Сразу после смерти Софии он распорядился ликвидировать все следы пребывания мачехи в своих покоях. Во всем остальном здании декор остался прежним. Впрочем, от нелепейшего серебряного стола с вазой для фруктов он все же избавился. В спальне же вообще не осталось ни единого предмета, которого касалась рука Софии. Все эти серебряные побрякушки, которые так обожала мачеха, вызывали у Чарлза лишь раздражение и взывали к самым неприятным воспоминаниям. Теперь стены были задрапированы в шелк медового цвета, массивное изголовье кровати, выполненное из бронзы, украшал бархатный балдахин приглушенного зеленого оттенка с золотыми кистями. Теперь это была очень мужская спальня, и Чарлзу она нравилась.
Устроившись полулежа на банкетке у камина, нынешний хозяин имения, Чарлз Уэстон, не отрываясь смотрел в огонь. Даже когда в дверь тихонько постучал Гартуэйт, а затем внес в комнату поднос с хлебом, сыром, бужениной и фруктами, добавленными доброй поварихой, Чарлз не повернул головы. Поставив поднос на столик возле локтя графа, дворецкий деликатно покашлял.
— Изволите еще чего-нибудь, сэр?
Даже не взглянув на еду, Чарлз пристально уставился на большой буфет с баром за стеклянными дверцами.
— Графин с коньяком полон?
По лицу дворецкого скользнула тень недовольства.
— Да, милорд, я сам лично наполнил его час назад.
— Тогда это все, Гартуэйт. Можешь идти.
Поскольку старик колебался, Чарлз поморщился.
— Незачем стоять над душой, — сказал он. — Понимаю, что ты нянчил меня еще младенцем, укладывал в кровать и порой даже читал сказку на ночь. Но я давно вышел из возраста, когда для крепкого сна необходима история о феях и рыцарях. Меня вполне устроит бокал коньяку. Не думай, что осуждение на твоем суровом лице пристыдит меня и наставит на путь истинный.
— Не мне вас судить, милорд. — Гартуэйт поджал губы, — Свести себя в могилу безмерным употреблением спиртного — ваше право, однако хочу заметить, что именно такой судьбы пожелала бы вам покойная мадам.
Чарлз отрывисто хохотнул.
— Вижу, куда ты клонишь. Хорошо, я съем проклятую буженину и не буду напиваться до бессознательного состояния. По крайней мере сегодня.
Гартуэйт сдержанно кивнул, впалые глаза на морщинистом лице сверкнули торжествующе, словно он одержал невесть какую победу.
— Доброй ночи, милорд. — И он вышел, прикрыв за собой тяжелую дубовую дверь.
Особняк наполняла приятная тишина, которую нарушали лишь потрескивание дров в камине да глуховатый звук капель дождя, стучавших снаружи в окна. В такой тишине легко отключиться от мирских дел и полностью расслабиться, однако Чарлзом по-прежнему владело смутное беспокойство. Он отнюдь не преувеличивал, когда говорил кузену, будто особняк наполнен призраками прошлого. И речь шла не только о покойной мачехе и Рауле.
Чарлз смотрел на рыжие языки пламени, и перед ним всплывало лицо Джона, его старшего брата, уже более десяти лет как покойного. Джон был опорой и поддержкой отцу; уверенный в себе, сдержанный и очень доброжелательный, он служил примером не только Чарлзу, но и Харлану…
Чарлз поднял бокал, мысленно приветствуя призрак покойного брата. «Ты был лучшим из нас», — с горечью подумал он, делая глоток крепкого напитка. Самым смелым, но погиб от руки подлого, безумного человека, Рауля. На мгновение жгучая ярость поднялась в Чарлзе, но он привычно подавил ее, сделав еще один глоток коньяку. Да, Джон погиб, но умер и его убийца. Счастье еще, что отец так и не узнал, что именно его младший сын поднял руку на старшего! Стоунгейт должен был перейти по наследству к сыну Джона, Дэниелу…
Чарлз прищурился, глядя на огонь, вновь перебирая в памяти события прошлого. Увы, недолго Дэниел владел Стоунгейтом. Сколько? Год? Два? Рауль представил неопытного, юного и доверчивого Дэниела лорду Тиндейлу, известному повесе и игроку, тем самым предрешив его дальнейшую судьбу. За короткий срок Дэниел проиграл все, что досталось ему от матери, и, не справившись с горем и позором, покончил с собой. Мог ли Рауль знать заранее, чем закончится знакомство юного графа с Тиндейлом? Или сам дьявол руководил его действиями, мостил путь в ад? Увы, эту тайну Рауль унес с собой в могилу, где бы она ни располагалась.
Чарлз снова глотнул коньяка.
Все они ушли: его отец Харлан, Джон и его сын Дэниел, Рауль и София. Чарлз остался единственным продолжателем семейного рода и теперь сидел у камина в своем фамильном особняке наедине с призраками и глубоким чувством вины, а также миллионом вопросов, которым суждено остаться без ответа.
Как он мог прожить столько лет под одной крышей с Раулем, не замечая росшего и крепчавшего в том зла? Обаяние и доброта брата были лишь красивой маской, за которой набирался сил жестокий убийца, извращенец, чудовище, чье подсознание грезило безумными, бесчеловечными идеями.
Вздрогнув от отвращения, Чарлз напомнил себе, что Рауль приходился ему всего лишь сводным братом и дурная его кровь была, должно быть, унаследована от Софии. В любом случае Рауль давно был мертв и не представлял больше никакой угрозы…
Но так ли это?
Чарлз прикончил одним глотком остатки коньяка.
Встав с банкетки, он прошел в гостиную, которая была смежной с его спальней. Он зажег пару свечей на стенах, и на пол гостиной упали два круга света. Пройдя к столу, Чарлз выдвинул нижний ящик и достал свернутый пополам конверт. Осторожно вытянув из него лист бумаги, он вгляделся в слова, выведенные ровным, четким почерком, и вздохнул. Содержание письма, увы, оставалось неизменным.
Взяв конверт и послание с собой, Чарлз вернулся в спальню, налил себе новую порцию коньяка и вновь устроился на банкетке у огня. Какое-то время он смотрел в огонь, затем с тяжелым сердцем принялся за чтение.
Это было письмо виконта Тревельяна, не то чтобы приятеля, скорее, хорошего знакомого Чарлза. Тревельян был лучшим другом Рауля, тот частенько гостил у него в Корнуолле, иногда оставаясь там на несколько дней и даже недель. После смерти Рауля Чарлз продолжал поддерживать отношения с виконтом, равно как и с другими его приятелями, тщетно надеясь, что однажды ему удастся приоткрыть завесу над тайной личности Рауля. Неужели даже они, его лучшие друзья, не видели, какой демон скрывается под маской приветливого и компанейского человека?
Послание виконта было ответом на письмо Чарлза, которое тот послал ему несколько месяцев назад, прежде чем отправился в одно из своих традиционных путешествий по Британии. Конечно, Чарлз предпочел бы побывать и в соседних странах, но война с Наполеоном отрезала дорогу на континент, поэтому он мог посетить только Уэльс, Шотландию и морским путем Ирландию. Впрочем, Чарлзу было все равно, куда ехать, — лишь бы не задерживаться слишком долго в ненавистном Стоунгейте.
