— От кого оно?
— И не поверишь, — ответил Гарри, — это письмо от родственников maman! И как они только смеют писать мне по прошествии стольких лет лишь потому, что я унаследовал титул! Воистину хочется плюнуть.
Его возмущение заставило Канеду расхохотаться.
Тем не менее она взяла письмо со стола и принялась с интересом читать.
Оно было написано по-французски, а этим языком она владела так же свободно, как и английским.
Твердая и властная рука писала:
Замок де Бантом Мой дорогой внук,
С огромным удовольствием мы узнали, что Вы унаследовали графство Лэнгстонское и теперь являетесь главой столь достойного рода.
Полагаем, интересы обоих семейств требуют, чтобы взаимное молчание прекратилось и Бы познакомились не только с самыми старшими из Ваших родственников, мною и дедом, но и с кузенами Элен и Арманом, которые страстно желают посетить Англию.
Восемнадцатилетней Элен пора быть представленной ее величеству королеве, а Арману необходимо посетить прием у принца Уэльского. Конечно, они были бы счастливы заручиться Вашей поддержкой.
Однако прежде нам хотелось бы пригласить Бас во Францию, чтобы Вы могли встретиться с ныне живущими членами знаменитого исторического семейства Бантомов, к которому имеете честь принадлежать.
Без сомнения, мы будем в восторге, если Бы прибудете вместе с сестрой. Мы сделаем все возможное, чтобы визит был для Бас приятным во всех отношениях.
Пребываю в ожидании Вашего согласия. Ваша бабушка, с которой Вы, к сожалению, не встречались,
Евгения де Бантом.
Канеда отложила письмо.
— Ты прав, Гарри. Невозможно поверить! — вздохнув, сказала она. — Maman столько лет даже не существовала для неё. Как смеет теперь эта старая дама писать нам такие письма! Никогда не слыхала о чем-либо подобном.
— Не спорю, на мой взгляд, это наглая выходка! — воскликнул Гарри.
— Mаmаn говорила мне, — негромко сказала Канеда, — когда ты родился, она написала об этом матери, надеясь, что та обрадуется.
— Могу сказать, чем это закончилось. Ответа так и не последовало.
— Хуже того, письмо вернулось не вскрытым.
— Ну, этого следовало ожидать. Тогда как же они смеют писать нам, когда наши обстоятельства переменились? Не сомневаюсь, что если бы, уезжая с maman, отец наш был графом, они простили бы свою дочь за то, что она обманула надежды герцога.
— Ненавижу их! — вскричала Канеда. — Иногда maman рассказывала мне о своем детстве, и я замечала, как тоскует она по дому, как хочется ей вновь увидеть друзей и родную Дордонь.
— Знаю, — кивнул Гарри, — она любила отчие края.
— Она часто говорила нам о реке и о замках, которые придают ей совершенно сказочный вид. Все это было настолько романтично, что мне тоже хотелось туда. Но поскольку papa нельзя было ехать во Францию, я даже не мечтала об этом.
— Виноват проклятый герцог, — ответил Гарри. — Когда papa, посещавший Францию с самого детства, обнаружил, что более не может бывать в любимой стране, он был страшно обескуражен.
Канеда вздохнула.
— Родители, конечно, дорого заплатили за свое бегство, однако явно не сожалели об этом.
— Конечно же, нет, — согласился Гарри. — Я просто не видел более счастливой пары, чем papa и maman; остается только мечтать, чтобы нам столь же повезло в браке.
— Именно так считаю и я, — проговорила Канеда, — поэтому ты наверняка поймешь что бы там ни говорила тетя Энн, что я не могу выйти за лорда Уоррингтона, как, впрочем, и за любого другого молодого дурачка, который не может придумать ничего лучшего, чем лезть ко мне с поцелуями!
Гарри расхохотался.
— Ты должна быть польщена.
— Вот еще! — вспыхнула Канеда. — Я выйду замуж только за мужчину, совершенно не похожего на тех, с кем случалось знакомиться до сих пор.
— Извести меня, когда ты найдешь такого, — сказал Гарри. — Не забывай: тетушки постоянно жалуются, что ты даешь пищу для пересудов.
Канеда передернула плечиками откровенно на французский манер.
— Ну что я могу поделать, если они все влюбляются в меня, — возразила она. — Да, вчера вечером тетя Энн была вне себя из-за того, что я слишком задержалась в консерватории. Но я просто не представляю, каким образом можно было без посторонней помощи избавиться от ухаживаний лорда Уоррингтона.
— Должен ли я напомнить ему, как следует вести себя? — спросил Гарри.
— Едва ли это поможет. Какая скука… Он повсюду увязывается за мной как пес. А не уехать ли нам из Лондона — подальше от него?
— И что же ты предлагаешь — возвратиться в Лэнгстон-парк или съездить во Францию?
Канеда не ответила, и он воскликнул:
— Ну нет! Уж к этой земле я и ногой не прикоснусь, разве только для того, чтобы сказать своим деду и бабке, да и всем остальным Бантомам, что я о них обо всех думаю — до последнего слова! Как смели они третировать maman, — гневно продолжал Гарри, — обращаясь с ней как с прокаженной! Да и герцог хорош… Даже считая себя оскорбленным, он не имел права устраивать papa подобную экзекуцию и в Париже, и в Лондоне. Мне бы хотелось расплатиться с ним той же монетой.
— Он наверняка уже скончался, — предположила Канеда. — Герцог был много старше maman и решил жениться на ней после кончины первой жены, чтобы молодая женщина наплодила ему побольше детей.
— У таких, как он, лишь одно это на уме, — с презрением в голосе сказал Гарри. — Пусть только его сын или любой наследник титула посмеет явиться в Англию, я найду способ расквитаться с ним.
Канеда глядела на письмо, как бы заново читая его. И вдруг воскликнула:
— Гарри, а у меня идея!
— Какая?
— По-моему, я могу принять это предложение и отправиться во Францию.
— А ты не сошла вдруг с ума? — поинтересовался граф; — С какой это стати ты поедешь туда после всего, что вытерпела maman?
— Я собираюсь это сделать именно потому, что они так обошлись с maman, и преподать всем урок.
— Не понимаю. Что же ты намерена делать?
— На прошлой неделе я кое-что услышала на приеме, — задумчиво сказала Канеда. — Тогда я не обратила на это внимания, и надо бы еще уточнить, но у меня такое ощущение, что те, кто живет возле Дордони, сейчас несут большие убытки.
Брат с интересом посмотрел на нее.
— Ты предполагаешь, что графы де Бантом могли разориться?
— Не знаю… Но этот факт проливает свет на их решение помириться. Потом они, возможно, захотят, чтобы кузина Элен вышла за англичанина.
— Не верю своим ушам! Это уж слишком! — пробормотал Гарри. — Но если им нужно именно это, тогда ты, вне всякого сомнения, откажешься помогать им.
