— Тогда меня по крайней мере охраняла луна, прошептала она, вся дрожа.
— Но не на рассвете.
— Когда мне пришлось уйти.
— До тебя я не приглашал к себе в комнату ни одну женщину, — сказал Брод, глядя ей в глаза.
— Значит, я единственная?
— Я говорю то, что думаю. — Он начал расстегивать одну за другой маленькие розовые перламутровые пуговички, наблюдая, как ее охватывает возбуждение и в глазах у нее загораются звезды. Наконец он отделил от нее рубашку, словно это был лепесток цветка. Она тихо вскрикнула, и он, сжав ее в объятиях, впился в ее губы страстным поцелуем.
Она жаждала его объятий, наслаждалась ими. Это место словно охраняло их. Деревья, поляна белых лилий, древние камни, изумрудное озерцо, сверкающий водопад, радужное облачко насекомых, которые роились над цветущим кустарником, — здесь витал дух австралийского буша.
Глаза Ребекки сияли как алмазы. Закинув голову, она громко засмеялась.
— Я хочу поплавать, — счастливым голосом заявила она. — Хочу нырнуть с уступа и коснуться песка на дне. Хочу проплыть туда и обратно несколько раз, а потом выпрыгнуть вон на тот плоский камень и высохнуть на солнце. — Не колеблясь, без тени смущения она сбросила остальную одежду и побежала длинными прыжками, словно газель, в кристально прозрачную воду.
— Послушай, я иду к тебе, — крикнул Брод, и легкость его тона противоречила обуревавшим его чувствам. Он сдернул с себя рубашку и взялся за серебряную пряжку кожаного ремня. Эта женщина, эта невероятно прекрасная нагая нимфа, менялась каждое мгновение. И каждый ее образ был свеж и нов.
Она рождала какое-то сладостное неистовство в его крови.
Брод разделся. Его поджарое сильное тело было все покрыто густым загаром. Свет и тени играли на его гладкой коже, на рельефно выступающих мышцах. Он слышал, как Ребекка окликает его, соблазнительная, словно сирена, живущая в глубине изумрудных вод, видел, как она манит его поднятой над поверхностью воды рукой.
— Это чудо, настоящее чудо, — крикнула она. Вода такая холодная, что я не выдержу.
О! Она согреется, подумал Брод, бросаясь в воду. Да, согреется! Он будет заниматься с ней любовью, пока ее не охватит огонь. Пока она не станет принадлежать ему вся.
Период осмотра и отбора скота был напряженным временем для скотоводов. Один из лучших работников Кимбары, Керли Дженкинс, чудом избежал серьезного увечья, когда стадо бычков вырвалась на волю, повалив железные ворота, которыми и придавило несчастного Керли. Когда это случилось, Брод был в главной усадьбе. Помощник Керли сломя голову прискакал туда и поднял тревогу.
Брод тут же связался со службой санитарной авиации, и Керли доставили в больницу с сильными ушибами и трещинами в нескольких ребрах.
Не прошло и недели, как Грант Кэмерон позвал Брода участвовать в поисках одного из его вертолетчиков, который начал проводить учет скота на отдаленном пастбище Кэмеронов и не вышел на связь в конце дня.
Поиск вели весь день, но безрезультатно. С рассветом следующего дня к операции подключились самолеты и вертолеты, которые полетели по маршруту пропавшего пилота. Брод вылетел на «Бич Барон», и Ребекка, поддавшись общей тревоге, умолила взять ее с собой в качестве наблюдателя. Она впервые летела с Бродом, но этот полет был лишен того радостного волнения, которое она испытала бы при других обстоятельствах. Она первой заметила обломки вертолета, на несколько секунд раньше Брода, когда он начал кружить над этим участком. Через некоторое время прилетел спасательный вертолет, который мог приземлиться на труднопроходимой местности.
Гибель пилота расстроила всех. Его хорошо знали и любили, и несчастный случай с ним напомнил об опасностях, которые были здесь частью обычной жизни. Ребекке теперь трудно было не думать о безопасности Брода. Дня не проходило без какого-нибудь сюрприза для него и его работников. Она несколько раз с замиранием сердца смотрела, как он на мотоцикле сгоняет стадо бычков. А потом начались полеты на отдаленные пастбища огромного хозяйства Кинроссов. При таких больших расстояниях добираться до места можно было только по воздуху, и Ребекка ловила себя на том, что каждый раз с тревогой ждала его возвращения.
— Дорогая, Брод — великолепный пилот, — успокаивала ее Фи. — Прирожденный. У него лицензия уже много лет. Это существенно важно при его работе.
Но Ребекка все равно каждый день молилась за него.
Такая идиллия не могла продолжаться долго.
Ребекке предстояло узнать, что скрыться от своего прошлого невозможно.
Брод ушел еще до рассвета, оставив Фи записку.
Он напоминал, что на вторую половину дня назначено совещание с их бухгалтерами и юристами. По всей вероятности, оно продлится и на следующий день. Гостей будет четверо. Барри Маттесон с помощником и Дермот Шилдс, который тоже кого-то привезет с собой. Брод распорядился, чтобы Джин на всякий случай подготовила гостевые комнаты.
— Терпеть не могу говорить о деньгах, — простонала Фи, — но сэр Эндрю оставил мне большой пакет акций. Он не собирался отдавать все Стюарту. Но со всеми его делами мы и за сто лет не разберемся.
— Ну, у меня работы хватит, бездельничать не буду, — сказала Ребекка, сложив свою салфетку и вставая из-за стола, за которым они завтракали. — И вообще, мы очень неплохо продвигаемся, Фи. У нас получается отличная вещь.
— Мне будет жаль, когда работа закончится. Фи, еще допивавшая за столом свой чай, придержала Ребекку за руку. — Мне так приятно ваше присутствие здесь, дорогая, да и Брод никогда в жизни не выглядел таким счастливым. И это исключительно благодаря вам. Подойдите-ка сюда, девочка, я хочу на вас посмотреть, — шутливо потребовала Фи.
Ребекка порозовела, отступила назад и сделала книксен.
— Слушаюсь, миледи. — Она старалась, чтобы голос звучал весело, но он выдавал ее чувства.
— Вы ведь влюблены в него, не так ли? — очень мягко спросила Фи, удерживая руку Ребекки и глядя ей в лицо, на котором ясно был написан ответ.
— Я думала, что знаю, что такое любовь, но оказывается, узнала только теперь. Когда я вижу его, мое сердце поет: «Любимый!» Не могу описать словами свое чувство к нему. — В ее прекрасных глазах вдруг блеснули непролитые слезы.
— Вы ему говорили что-нибудь в этом роде? спросила потрясенная Фи.
— Так прямо не говорила, — призналась Ребекка. Не могла набраться смелости рассказать ему о своей жизни.
Фи взволновалась.
— Вы так говорите, дорогая моя девочка, будто имеете в виду нечто ужасное.
Светлые глаза Ребекки потемнели.
— Я бы все на свете отдала за то, чтобы в моей жизни не было многого из того, что было, Фи, — серьезно сказала она.
