— О девушке, которую ты видел ребенком? — настаивал сэр Джеймс. — Как она выглядела?
— Она производила довольно приятное впечатление, — ответил лорд Колуолл. — К тому же у нее отсутствовали явные физические недостатки. В то время Наталия была слишком маловата ростом, но, я уверен, она подросла. Она происходит из благородной семьи, и мне трудно представить, чтобы дочь еле сводящего концы с концами викария не испытывала благоговейного трепета при мысли, что станет хозяйкой замка Колуолл.
— Другими словами, ты принимаешь как должное тот факт, что она продает себя за твой титул и положение, а ты покупаешь ее исключительно как детородную машину! — возмутился сэр Джеймс.
Впервые на лице лорда Колуолла появилось некое подобие улыбки.
— Вы преувеличиваете, сэр Джеймс. Но смею уверить вас, что брак по расчету может оказаться более успешным, чем тот, который основан на страстных заявлениях и на обманчивом чувстве, называемом "любовью".
— А вдруг получится так, что, встретившись, вы не понравитесь друг другу? — предположил сэр Джеймс. — Что тогда?
— Она все равно займет приличествующее моей жене положение в обществе, — принялся терпеливо объяснять лорд Колуолл, — а я буду надеяться на рождение не только наследника, но и других детей.
— Я в жизни не сталкивался с чем-либо более противоестественным, — сердито проговорил сэр Джеймс. — А теперь выслушай меня, Ранульф.
— Я слушаю вас.
— Ты чрезвычайно привлекательный молодой человек. Во всем Херфордшире нет женщины, которая отказалась бы упасть в твои объятия — стоит тебе только намекнуть. Некоторые из них рассказывали мне, что на все их попытки завязать с тобой отношения ты отвечал резким отпором. Нет надобности лишний раз говорить о том, что твое поведение отбило у них всякую охоту продолжать свои попытки.
— Мне это прекрасно известно! — вставил лорд Колуолл.
— Кроме того, — добавил сэр Джеймс, — в Лондоне у тебя наверняка были женщины, чье общество приносило тебе удовольствие.
— Их было множество, — с циничной улыбкой произнес лорд Колуолл, — но они не подходили на роль моей жены либо по рождению, либо по своему уровню развития.
— Я не имею в виду проституток! — возмутился сэр Джеймс. — Ты вращался в обществе, которое в дни моей молодости, когда принц-регент считал себя разудалым Лотарио[1], было принято называть "холостяцким раздольем". Ведь наверняка в той толпе встречались красивые женщины, привлекавшие твое внимание?
— И не раз, — признался лорд Колуолл, — но у них было огромное преимущество передо мной: они уже имели мужа, пусть даже и старого брюзгу. И мне не составляло никакого труда расстаться с ними, как только они наскучивали мне, предварительно ублажив мой взор своей красотой и, скажем так, подстегнув мой интерес.
— Великий Боже, Ранульф! Есть ли в твоем прекрасном теле душа, сердце?
— Сердце? — насмешливо повторил лорд Колуолл. — Уверяю вас, мой дорогой сэр Джеймс, я вырвал этот бесполезный орган из груди и заменил его камнем! У меня нет сердца! И жалости нет! И любви! Надеюсь, теперь никто не способен нанести душевную рану тому, что вы назвали "прекрасной плотью". Я обычный мужчина, обладающий естественной страстностью, однако мне удалось обеспечить себе полную защиту от лживых и подлых уловок женщин.
— Ты действительно считаешь, что можешь прожить оставшуюся жизнь в таком состоянии? — спросил сэр Джеймс.
— Уверен в этом, — со всей искренностью ответил лорд Колуолл. — Осмелюсь заметить, что я доволен собой. Посторонние называют меня тяжелым человеком — мне это отлично известно! Я и в самом деле тяжелый! Я безжалостен! И намереваюсь оставаться таким. У меня нет желания быть обманутым каким-нибудь существом женского пола, которому удастся заманить меня к алтарю ради того, чтобы заполучить титул.
— Женщина способна полюбить тебя только за твои качества, — едва слышно произнес сэр Джеймс.
— А вот тут вы ошибаетесь! — возразил лорд Колуолл. — Ни одна женщина больше не полюбит меня, потому что у меня нет намерений допустить это. Я возьму ее тело, если оно мне понравится, однако меня не интересуют ее мысли, чувства и, тем более, привязанности! — Его губы изогнулись в ухмылке. — Большинство женщин, немного поломавшись, с радостью берут от меня деньги или то, что я предлагаю им, и оставляют меня в покое.
Сэр Джеймс тяжело вздохнул.
— Я никогда не встречал более красивого юноши, чем ты. Ты был очарователен. Я не преувеличиваю, Ранульф, утверждая, что готов был отдать правую руку, чтобы спасти тебя от трагедии, так изменившей твой характер. Этого нельзя было допускать.
— Но это же произошло! — тихим голосом проговорил лорд Колуолл. — Как вы сказали, случившееся изменило мой характер и мое мировоззрение. Возврата нет. И я построил свою жизнь так, как считал нужным! Признаюсь, что именно подобный образ жизни меня больше всего устраивает.
— Возможно, однажды... — предпринял еще одну попытку сэр Джеймс.
— Нет, нет, — перебил его лорд Колуолл. — Вы романтик! А это реальность. Один раз мужчина может позволить себе сгореть во всепоглощающем огне и отдать свою душу на муки, но во второй раз он будет действовать чрезвычайно осторожно. Я страдал, как вы правильно заметили, но от этого стал мудрее. Теперь никто не способен сделать из меня дурака.
— А как же та малышка, на которой ты собираешься жениться? — поинтересовался сэр Джеймс.
— Наверняка родители объяснили ей преимущества предстоящего замужества, — надменно заявил лорд Колуолл. — Между прочим, в течение всех этих лет я выложил довольно значительную сумму на ее образование.
— Так ты хочешь, чтобы она была образованна?
— Да, но не для общения со мной, — ответил лорд Колуолл. — Просто мать моих детей должна иметь определенный уровень культуры и некоторые познания в различных областях. Ведь мать — это первый учитель для ребенка.
Сэр Джеймс несколько минут молчал, прежде чем произнес:
— Жаль, что ты не знал своей матери. Она была очень красива и обладала способностью понимать других. Я всегда был убежден, что, останься она жива, с тобой бы ничего подобного не случилось.
— Она умерла, когда мне было всего год, поэтому и не помню ее, — напомнил лорд Колуолл. — Зато я хорошо помню отца. Его жесткий характер и полное равнодушие по отношению ко мне мучили меня целых восемнадцать лет.
— Твой отец сильно изменился после смерти матери, — объяснил сэр Джеймс. — Безмерная любовь к ней заставила его сожалеть о твоем рождении, он обвинял тебя в том, что она так и не оправилась после родов.
— Я знаю, — сказал лорд Колуолл, — и это, сэр Джеймс, лишний раз подтверждает мою точку зрения о том, что нужно всеми средствами избегать всепоглощающей любви.
