грейс похолодела, вспомнив об изумрудах. — А вы, должен вам сказать, — почти игриво добавил грабитель, — принадлежите к особому типу женщин, способных свести с ума любого мужчину. — Вздохнув с нарочитой театральностью, он одарил герцогиню коварной улыбкой покорителя сердец. — Признайтесь, вы сочетаете в себе массу талантов. Вы великолепно ездите верхом, отменно стреляете и можете продекламировать наизусть всего Шекспира. — При этих словах герцогиня побледнела еще больше. — Ах, будь я на двадцать лет старше, — со вздохом заключил бандит, — я бы ни за что не дал вам ускользнуть.
— Пожалуйста, — взмолилась герцогиня. — Я должна вам кое-что передать.
— Какая приятная неожиданность, — задумчиво заметил грабитель. — Человеческие существа крайне редко добровольно расстаются с вещами. Отсюда столько огорчений и обид. Людям кажется, что их обделили любовью.
Грейс робко коснулась руки ее светлости.
— Пожалуйста, позвольте мне вам помочь, — настойчиво заговорила она. Герцогиня явно была не в себе. Покорность и униженная мольба совсем не в ее характере, должно быть, ей совсем худо…
— Берите ее! — внезапно выкрикнула герцогиня и, схватив Грейс за локоть, толкнула ее к грабителю. — Можете даже приставить пистолет к ее голове, если хотите. Обещаю, я только достану сумочку… У меня нет оружия.
Грейс покачнулась, едва устояв на ногах. Казалось, она вот-вот лишится чувств от потрясения. Но спустя мгновение грабитель подхватил ее и крепко прижал к себе одной рукой, словно пытаясь защитить. Похоже, он был изумлен не меньше девушки.
Оба они оторопело уставились на герцогиню, которая, не дожидаясь разрешения, проворно забралась в карету.
Грейс задыхалась. Она прижималась к грабителю спиной, его огромная ручища лежала у нее на животе, пальцы легко обхватили ее правое бедро. От разбойника исходило тепло, и Грейс бросило в жар. Силы небесные! Никогда, никогда в жизни ей не приходилось стоять так близко к мужчине. Вдыхать его запах, чувствовать, как его теплое дыхание касается шеи.
И вдруг разбойник совершил нечто поразительное. Прижавшись губами к уху Грейс, он прошептал:
— Мадам не следовало этого делать. — Его голос звучал… ласково, едва ли не сочувственно, и немного строго, словно грабитель не одобрял обращения герцогини с компаньонкой. — Я не привык силой удерживать женщин, — шепнул он. — Обычно я предпочитаю близость другого рода, а вы?
Грейс не ответила. Она боялась, что лишилась голоса.
— Я не причиню вам зла, — пообещал разбойник, касаясь губами ее уха. Грейс перевела взгляд на оружие в его руке. Зловещий, устрашающий пистолет прижимался к ее бедру. — У каждого из нас своя броня, — заметил грабитель и вдруг неожиданно взял Грейс за подбородок. Медленно и нежно он обвел пальцем контур ее губ, а потом наклонился и поцеловал ее. Грейс потрясенно застыла, не в силах пошевелиться. Разбойник выпрямился и с улыбкой добавил: — Как быстротечно, вот жалость. — Он отступил на шаг, взял руку Грейс и поднес к губам. — Возможно, в следующий раз, — шепнул он.
Он так и не позволил Грейс отнять руку и, даже когда герцогиня вернулась, продолжал сжимать ее пальцы, нежно поглаживая кожу.
Он пытается ее соблазнить! Грейс едва дышала, не в силах собрать разбегающиеся мысли, но это она отлично поняла. Через несколько минут их пути разойдутся, незнакомец всего лишь поцеловал ее, но поцелуй навсегда изменил ее жизнь. Теперь Грейс Эверсли уже не будет прежней.
Герцогиня подошла ближе. Если ее и встревожило, что грабитель поглаживает руку ее компаньонки, то она ничем этого не показала.
— Пожалуйста, — взмолилась она, протягивая разбойнику какой-то маленький предмет. — Пожалуйста, возьмите это.
Грабитель неохотно выпустил пальцы пленницы и вытянул вперед руку. Грейс с изумлением поняла, что герцогиня держит миниатюру, портрет своего второго сына, давно умершего.
Девушка хорошо знала эту вещицу, вдова никогда не разлучалась с ней.
— Вам знаком этот человек? — взволнованно прошептала герцогиня.
Разбойник бросил взгляд на крохотное изображение и покачал головой.
— Посмотрите внимательнее.
Но незнакомец лишь снова мотнул головой.
— Может, эта штука чего-то стоит? — проворчал один из разбойников.
Вожак пристально посмотрел в лицо герцогине.
— Эта вещь никогда не будет для меня такой же драгоценной, как для вас.
— Нет! — вскричала старуха, пытаясь вложить миниатюру ему в ладонь. — Вглядитесь, заклинаю вас. Посмотрите на глаза, на подбородок, на рот. Это ваши черты.
Грейс испуганно затаила дыхание.
— Мне очень жаль, — мягко возразил грабитель. — Вы ошиблись.
Однако герцогиня не собиралась сдаваться.
— У вас тот же голос, — настаивала она. — Те же манеры, то же остроумие. Мне знаком этот тон, эти жесты. Мне ли не знать, ведь на медальоне изображен мой сын. Мой сын.
— Мадам, — вмешалась Грейс, заботливо обнимая герцогиню. Обычно ее светлость не позволяла подобных вольностей, но сейчас с ней творилось нечто невообразимое. — Мадам, уже темно. А этот человек в маске. Он не может быть вашим сыном.
— Разумеется, не может! — раздраженно рявкнула старуха, яростно отталкивая Грейс и бросаясь вперед.
Мужчины тотчас вскинули оружие, и Грейс похолодела от ужаса.
— Не смейте ее трогать! — крикнула она, но в этом не было нужды. Герцогиня уже схватила разбойника за руку и сжала с отчаянием и мольбой, словно он был ее единственной надеждой на спасение.
— Это мой сын, — пролепетала она, трясущимися пальцами сжимая миниатюру. — Его звали Джон Кавендиш, он умер двадцать девять лет назад. У него были каштановые волосы, голубые глаза и родимое пятно на плече. — Она судорожно глотнула, голос ее упал до шепота. — Он обожал музыку и не переносил клубники. А еще он мог… мог… — Голос ее сорвался, но никто не произнес ни слова. В воздухе повисла напряженная тишина, все взгляды были прикованы к старухе. И наконец она заговорила, тихо, чуть слышно: — Он мог заставить смеяться кого угодно. — Будто ища подтверждения своим словам, она неожиданно повернулась к Грейс и добавила: — Даже меня.
