— А как ты думаешь, чем мы расплачивались за твой дебют в обществе? — спросил отец. — Все, что у нас было, мы поставили на тебя.
— Вы хотите сказать, что азартная игра не имеет никакого отношения к вашим долгам?
Улыбка, появившаяся на лице лорда Маркхема, не предвещала ничего хорошего.
— А-а! Ты не так наивна, как казалась! На этом пари я потерял кучу денег. Разве не так?
Джулия молча села на диван и повернулась спиной к отцу, который, впадая в ярость, продолжал говорить:
— Мне следовало отдать тебя замуж за маркиза в первый же год твоего появления в свете. Но ты стала тогда предметом всеобщего внимания и поклонения. Весь Лондон был у твоих ног. Мы с матерью решили дать тебе еще один год и посмотреть, кого еще ты сможешь поймать в свои сети. И что же? На втором году богатый барон и два лорда с туго набитыми карманами просили руки прекрасной Джулии. Но именно ты, а никто другой, убедила нас подождать. Надеюсь, ты помнишь?
— У меня было такое чувство, что меня продавали…
— Тебя действительно продавали. Во имя спасения семьи, — оборвал ее отец, черты его лица обострились. — И ты спасла бы семью от краха, если бы согласилась выйти замуж за герцога.
— Но он такой старый! Я никогда не смогла бы смириться с такой судьбой.
— Поэтому ты решила завести любовника до замужества.
— Мы убежали…
— Послушай, девочка моя, ты могла бы завести хоть тысячу любовников, и никому не было бы до этого никакого дела. Но сначала нужно было выйти замуж за старика. Через год или два герцог отправился бы на тот свет.
— Но Лоренс уверял, что любит меня.
— И ты не могла ждать, да? Тебе нужно было ускорить ход событий и все испортить?
Питер почувствовал усиливающуюся боль в голове. Любой другой мужчина уже давно бы не вытерпел и попросил лорда Маркхема замолчать. Но Питер был в состоянии лишь подавленно наблюдать за происходящим. Положение Маркхемов оказалось более безнадежным и шатким, чем он предполагал. Но Джулия с достоинством противостояла этому зверю. Возможно, мать была права, подумал Питер, Маркхемы превратили бы его жизнь в сплошной ад.
— В таком случае, не пониманию, почему вы находитесь здесь, — парировала Джулия, с трудом сохраняя самообладание. — Для того чтобы сообщить, что меня скоро выселят отсюда?
— Ошибаешься. Для того чтобы предоставить тебе еще один шанс в жизни, Карберри собирается просить твоей руки.
Джулия оцепенела от изумления и застыла с открытым ртом.
— Питер? С Арабеллой ничего не случилось? С ней все в порядке, правда?
Лорд Маркхем недовольно всплеснул рукой.
— Его жена жива и здорова. Карберри представляет интересы Брейдера Вульфа.
— Брейдера Вульфа? — растерянно повторила Джулия.
— Не пытайся вспомнить это имя, девочка. Он простолюдин, занимается торговлей, но богат, как Крез[1].
— Простолюдин? — Джулия повернулась и бросила взгляд на Питера. Его обдало жаром, и пламенный румянец залил лицо, но усилием воли молодой человек подавил желание отвернуться и продолжал смотреть в лицо Джулии.
Питер с трудом выдавил:
— Да, Брейдер Вульф занимается торговлей. Твой отец сказал чистую правду. И Вульф действительно сказочно богат и…
— Как набоб! — с ликованием издал лорд Маркхем. — …И он просит твоей руки.
— Откуда торговец может знать меня. Разве мы знакомы с какими-нибудь торговцами?
В разговор вступила леди Маркхем.
— Джулия, не стоит беспокоиться по пустякам. Его хорошо знает Питер, который изложил нам суть дела от имени мистера Вульфа.
Широко открытыми от удивления глазами Джулия посмотрела на Питера.
— Но он же торговец! Я не могу стать женой торговца!
— В любом случае в Лондоне тебя не примут ни в одном приличном доме, — напомнила дочери леди Маркхем таким тоном, словно разговор шел о погоде и холодном ветре, бушующем за окнами. — Для светского общества ты все равно уже умерла. Но ты, по крайней мере, еще можешь принести немного денег в семью.
У Питера, пораженного до глубины души жестокими словами леди Маркхем, перехватило дыхание. Он не мог выносить слез, навернувшихся на прекрасные глаза Джулии. Но девушка быстро пришла в себя и подавила слезы обиды. И, прежде чем ответить матери, гордо подняла голову.
— Да, мама, вы правы.
— Если ты выйдешь замуж за этого Брейдера Вульфа, то, по крайней мере, поможешь своей семье. И, как уже сказал твой отец, сможешь занять хоть какое-то место в этой жизни.
— В этой жизни… — рассеянно повторила Джулия, затем перевела взгляд на Питера. — Он хороший человек, Питер?
Питер был поглощен изучением золоченых кисточек на одном из своих ботфортов.
— Ну, я его знаю не очень хорошо.
— Но ты же ведешь с ним дела. Значит, ты, должно быть, уважаешь его. Именно поэтому ты согласился просить моей руки от его имени, не так ли? — взволнованно произнесла она. — Я верю тебе, Питер. Мы знаем друг друга почти всю жизнь. Скажи, Брейдер Вульф хороший человек?
Ему захотелось крикнуть во все горло, что он считает этого человека самим дьяволом во плоти. И ты, Джулия, хотелось добавить Питеру, даже несмотря на позорное прошлое, слишком хороша, чтобы запятнать себя союзом с ним, так как в твоих жилах течет кровь славных предков, так как ты, Джулия, принадлежишь одному из самых древних и достойных родов Англии.
Но вместо всего этого он сказал:
— Брейдер Вульф не из нашего круга.
Джулия прищурилась, словно хотела прочесть мысли Питера и услышать невысказанное вслух.
— Почему он хочет жениться на мне?
— Он хочет получить Кимбервуд, — пояснила леди Маркхем, чей рот был набит бисквитом.
— Кимбервуд? Поместье бабушки? Я думала, оно уже продано несколько лет тому назад.
— Это проклятое место по завещанию принадлежит тебе, вернее, будет принадлежать твоему будущему супругу, — проворчал отец.
— Но почему я ничего не знала?
— Тебе говорили… правда, когда тебе было четырнадцать лет или около того. В то время нам нужна была твоя подпись на документах, чтобы получить деньги под залог поместья.
— И я подписала?
— Конечно, ты добросовестно и старательно нарисовала на документах огромный крестик.
Лицо Джулии вспыхнуло и покрылось красными пятнами.
— Мой крестик? Как же я была тогда глупа! — сказала она сама себе. Ее губы были плотно стиснуты, когда она снова повернулась к Питеру. — Теперь я уже умею читать, — голос прозвучал слабо, но уверенно. — Какой стыд знать, что твои родители такие азартные игроки, что ни захотели потратить ни шиллинга на гувернантку и не позаботились дать единственной дочери хоть какое-нибудь образование.
