Кто он такой на самом деле?
Наверняка не тот учтивый, добросердечный ухажер, каким прикидывался.
Этот глупец утром снова отправился на бой с Призраком, но на этот раз у него по возвращении оказалось больше порезов и синяков. Вот почему Мириел сейчас обшаривала полки кладовой в поисках горшочков целительных растений.
Этот мошенник не пострадал так сильно, как изображал. Он не сломал ни одной кости, только потерял немного крови, получил несколько царапин и выглядит не таким самодовольным, как обычно. Но если он изображает раненого солдата, она просто обязана играть роль сестры милосердия.
Мириел вздохнула, постучала пальцем по пузырьку с экстрактом чертополоха и задумчиво прикусила губу. Возможно, это не так плохо – ухаживать за Рэндом. Говорят, сиделке мужчины порой признаются в том, в чем ни за что не признаются священнику. Может, ухаживая за Рэндом, она наконец узнает, кто такой Рэнд Морброх.
Радуясь, что ей удалось отыскать нужные лекарственные растения, Мириел подобрала дополнительную бутыль безвременника для Сун Ли. Упрямый старик, может, и не признает, что его беспокоят суставы, но от лечения не откажется.
Мириел нашла Рэнда в оружейной палате, разговаривающим с Колином и Паганом.
– Я совершенно не ожидал встречи с этим преступником, – сказал Рэнд. Мириел стала прислушиваться. – Я просто следовал за братьями Хердкли, опасаясь, как бы они чего-нибудь не натворили.
– Эти двое – пара напыщенных задниц, верно? – произнес Колин.
– Самого худшего сорта, – согласился Паган.
– Я даже рад, что их ограбили, – добавил Колин.
– Но тебе не следовало связываться с Призраком одному, – сказал Паган. – Ты мог вернуться с большим числом ран, чем получил.
– И ради чего? – насмешливо произнес Колин. – Ради нескольких серебряных монет, которые эти хамы не заработали?
– Меня учили не уклоняться от боя, – пробормотал Рэнд.
– Даже с более сильным противником? – поинтересовался Паган.
Рэнд весело рассмеялся.
– В моем замке все были сильнее меня.
Мириел нахмурилась. Что он хотел этим сказать? В его замке? Он вырос в замке Морброх? И там его превосходили в силе? Рыцари Морброха прекрасно владели мечом, но Ривенлох всегда наголову их разбивал на турнирах. Они не могли превосходить Рэнда.
В ее голове поднялся рой вопросов.
Мириел проскользнула через дверь, неготовая к тому, что за дверью стоит Рэнд, обнаженный по пояс. От неожиданности она едва не выронила флаконы и быстро отвернулась, но одного мгновения было достаточно, чтобы обратить внимание на его широкую, покрытую бронзовым загаром грудь.
– Леди Мириел, – почтительно поклонился Паган.
Колин усмехнулся и бросил Рэнду его рубаху.
– Привет, Мири.
– Ах, мой ангел милосердия наконец явился, – вздохнул Рэнд, прикрывшись рубахой, но оставив открытыми плечи.
Мириел стиснула зубы. Она должна усмирить свое трепещущее сердце. Она и раньше видела мужскую грудь. Рэнд ничем не отличается от прочих.
Разве что более мускулист. Шире. Плечи у него рельефнее. Как у Адониса. Но…
Подняв голову, она заставила себя сделать шаг вперед. Она здесь для того, чтобы лечить его раны и узнать, что-нибудь новое, но не больше. С этой единственной целью она нажала на твердое, как скала, плечо Рэнда, заставив его опуститься на скамью, чтобы осмотреть раны.
– Где болит?
Рэнд криво улыбнулся. За ее спиной Колин с трудом подавил смех.
Паган кашлянул, прочищая горло.
– По-моему, нам следует вернуться на тренировочную площадку, – сказал он и добавил: – Веди себя хорошо, Рэнд. Моя жена велела за тобой проследить.
Рэнд приветственно поднял руку, а Мириел едва не закатила глаза в досаде. Дева Мария, если сестры отсутствуют, то непременно выставляют возле нее охрану.
Когда Паган и Колин ушли, Рэнд провел пальцем по нижней губе.
– Мы одни, моя любовь, – прошептал он.
Несмотря на самые лучшие побуждения, сердце Мириел учащенно забилось. Боже, этот прохиндей времени не теряет. Она посмотрела на его соблазнительные губы, слегка приоткрытые, и закусила кончик губы.
– Видимо, я оцарапался щепкой, – произнес он.
Какое-то мгновение она смотрела на него, потом быстро закивала:
– Конечно.
Она порылась в своих горшочках и нашла бальзам из пажитника. Нанесла, немного бальзама на пальцы и провела ими по его губам.
– Глубокий порез на подбородке, – признал Рэнд. – Но переломов нет.
Она мягко нажала на подбородок. Рэнд моргнул, когда она тронула особо чувствительное место.
– Это просто царапина.
– Знаешь, возвращаясь в замок, я подумал, – произнес Рэнд, когда она накладывала розмариновое масло на его челюсть, – что тебе повезло. Ты не наткнулась на Призрака в тот день, когда встретила меня в лесу.
Мириел снова погрузила пальцы в мазь и ткнула ими в его щеку.
– Прости. – Черт побери, ей следует быть осторожней. Мириел поспешно убрала лишнее масло. – Почему ты об этом вспомнил?
– У вас обоих привычка прятаться в деревьях.
Рэнд внимательно посмотрел на Мириел. У нее слегка дрогнули губы.
Он ожидал не этого. Но когда хромал, возвращаясь в замок после поединка с проворным преступником, его поразила мысль, что Призрак был не единственным человеком, которого он видел среди ветвей в лесах вокруг Ривенлоха.
Он знал, что сравнение абсурдно, что Мириел не может быть Призраком. Мириел – нежная, хрупкая, беззащитная. Не любит поединки на мечах. А сейчас лечит его раны. У Призрака не могут быть такие нежные руки.
И все же ему очень хотелось посмотреть на ее колено.
– Я не пряталась в деревьях, – сказала Мириел, покрывая царапину на его плече каким-то маслянистым веществом. – Я спасала котенка, застрявшего в ветках.
Он улыбнулся. Как естественно это у нее получилось. Она даже не запнулась, произнося эту ложь. Но он знал, что котенок, застрявший в ветках, не переставал бы мяукать.
– Спасала котенка?
– Да. – Она пожала плечами. – Ты рыцарь и наверняка приходил на помощь беззащитным созданиям.
От неприятного воспоминания Рэнд нахмурился.
– В детстве я однажды спасал кота. Его избил мой отец.
Мириел замерла, и Рэнд подумал, что сказал что-то лишнее. Но в этот момент она начала изучать его покрытую ссадинами спину.
– Твоей отец, видимо, был жесток.
Рэнд пожал плечами:
– Не хуже других. – Рэнд хотел, чтобы его ложь звучала не менее убедительно, чем ее.
Напившись, отец становился жестоким, злобным, коварным. Рэнд очень боялся его.
– А мать?
Воспоминания Рэнда о матери были и радостными, и горькими. Она не относилась к Рэнду по-доброму. Готова была на, все, чтобы он рос в замке отца. Мать старалась не замечать грубости своего возлюбленного, но оказалась слишком мягкосердечной, чтобы хранить ему верность.
