– Будет просто замечательно, – произнес после паузы маркиз, – если ты действительно сможешь присоединиться ко мне в четверг или пятницу. Тогда уж мы не вернемся до понедельника, как бы сильно в нас здесь ни нуждались. Постараемся просто забыть о Лондоне, старом короле и Принни.
– Хорошо, Айво, – кивнул Генри. – Я обещал пообедать в пятницу с одной очаровательной леди, но придется принести ей свои извинения – я ни на что не променяю возможность погостить у тебя в Бруме.
Маркиз не сомневался в том, что друг ответит согласием на его предложение. Счастливо избежав столкновения с графиней де Ливен, женой русского посла, преследовавшей его в последнее время своим вниманием, Айво быстро вышел из Китайской гостиной.
Графиня, кроме очаровательной внешности, отличалась завидным для женщины умом. Она уже долгое время плела сети, в которые хотела завлечь маркиза, но пока не добилась своей цели.
Айво спустился по великолепной лестнице, поражавшей воображение каждого, кто видел ее впервые. Он и сам был поражен, когда оказался здесь после того, как была закончена отделка дворца. Затем Айво прошел через грандиозный холл, украшенный ионическими колоннами из коричневого сиеннского мрамора.
Лакей накинул ему на плечи отороченный мехом плащ, и маркиз вышел через парадную дверь под высоким коринфским порталом.
– Карету для его светлости маркиза Брума, – провозгласил камердинер при его появлении.
Маркиз заранее предупредил слуг, что постарается уехать с приема как можно раньше. Экипаж, запряженный шестеркой прекрасно подобранных вороных коней, подъехал всего через несколько секунд.
Карета, в которую были запряжены лошади, была получена от мастера недавно. Она была сделана по собственноручным чертежам Айво и казалась такой легкой за счет безукоризненных пропорций. Создавалось впечатление, что колеса ее во время движения едва касались земли.
Маркиз сел в карету, и лакей набросил ему на ноги поверх доходящих до колен бриджей соболье покрывало, затем закрыл дверь с гербом Брумов, вскочил на запятки, и карета тронулась.
Больше всего на свете маркиз не любил долгих поездок.
Он ждал от своего кучера, что тот будет управлять экипажем с тем же мастерством, что и его хозяин, но в то же время требовал скорости, такой, что его спутники, если он брал кого-то с собой в карету, сидели в напряжении, гадая про себя, удастся ли им доехать до места целыми и невредимыми.
Сам маркиз не испытывал подобных опасений. В отличие от многих коринфян, которые сами прекрасно управлялись с вожжами и не любили чувствовать себя пассажирами, маркиз доверял кучеру, прослужившему у него уже долгое время и не раз демонстрировавшему свое мастерство. Однако не многие храбрецы решались сесть в карету маркиза Брума во второй раз.
Когда экипаж миновал оживленную Пэлл-Мэлл, Сент-Джеймс-стрит и Пиккадилли, маркиз откинулся на обитую бархатом спинку и положил на противоположное сиденье обтянутые шелковыми чулками ноги.
Под толстой обивкой сиденья скрывался надежный сейф со специальным замком, в котором маркиз намеревался хранить во время долгих путешествий свои драгоценности.
Разбойники, если найдутся такие безумцы, у которых хватит смелости напасть на его экипаж, вряд ли сумеют догадаться о существовании тайника.
Маркиз сам разработал конструкцию сейфа, особенно заботясь о том, чтобы внутри было достаточно места для всех драгоценностей и ценных бумаг, которые ему вздумается возить с собой. В то же время над сейфом было приделано удобное сиденье, на которое можно было посадить своих гостей. Внешне сиденья ничем не отличались друг от друга.
Но сейчас маркиз думал вовсе не о новом роскошном экипаже, в котором так удобно было путешествовать. Он предвкушал удовольствие, которое получит завтра, объезжая Агамемнона.
Айво знал, что потребуется все его умение, чтобы подчинить себе это гордое, своенравное животное, и заранее радовался предстоящей борьбе.
И еще, как заметил чуть раньше Генри Хэнскет, Айво немного устал.
Не так легко было утомить сильного, тренированного маркиза, но он провел на ногах несколько ночей кряду.
Но, как бы поздно ни ложился Айво, это никогда не мешало ему, находясь в Лондоне, проехаться рано утром верхом в парке, прежде чем соберутся другие наездники и помешают ему задать себе и коню хорошую нагрузку.
Больше того, сегодня утром, после завтрака, маркиз отправился в Уимблдон посмотреть на схватку между двумя кулачными бойцами, одному из которых он покровительствовал, и не слишком удивился тому, что именно его подопечный выиграл состязание.
Потом Айво завтракал с премьер-министром и одним из членов кабинета. Они обсуждали кое-какие политические проблемы, особенно интересовавшие маркиза.
Его серьезно беспокоили вспышки жестокости и отчаянные угрозы общественному порядку. Айво опасался повторения событий тысяча восемьсот пятнадцатого года.
Настроенные наиболее оптимистично государственные деятели считали его опасения преувеличенными.
Но лорд Сидмут поддержал маркиза, сказал, что почти не сомневается в том, что «северные тучи вскоре разразятся грозой». И, как сказал он недавно канцлеру, лорду Элтону, «ему хотелось бы убедить себя в том, что имеющихся в их распоряжении средств, как юридических, так и силовых, действительно достаточно, чтобы справиться с недовольными, подавить дух мятежа».
Лишь очень немногие из друзей Айво знали о том, как внимательно прислушивались государственные деятели к его мнению во время таких вот частных бесед.
«Необходимо что-то предпринять, причем очень быстро, – сказал себе сейчас маркиз. – Иначе грянет беда. Мы и так сильно запоздали с реформами».
И Айво стал перечислять в уме меры, которые принял бы, если бы был премьер-министром.
Кони несли его мимо пригородов Лондона в сельскую местность, быстро перебирая копытами по дорогам, успевшим просохнуть, так как уже довольно долго стояла сухая погода, а по ночам случались заморозки.
Ночь выдалась на удивление лунной, и кучеру не пришлось довольствоваться тусклым светом фонаря, раскачивающегося перед экипажем. Он ясно видел путь под усыпанным звездами небом и заливавшим землю лунным сиянием.
До Брума, притаившегося среди холмов Суррея, было не больше двух часов пути, во всяком случае, на лошадях и с кучером Айво.
Маркиз задремал под ровный стук колес, но вдруг встрепенулся, почувствовав, что по какой-то непонятной причине противоположное сиденье, на которое он положил ноги, пришло в движение.
Сначала Айво лишь смутно сознавал, что ноги его продолжают подниматься. Потом ему пришло в голову, что замок сейфа наверняка не закрыт как следует и что-то произошло с механизмом.
