– Я послал за твоей сестрой. Велел прийти в зал и предупредил Маки, что она прекрасна, но ее языком можно резать дерево, настолько он остер. Дункан рассмеялся и сказал, что любит девушек с перчинкой.
Слушатели тоже рассмеялись.
– При виде Мирры у него отвалилась челюсть, – снова заговорил лэрд. – Со мной было то же самое, когда я впервые увидел твою ма. Я сказал Мирре, что этому человеку предстоит стать ее мужем. Мирра объявила, что никогда не выйдет замуж, но Маки только рассмеялся и сказал, что да, она станет его женой. Она стала издеваться над тем, что он неотесанный горец. И заявила, что не выйдет за северянина. Но тут уж я потерял терпение и сказал, что если бы она не была так тщеславна и глупа, вышла бы за Мелвилла, несмотря на то что он трусливый негодяй. Сказал, что Дункан Маки – родич мужа ее тетки. И готов жениться, несмотря на все случившееся. Сказал, что не позволю, чтобы ее поведение и дальше пачкало доброе имя семьи. Сказал, что пастор немедленно позаботится о контрактах и свадьба состоится еще до ночи. Потом я оставил их в зале, но, уходя, слышал, как Мирра кричит, чтобы он не приближался к ней и не смел целовать. А потом – молчание.
– Грозный парень, – усмехнувшись, заметил граф Дун. – Значит, ваша вторая дочь вышла за этого горца?
– Да! Я отправился в кирху, где пастор упал на колени и поблагодарил Бога за удачу Мирры. Немедленно составил брачные контракты и вернулся со мной в зал, где мы узнали, что Мирра согласилась стать женой Дункана. Пастор заметил, что тот – человек благоразумный и что Мирре очень повезло найти хорошего мужа, невзирая на все ее недостатки.
– Вряд ли она хотела для себя такого будущего, – возразила Анабелла. – Она воображала, что поедет ко двору, поскольку родич Йена – советник королевы.
– Очень сомнительно, – покачала головой леди Энн. – Невзирая на все претензии, эта ветвь семьи Мелвиллов считается захудалой. И несмотря на грубые манеры горца, он мне понравился, хотя знакомство было коротким. В нем были доброта и честность, что дало мне утешение. Я знаю, что Мирра будет с ним счастлива.
– Он не жаловался, что приданое маленькое? – спросила Анабелла.
– Десять золотых монет, сундук с бельем для стола и постели, пуховое одеяло, два серебряных кубка, шесть серебряных ложек, маленькая позолоченная солонка, маленький мешочек с солью и два небольших отреза бархата, – перечислил лэрд. – На Дункана все это произвело большое впечатление. Он сказал, что никогда еще не имел жену с таким хорошим приданым. Мне не пришлось извиняться, как в случае с Мелвиллами. Я слышал, Гамильтоны дали ему двадцать пять золотых монет, чтобы избавить дочь от позора.
– Надеюсь, она родит дочь, – злобно прошипела Агнес. – Они сделали бедную Мирру такой несчастной, что она скинула сына. И потом много дней плакала.
– Агнес! – приструнила ее мать, – Есть ли милосердие в твоем сердце?
– У меня нет милосердия для глупцов! – выпалила Агнес.
«Какая интересная малышка», – подумал Мэтью.
– Их поженили в тот же день, па? – спросила Анабелла.
– Да, как только контракты были подписаны. Мирра удивилась, когда Дункан написал свое имя. Он был так же удивлен, когда она написала свое. Но как только все было подписано, состоялось венчание.
– Она вышла замуж в юбке и белой блузке, – вставила Агнес.
– Я счастлива, что все хорошо закончилось, – улыбнулась Анабелла.
Принесли обед, очень простой: оленина в подливке из красного вина с луком-пореем и морковью, жареный каплун, хлеб, масло и сыр. На десерт подали печеные яблоки. После обеда Анабелла с матерью и Джин сели у очага. Агнес играла в шахматы с Мэтью и восторженно мурлыкала после каждого своего хода, считая себя очень умной.
– Ты чаще улыбаешься, чем раньше, – сказала леди Энн дочери. – Ты счастлива?
Анабелла кивнула.
– Все в Дуне любят ее, – заверила Джин. – Она хорошая госпожа и хозяйка.
– Рада это слышать, – ответила леди Энн. – По крайней мере моя старшая дочь ведет себя сообразно своему воспитанию. Поверить не могу, что Мирра решилась на такое, но мне грустно, что пришлось разлучиться.
– У тети Джин одни мальчики, мама, – напомнила Анабелла. – Мирра станет дочерью, которой у нее никогда не было. И бьюсь об заклад, моя сестра будет хорошей женой этому горцу.
Утром они уехали из Рэта с первыми лучами солнца и через два дня прибыли в Эдинбург. Дом, снятый для них Мэтью, оказался на удивление уютным, и Анабелла сразу увидела, что слуги дружелюбны и вышколены. Они помогли Джин разложить вещи и развесить платья госпожи. Однако с купанием все было не так просто. Купальня в Дуне была редчайшим явлением. Ангус был недоволен небольшой деревянной лоханью, которую принесли слуги, и немедленно послал за плотником. Объяснил, что ему необходимо, и через два дня в дом доставили высокий круглый деревянный чан. Для того чтобы наполнить такой, нужно было много ведер воды, но граф наслаждался купанием, и Анабелле чан тоже понравился.
– Чтобы не слишком утруждать слуг, которым приходится дважды таскать ведра, – сказал муж, – будем мыться вместе, милая.
Он быстро поцеловал ее.
– Как вы заботливы, милорд, – промурлыкала она.
Вечером после ужина чан был наполнен. Джин помогла Анабелле раздеться. Чан был сделан из твердого дуба, и к нему полагались две ступеньки, чтобы без труда подняться и спуститься. Джин помогла Анабелле войти в воду и сказала:
– Я не видела брата без штанов и не собираюсь начинать. Я еще понадоблюсь вам, Анабелла?
– Нет, – хихикнула та. – Муж поможет мне лечь в постель.
– Но сначала поможет вам в чане, – буркнула Джин и ушла.
Анабелла наслаждалась горячей водой, изгонявшей боль из усталых мышц после долгого путешествия. Между двумя спальнями была дверь. Она открылась, и вошел Ангус, такой же голый, как в тот день, когда родился, и молча спустился в чан.
– Добрый вечер, мадам, – сказал он с улыбкой.
– Милорд…
Она наклонила голову.
– Перед тем как я поднялся наверх, приехал гонец. Завтра я буду одним из шаферов Босуэлла. В церковь меня проводит Мэтью.
– Он делает тебе большую честь, – заметила Анабелла.
– Не хочу, чтобы эти волки и лисицы узнали о моем существовании, – ответил Ангус.
– Ничего, мы останемся до весны, а потом вернемся домой в Дун, – утешила она. – Королева великодушно и учтиво пригласила нас, но мы не так знатны, чтобы оставаться при дворе дольше, чем на месяц-другой.
Вместо ответа он схватил ее в объятия и поцеловал в губы. Анабелле это понравилось, но она отстранилась.
– Сначала вам нужно вымыться и только потом играть, сэр, – наставительно произнесла она. – Завтра нужно подняться до рассвета, и не годится ехать с грязными ушами и шеей.
