– Я еще не закончила, – перебила Шарлотта. – Ты всегда меня удивлял, Брэнд. Почему ты испытываешь потребность нарушать общепринятые нормы? Ведь тебя наверняка учили, как следует себя вести. Вот Джордж... Он был истинным джентльменом. Непонятно, как мог ты стать полной противоположностью своему брату.
Брэнд помрачнел. Какого черта затронула она эту тему? Прошлое осталось в прошлом. Ну что с того, что старший брат получил прекрасное образование, в то время как младший был изгнан из Итона за то, что развлекался в своих покоях с горничной? Что с того, что Джордж выбрал прямой путь, в то время как он, Брэнд, пошел по нехоженой тропе?
Сколько он себя помнил, его всегда считали в семье дурным семенем. Если Джордж неизменно удостаивался похвалы за свое безупречное поведение, то его, Брэнда, то секли ремнем, когда он убегал из церкви, то отправляли спать без ужина, когда он отказывался подчиняться гувернантке. «Всему виной его порочная натура», – однажды в сердцах выразился его отец. Брэнд так и не смог сравняться со своим старшим братом. Поскольку Джордж всегда был лучшим, Брэнд взял за правило быть худшим.
И его испорченность стоила Джорджу и его сыну жизни. Брэнд невольно вздохнул. Он никогда не забудет об этом, и совесть всегда будет его мучить, во всяком случае, время от времени.
Пристально глядя на Шарлотту, Брэнд сказал:
– Мне кажется, ты постоянно уходишь от темы. Повторяю, мы говорим о тебе, о твоем безрассудном поведении.
– Хорошо, давай поговорим о нашем расследовании. – Порывшись в ридикюле, Шарлотта извлекла из него листок бумаги и, развернув его, поднесла к окну экипажа. – Вот... Томас Рансом и Клиффорд Бон значатся в моем списке вместе с четырьмя жертвами убийцы. Паркинсона здесь нет, потому что он больше не играет в карты. Таким образом, остается... еще человек восемь.
– Ты там бормочешь? – Брэнд выхватил листок у нее из рук. – Где ты это раздобыла?
– Сама написала. Я составила этот список на основе твоего списка должников.
Граф невольно вздрогнул:
– Господи праведный! Ты рылась в моем столе?
– У меня не было выбора. Ты ничего мне не рассказывал. А я не шутила, когда сказала, что на все готова ради бабушки. – Шарлотта немного помолчала, потом добавила: – Я сожалею, что мне пришлось пойти на это.
Брэнд не мог вымолвить ни слова. «О Боже, – думал он, – неудивительно, что она знала, где меня искать». Да, теперь он понял: ей не нужно было опрашивать возничих, чтобы узнать, куда он направился. Она прочитала объявление, то самое, которое лежало у него на дне запертого ящика.
Интересно, что еще она там увидела?
От одной этой мысли у него пересохло в горле. Но спросить он не осмелился. Не осмелился привлечь ее внимание к миниатюре Эми. Шарлотта, несомненно, захочет узнать, почему он держит портрет дочери Майкла под замком. Она изведет его вопросами и не отстанет, пока не удовлетворит свое любопытство. Не дай Бог, она узнает, что это значит для него...
Но этот свой секрет он никогда не выдаст. Никто, кроме него, Майкла и Вивьен, не знал правды об отце Эми. И никто никогда не узнает.
– Проклятие, Шер!
Брэнд порвал листок и, открыв окно, выбросил обрывки. Ледяной ветер тут же подхватил клочки бумаги и унес их во тьму. Однако этот мальчишеский поступок ничуть не ослабил обруча, теснившего его грудь.
Шарлотта едва заметно улыбнулась и проговорила:
– Я не сомневалась, что ты поступишь именно так. Но это не имеет значения, поскольку я запомнила имена.
– Выходит, ты показала мне список только для того, . чтобы позлить?
– Конечно, нет, – возразила Шарлотта. – Я хотела, чтобы ты осознал всю серьезность моих намерений. Имей в виду, я от своих планов не отступлюсь. Не отступлюсь, даже если ты рассердишься.
Рассердится? Мягко сказано. Он кипел от ярости и с трудом сдерживал желание садануть кулаком в стенку экипажа. Следовало заставить ее замолчать. Но как? Брэнд знал только один верный способ...
Он приблизил к ней лицо и тотчас же заметил, что глаза ее расширились.
– Что ж, Шер, ты своего добилась. Вот тебе мой предсказуемый ответ.
Брэнд еще ближе к ней придвинулся, и она, тихонько ахнув, попыталась отстраниться. Но уже в следующий момент он взял ее за плечи, привлек к себе и впился поцелуем в ее губы. Шарлотта не противилась, и он решил, что ее покорность вызвана замешательством. Но секунда проходила за секундой, а она, как ни странно, не делала попыток высвободиться. Более того, в какой-то момент он вдруг почувствовал, что ее пальцы впились ему в плечи, словно она хотела прижать его к себе еще крепче.
Прошло еще несколько секунд, и тут она по-настоящему его удивила. Обвив руками его шею, Шарлотта ответила на поцелуй. Она сделала это не очень-то уверенно, но ее реакция была совершенно искренней – он нисколько не сомневался. И Брэнд тотчас же представил, что они с Шарлоттой обнаженные и он обучает ее искусству страсти.
Проклиная плотные зимние одежды, разделявшие их тела, он запустил руку ей под ротонду и нашел ее груди. В глубине души Брэнд чувствовал себя мужланом, грубым мужланом... И, конечно же, он прекрасно понимал: чтобы соблазнить Шарлотту, одного поцелуя мало, следует проявить терпение.
Но Брэнд уже не мог себя сдерживать. В следующее мгновение он запустил руку ей под юбку и нащупал подвязки. Потом его рука скользнула еще выше – и вдруг он почувствовал, как Шарлотта оттолкнула его.
И почти тотчас же экипаж резко свернул за угол, так что Брэнд едва удержался на сиденье. Из открытого окна в лицо ему пахнуло холодным воздухом, и он, наконец-то, пришел в себя. Шарлотта же с невозмутимым видом расправляла юбки.
Брэнд сознавал, что должен извиниться, но ее самообладание спровоцировало его на грубость.
– Черт возьми, Шер, ты не должна была это делать.
– И ты не должен был, – парировала она. – Хочешь совет? В другой раз не забудь спросить у леди разрешения.
Говорила она тихо и ровно – в ее голосе не было ни намека на эмоции. Брэнд же с трудом переводил дыхание, и его сердце гулко стучало в груди. У него даже дрожали руки. Подумать только – дрожали руки! Когда женщина воздействовала на него подобным образом? Он не мог припомнить. Он вообще ни о чем не мог думать.
Брэнд заставил себя усмехнуться и заявил:
– Но ты ответила на мой поцелуй – значит, дала разрешение.
У нее вырвался грудной смешок.
– С моей стороны было бы глупо обсуждать эту тему. Но как бы то ни было, удовольствие было мимолетным.
– Неужели, Шер? Нет, не верю. Ты не можешь отрицать, что между нами существует плотское влечение. Оно всегда существовало. И сейчас ты не могла его не почувствовать, согласись, Шер.
