— Спасибо, мама.
Бриллиант блеснул на шее матери. Коннолл считал, что бриллиант действительно несет проклятие, но она все еще сомневалась. Тем не менее, сегодня все шло так, как хотел он, и отнюдь не так, как того хотела виконтесса. И с учетом того, что он заставил ее почувствовать, как отнестись к прогулке, о которой она даже не подозревала еще пять минут назад, Эванджелина решила, что она не станет носить бриллиант в ближайшем обозримом будущем. А скорее, в совершенно непредсказуемом будущем.
— Вы уверены, что не хотите, чтобы она сопровождала вас, милорд? — спросил Уинтерс.
Коннолл перестал почесывать Электру за ушами.
— Не сегодня, — ответил он, взглянув на дворецкого. — Надеюсь, ты не боишься ее?
— Она способна забраться куда угодно, милорд. Этим утром она едва не до смерти напугала меня, когда выскочила из серебряного шкафа.
— Возможно, я приведу кого-нибудь для беседы с ней. — Надевая пальто, Коннолл погладил подбородок Электры носком сапога. — А ты распорядись, чтобы у всех сегодня был выходной день.
Дворецкий кивнул:
— Останутся только я, Квиллинг и миссис Дули, милорд.
Он не был полностью уверен, насколько ему понадобится камердинер, но своими действиями он уже показал, что речь идет о чем-то тайном.
— И не показывайся до тех пор, пока я не позову тебя. Позаботься о том, чтобы миссис Дули приготовила сандвичи к одиннадцати.
— Непременно, сэр.
Уинтерс открыл входную дверь, и Коннолл спустился по пологим ступенькам к ожидающему его фаэтону. Как только Коннолл уселся на верхнем сиденье, Квиллинг отпустил упряжку и отошел в сторону, после чего фаэтон тут же двинулся по улице.
План, который задумал Коннолл, способен был погубить репутацию Джилли. Но если она уже забеременела прошлой ночью, то в этом случае худшее он уже совершил. И хотя он был намерен жениться на ней независимо ни от чего, он видел изнанку своего плана. Джилли могла иметь иное мнение, и он хотел услышать его.
Упряжке гнедых хотелось быстрого бега, и Коннолл не мог осуждать их за нетерпение. По всей видимости, ему удалось опередить Редмонда на день, но он не исключал, что леди Манроу поспособствует тому, что граф появится на заре вместе с пастором. Виконтесса определенно представляла собой проблему, тем более что он не хотел делать из нее врага с учетом того, что он намеревался с ней породниться.
Породниться. Две недели назад одна лишь мысль о том, что он вдруг решит незамедлительно жениться, могла вызвать у него приступ неудержимого смеха. Он до сих пор не мог до конца поверить, что знает Джилли Манроу всего каких-нибудь восемь дней. В волшебных сказках или в таких опусах, как «Ромео и Джульетта», конечно, можно встретиться взглядом в переполненной людьми комнате и тут же влюбиться друг в друга. Он слышал о подобных вещах и в жизни, но никогда в такое не верил.
Сейчас же он, похоже, был одним из тех немногих, кто мог претендовать на подобную роль. Идея о женитьбе на Эванджелине даже не пугала его — она его возбуждала, но еще никогда ни в одной ситуации он не чувствовал себя настолько уверенно, как сейчас.
К сожалению, несколько вопросов все же оставалось, главным образом относительно того, какие чувства испытывала к нему Эванджелина. И почти столь же важный вопрос — будет ли она следовать своей дорогой или идти по той, которую ей определила мать, очевидно, с самого рождения.
Он выехал на полукруглую подъездную дорожку Манроу-Хауса и свистом подозвал конюха. Тут же из конюшни выбежал слуга в ливрее и принял лошадей, а Коннолл спрыгнул на землю и пешком пошел к входной двери.
— Доброе утро, милорд, — сказал дворецкий, открывая перед ним дверь.
— Доброе утро. Могу я видеть мисс Манроу? — спросил он, отдавая бобровую шляпу и перчатки, но, не снимая пальто. Он не собирался находиться там долго.
— Если вы подождете в утренней комнате, я справлюсь. Кивнув, Коннолл прошел в ближайшую комнату и остановился.
— Миледи, — произнес он, отдав легкий поклон и мысленно чертыхнувшись при виде женщины, сидящей на диване перед камином.
— Лорд Роли. Посидите со мной. — Леди Манроу показала на диван.
— С удовольствием, — сказал он, присаживаясь.
— У меня есть несколько вопросов к вам, милорд, — продолжила виконтесса, слегка повернувшись к нему.
Вопросы, которые в более традиционных домах, скорее всего, задал бы патриарх. Но Коннолл сомневался, что лорд и леди Манроу обмениваются информацией.
— Я к вашим услугам.
— Ваши родители, — без всякой преамбулы начала виконтесса. — Какой у них был брак?
Коннолл сумел скрыть неудовольствие.
— Мои родители умерли. Спрашивайте обо мне.
— Я считаю, что родители оказывают влияние на детей. Я хотела бы знать о них.
Он не мог возразить против такого аргумента, как бы ни был ему неприятен этот разговор.
— У моих родителей был очень прочный и счастливый брак. Настолько прочный, что когда отец умер от инфлюэнцы, мать последовала за ним без всякой видимой физической причины уже через месяц.
— Гм… В то утро, когда Эванджелина впервые встретилась с вами, она охарактеризовала вас как пьяницу. Я не могу позволить, чтобы за моей дочерью ухаживал пьяница.
— Прошу прощения. Но Джилли и я обсуждали этот вопрос, и она вполне удовлетворена моими ответами.
Виконтесса коротко кивнула:
— Очень хорошо. В таком случае я сделаю всего лишь заявление. Я не верю вам, что моя дочь вам подходит, и прошу вас прекратить визиты к ней.
Наступило время забыть о вежливости.
— Я перестану навещать Джилли, когда и если она сама попросит меня об этом.
— Да как вы смеете…
— Доброе утро! — произнесла Эванджелина, впорхнув в комнату. Судя по ее искусственной улыбке, она слышала, по крайней мере, часть разговора, и Коннолл хотел бы знать, насколько далеко она пойдет в своем вызове матери, если пойдет вообще.
Коннолл встал, взял ее руку и поднес к губам. Уже при одном взгляде на нее он ощутил, как забурлила в нем кровь.
— Доброе утро, — ответил он, отступая на шаг, в то время как ему хотелось заключить ее в объятия и жарко расцеловать. — Так мы идем?
— Да. — Она бросила взгляд на мать: — Я вернусь домой через несколько часов, мама.
— Где твоя дуэнья? — строго спросила виконтесса. — Доретта!
— У меня фаэтон, — вмешался Коннолл. — В нем место лишь для двоих.
— Возмутительно!
— Вздор, мама, — сказала Джилли, изобразив еще более широкую улыбку. — Ты же знаешь, что я могу ездить в фаэтоне без сопровождения.
