Бочка для омовений оказалась довольно просторной и высокой; женщина могла сесть в эту бочку – вода накрывала ее с головой. К тому же пажи на воду не поскупились.
Анна разделась и, погрузившись в воду, неторопливо намылилась. Потом откинулась назад, чтобы насладиться теплом, пока вода не остыла. Закрыв глаза, она тихонько вздохнула и расслабилась.
Внезапно задребезжали ставни на окнах, и Анна, вздрогнув, открыла глаза. В следующее мгновение она увидела, как один ставень начал медленно открываться. А затем на подоконник ступила чья-то нога.
Раскрыв рот от удивления, Анна приподнялась и, схватив лежавшую рядом с бочкой тряпицу, прижала ее к груди. Подобное с ней как-то раз уже случилось, и сейчас Анна не на шутку разозлилась. «Что за дерзость?!» – хотелось ей закричать.
Тут же на подоконник ступила и вторая нога, а затем в верхней части окна возникло чье-то лицо. Хотя свет от свечи почти не доходил до окна, Анна сразу же поняла, кто перед ней. И сердце ее гулко застучало в груди.
Филипп Клиффорд!
Филипп присел на корточки и внимательно посмотрел на нее. Потом, улыбнувшись, произнес:
– Я могу войти? Ты ведь не возражаешь?
Анна нахмурилась и прошипела:
– Мог бы просто постучать в дверь!
Она снова погрузилась в воду, так что над поверхностью осталась только ее голова. Но даже в воде она чувствовала себя совершенно беззащитной.
– Но последний раз я не стучал в дверь, – возразил Филипп.
– Последний раз я была пленницей, и мне отчаянно хотелось… хоть с кем-то пообщаться. И я тогда не мылась в бочке! А сейчас моюсь!
Он спрыгнул на пол, но не двинулся дальше, за что Анна мысленно его поблагодарила.
– Именно поэтому я здесь и появился. Не из-за того, конечно, что ты моешься в бочке, хотя и это очень интересная подробность.
Тут Филипп вдруг стал пристально вглядываться в ее лицо. «Почему он меня так разглядывает?» – подумала Анна в недоумении.
– Я здесь потому, что ты, похоже, снова стала пленницей. Почему тебя называют леди Розамонд?
В его голосе слышалось то ли подозрение, то ли беспокойство. Анна слишком плохо его знала, чтобы точно определить интонации. Зато вкус его поцелуев она прекрасно знала. Как и жар его объятий.
Сделав глубокий вдох, Анна постаралась взять себя в руки и избавиться от воспоминаний.
– Я здесь по своей воле, – заявила она.
– Когда ты в прошлый раз оказалась в заключении, это тоже произошло по твоей воле.
– Рыцари – это моя охрана, а не похитители. Спасибо за твою заботу, сэр Филипп, но тебе сейчас следует уйти.
Однако Филипп не собирался ее покидать. Он двинулся в глубину комнаты, к свету свечи. И теперь Анна стала лучше видеть его лицо – лицо, состоявшее из углов: у него были резко очерченные скулы, квадратная челюсть и высокий выпуклый лоб. Черты его трудно было назвать красивыми, зато он был прекрасно сложен – высокий, широкоплечий, мускулистый. «Да, у него очень правильная фигура, – а не в виде бочки, как у некоторых мужчин, – подумала Анна. – Хотя многие мужчины с большим весом, наверное, полагают, что имели бы над ним преимущество в поединке». Анна покраснела, вспомнив, как Филипп подхватил ее на руки и усадил к себе на колени перед всей таверной.
И ей тотчас же вспомнилось, как они проводили дни в замке Олдерли, когда она наконец освободилась от заключения. Как играли в интереснейшую игру, от которой у нее не было сил отказаться…
А сейчас он смотрел на нее пытливым взглядом, его ярко-зеленые глаза напоминали цветом травянистое поле под солнечным небом. Почему же он внушает ей такой страх? Может, потому, что он считает ее… просто развлечением? Хотя очень может быть, что ему хотелось бы иметь с ней постоянные отношения.
Ах, она ведь сидит перед ним совершенно обнаженная, пусть и в бочке с водой. Не захочет ли он воспользоваться этим? Она вспомнила о характере Филиппа, о его решительности и настойчивости. Элизабет Хаттон – дама, у которой Анна была служанкой, – говорила, что Филипп не получал приглашение присоединиться к Лиге клинка, хотя лорд Олдерли получил такое приглашение.
И тут Анна вдруг почувствовала: что-то в характере Филиппа изменилось – словно нежелание рыцарей видеть его в Лиге как-то на него повлияло. Интересно, что бы он сказал, если бы узнал, что даже ее, Анну, попросили оказать услугу рыцарям для Лиги?
Конечно, она не являлась членом Лиги, но после завершения своей миссии вполне могла стать. Анна очень надеялась, что сумеет уговорить рыцарей, сумеет убедить их в том, что она достойна стать первой женщиной, принятой в их ряды.
Однако она не могла сказать Филиппу о Лиге и о своей миссии, поскольку поклялась хранить в тайне секрет леди Розамонд.
Тут Филипп вдруг шагнул к бочке и, упершись обеими руками в ее края, пристально посмотрел на нее. Анна невольно вздрогнула и снова покраснела. Конечно, Филипп сейчас видел только ее колени, поднимавшиеся над мыльной пеной, но он прекрасно знал и другие части ее тела, поскольку их не раз касались его губы, когда он покрывал ее интимными поцелуями. Анна до сих пор вздрагивала, вспоминая об этом, и теперь… Ах, теперь ее пронзили те же сладостные ощущения.
Сделав над собой усилие, Анна с холодком в голосе проговорила:
– Почему бы тебе не удалиться?
– Знаешь, я не могу тебя сейчас покинуть. Ведь ты затеяла какую-то игру с переодеванием.
– Я не…
– Не думайте, что я ничего не понимаю, графиня. Именно графиню ты из себя изображаешь, верно? – Он указал на ее платье, висевшее на вешалке на стене. – Этот богатый наряд – не твой.
Анна поджала губы и прищурилась. Что он будет делать, если ему не рассказать всей правды? Не может ли он по неосторожности загубить ее миссию и тем самым подвести леди Розамонд? Если враги леди Розамонд узнают о подмене, графиня окажется в большой опасности. Впрочем, возможно, он удовлетворится частью правды.
Постаравшись придать своему взгляду выражение искренности, Анна проговорила:
– Ты прав. Это платье принадлежит другой женщине – леди Розамонд Уолсингем.
Филипп утвердительно кивнул:
– Да, мне назвали именно это имя.
– Кто-то из сидевших в таверне знаком с ней? – спросила Анна с беспокойством. – Здесь никто не должен был о ней знать.
Филипп пристально посмотрел ей в глаза.
– Ты выбрала Йорк намеренно?
– Не я, а… – Анна в смущении умолкла.
– А Джон… то есть лорд Олдерли, он знает об этом?
Анна медлила с ответом. «Похоже, я и так выболтала слишком много», – думала она в досаде.
Филипп явно заметил изменение в ее настроении. Наклонившись над ней, он прошептал:
– Я позволю тебе выбраться из бочки, если ты все мне расскажешь.
