Разгневанная, раскрасневшаяся девушка была необыкновенно красива в эту минуту и в таком виде, без одежды, казалась гораздо взрослее, чем в величественном свадебном наряде: длинные стройные ноги, необычные в женщине столь маленького роста, маленькие, но прелестные груди-холмики цвета слоновой кости, увенчанные красными вишенками-сосками, узкая талия плавно переходила в округленные бедра и упругие ляжки. Тэвис был не в силах отвести взгляд.
— Мадам, прошу извинить меня, — наконец пробормотал он, отчаянно пытаясь отвернуться от волшебного видения: маленькое полотенце не могло скрыть прелести этой девушки.
— Убирайся! — выдавила Арабелла, пораженная его появлением.
— Я пришел, только чтобы спросить, удобно ли вам в этих покоях, — попытался Тэвис объяснить причину неожиданного прихода.
— Убирайся! — завопила она, швырнув в него куском мыла.
Но граф, ловко увернувшись, выбежал из комнаты и опрометью слетел по лестнице. Столкнувшись с Флорой, он принялся бранить служанку:
— Разве я не приказал ни на минуту не оставлять девчонку?
А ты даже дверь не заперла!
— Девочка купалась, — не смущаясь ответила Флора, — не может же она убежать без клочка одежды, да и местность ей незнакома! — И, насмешливо взглянув на графа, добавила:
— Красивая девушка! Правда, милорд, наверное, этого не заметил!
— Заметил! — сухо улыбнулся Стюарт. — Не слепой же я! И едва не получил за все мои страдания куском мыла по голове!
Вот уже дважды за сегодняшний день девушка швыряет в меня чем ни попадя и, должен признать, довольно метко. Откуда столь бешеный нрав у такой малышки? Берегись ее. Флора.
— Вам бы такую жену, как леди Арабелла, — откровенно объявила служанка. — Отважную, пылкую даму, которая родит сильных сыновей и дочерей.
Кивнув на прощание, служанка поспешила к Арабелле, боясь получить нагоняй за дерзкий язык. Но за спиной раздался громкий смех.
После гибели Юфимии Хэмилтон желание привести в дом жену сильно остыло. С этими женщинами вечно одни заботы и неприятности — со всеми, кроме матери, конечно. Правда, когда-нибудь все равно придется жениться — только ради продолжения рода.
Граф вернулся в парадный зал, где за дружеской беседой у очага осушали кубки с вином его братья и Роб Хэмилтон. Мать, отчим и все остальные, очевидно, отправились спать. Взяв кубок, Тэвис присоединился к мужчинам и рассказал о своем приключении, чем немало потешил собравшихся.
— Так, значит, она настоящая красотка, а, Тэвис? Жаль, что девственница, иначе мог бы овладеть ею, как сэр Джаспер Юфимией, прошу прощения. Роб, — объявил Гэвин Флеминг. — Кстати, ты уверен, что она девушка?
— Да, очевидно, ни один мужчина не коснулся ее, но при виде такой прелести… должен признать, искушение было немалым, — кивнул граф. — Она и в одежде хороша, но без платья…
Тэвис шумно вздохнул, словно несправедливо обиженный ребенок.
— Умерь свою похоть, брат, — строго наставлял Колин. — Девушка — почетная гостья, и ты сам обещал бедной леди Ровене, что не причинишь зла ее дочери. Кроме того, леди Арабелла не виновна в поступках сэра Джаспера Кина и Юфимии Хэмилтон. Бедняжка почти не знает этого ублюдка. Позволь напомнить тебе, Тэвис, что Арабелла по твоему же требованию отдана под покровительство церкви! Ты не можешь коснуться ее под страхом гибели своей бессмертной души.
— Брось, Колин, — усмехнулся Доналд Флеминг. — Тэвис попросту решил, что в постели, под ним, девушке будет лучше, чем под защитой церкви. Кто знает, может, ей понравится, а? — И, смеясь, сделал непристойный жест.
— Почему нет? — вмешался полупьяный Гэвин. — Разве английский пес не запятнал доброе имя и честь нашего брата?
Если Тэвис хочет развлечься с девчонкой, не стоит ему мешать, Колин! Согласись, у Тэвиса есть на это право.
— Нет! — твердо ответил молодой священник. — Не имеет!
Арабелла Грей — невинная жертва! Пешка в руках короля и сэра Джаспера, а теперь и в твоих, Тэвис. Юфимия сумела скрыть свое распутство, но дай ты себе труд поинтересоваться, братец, узнал бы все — людская молва не дремала. Но ты не хотел исполнить свой долг, выбрал самый простой путь, как всегда, когда приходится делать то, что тебе не по нраву.
Достаточно было увидеть самую привлекательную незамужнюю женщину в округе, да еще из хорошей семьи, и, вместо того чтобы попытаться поближе с ней познакомиться, получше узнать, ты сделал ей предложение. Поверь, дорогой брат, ты живое доказательство того, что Господь покровительствует глупцам! Но теперь ты будешь относиться к леди Грей со всем почтением и завтра же пошлешь шпиона к границе разузнать, какие бесчестные планы замышляет сэр Джаспер, чтобы возвратить нареченную… если, конечно, вообще намеревается отнять ее у тебя.
— Да, Колин, — согласился граф, — ты прав, и хотя малышка зажгла огонь в моей крови, который невозможно погасить, я сделаю, как ты скажешь.
— Сегодня ночью, лежа в одиночестве, можешь утешиться мыслью, что получил благословение церкви, — ехидно вставил Гэвин.
— Похоть не имеет ничего общего с любовью, — спокойно возразил священник.
— Если бы, братец, ты когда-нибудь так возжелал женщину, как жаждешь познать Бога, — засмеялся Доналд, — может, я и послушал бы тебя, но человек, который не знает, что такое овес, вряд ли может объяснить, какова на вкус овсянка!
— Я был мирянином до того, как стал священником, — усмехнулся Колин. — Неужели не помнишь, скольких девчонок я ухитрился отбить у тебя? Временами, должен признать, я все еще тоскую по женщинам, но только храня целомудрие, можно служить Богу. Я сам избрал путь, которым иду, и, может, именно потому, что не сплю с женщинами, вижу их в ином свете.
Лучше бы и тебе попытаться увидеть в них не только средство удовлетворения похоти.
Доналд Флеминг театрально застонал:
— Я с самого детства не любил проповедей и сейчас ничуть не изменился! Тэвис, пошли меня на границу! Не могу смотреть, как ты мучаешься от жажды и не можешь взять этот маленький английский цветочек, а священник тем временем молится за ваши души.
— Пора бы, Доналд, — покачал головой Колин, — начинать думать головой, а не иным местом!
Братья засмеялись, но молодой лэрд заметил:
— Надеюсь, вы делаете это не только ради Юфимии, милорд. Я любил сестру, но она вас не стоила.
Граф поморщился:
— Ты должен был мне все рассказать в тот день, когда я пришел просить ее руки, Роберт, но не мне тебя судить. Сегодня я мстил за свою попранную честь и одновременно за гибель твоей сестры. Юфимия могла очаровать кого угодно и, несомненно, водила за нос брата, несмотря на мучившие его угрызения совести. Ты был тогда совсем мальчишкой, некому было наставить тебя и помочь, но ты сделал все, что мог, и спас сестер и брата от страшной смерти, а такой поступок достоин настоящего мужчины.
