Прошла почти минута, прежде чем Флора вздохнула свободно. Хотя было далеко за полночь, многие в замке не спали: часовые всегда бодрствовали и были постоянно наготове, охраняя внешние стены на случай внезапного нападения. К счастью, они не предвидели ее побега, и, скрываясь в тени башни, Флора сумела дождаться удобного момента. Это заняло много времени, но в конце концов во время смены часовых она проскользнула в ворота до того, как их заперли на ночь.
Флора начала медленно пробираться по крутой тропинке к небольшой бухте, где заметила лодку в тот самый день, когда Лахлан с такой страстью поцеловал ее и пробудил от невинной дремоты, вызвав в ней ответное желание. Это был день, когда она позволила себе поверить в будущее.
Когда Флора ступила на берег, ноги ее глубоко увязли в песке. Туман рассеялся, и она без труда могла различить короткий путь по отмели.
Теперь море оставалось единственной надеждой на спасение. В конюшне лэрда стояло несколько лошадей, которых он держал в небольшой загородке у северной стены башни, но Флоре никогда бы не удалось украсть лошадь незамеченной, а идти пешком по каменистой равнине Морверна посреди нескончаемых вересковых пустошей и опасных торфяных болот было бы сущим безумием.
Флора сглотнула, стараясь не вспоминать о том, как однажды она чуть не утонула. Ей было тогда семь лет, и на лето она осталась в замке Инверери с теткой и дядей, прежним графом Аргайлом. В замке праздновали свадьбу кузена Арчи, нынешнего графа, и впервые все ее братья и даже кое-кто из сестер оказались одновременно в одном месте. Флора отчаянно хотела произвести на них впечатление и потому, увидев, как они отправляются утром на озеро, увязалась за ними, а когда Рори спросил ее, умеет ли она плавать, уверенно кивнула.
Поначалу все шло прекрасно. Флора сняла чулки, туфли и ступила в холодную воду. Остальные ее родственники уже плескались на середине озера – ныряли, хохотали, и Флора, желая услышать, о чем они говорят, сделала несколько шагов, направляясь к ним, как вдруг… провалилась в черную бездну!
Ей никогда не забыть смыкающуюся вокруг темную удушающую воду, заливающую нос, рот, заполняющую легкие. Наступил момент, когда весь мир, в котором ничто уже не казалось настоящим, реальным, окончательно исчез, но Флора не желала сдаваться и принялась молотить руками по воде. На мгновение ее голова показалась на поверхности, прежде чем снова оказаться под водой.
Флора помнила, что там было темно и мрачно; она не могла видеть даже своих рук, не могла вздохнуть.
К счастью, ее барахтанье заметил брат Алекс, а затем все пять братьев. Они подоспели вовремя: глубина в этом месте была больше десяти футов, и позже Рори говорил, что Флора лежала на дне, свернувшись клубочком, как русалка.
Флора так и не смогла забыть слез матери и гнева всех братьев. Никогда ей не приходилось видеть столь единый порыв чувств. Даже Алекс кричал на нее, а объяснение, что иначе они не взяли бы ее с собой, было с яростью отвергнуто.
Когда в следующий раз вся семья отправилась на озеро, проказницу, разумеется, оставили в замке.
Взгляд Флоры упал на лодку, мирно покоившуюся на расстоянии всего нескольких футов от берега.
«Я могу это сделать», – внушала она себе. Страх воды не мог быть чем-то необычным, ведь Флора выросла в равнинной части Шотландии. На островах, где горцы легко бороздили широкие просторы моря на своих бирлиннах, как и их норвежские предки, все было иначе. Отвага и бесстрашие на воде были образом жизни и еще одной причиной, почему она не вписывалась в эту жизнь.
Пальцы Флоры не гнулись от холода, и ей было трудно отвязать веревку, но в конце концов удалось подтянуть лодку ближе. Убедившись, что весло на месте, она ступила на дно лодки и как можно бесшумнее оттолкнулась от берега. Не оставляя себе времени на раздумье, Флора взяла весло и принялась грести. С каждым движением весла уверенность ее росла.
Это была медленная и тяжелая работа. Хотя море казалось спокойным, течение оказалось на удивление сильным. Через несколько минут Флора обернулась, чтобы посмотреть, насколько продвинулась вперед, и пришла в ужас, увидев, что отдалилась от берега не более чем на пятьдесят футов.
Господи, как ей было холодно! Она попыталась поплотнее запахнуть плащ, но заледеневшие пальцы не слушались. Ноги ее совершенно промокли, и не потому, что она прошла до лодки по воде, а потому что на дне лодки стояла вода.
Не давая себе времени на размышления, Флора снова опустила весло в воду и принялась грести изо всех сил, стараясь как можно скорее сократить расстояние между собой и целью своего предприятия. Бороться с течением было трудно, приходилось изо всех сил напрягать спину.
И тут ей показалось, что ее зовут. К реву ветра примешивался человеческий голос, и он породил тоску в ее душе. Неведомая сила заставила девушку обернуться. Она подняла глаза, чтобы разглядеть фигуру, маячившую на берегу в туманной дымке, и ее охватила печаль. Она подумала о том, как много теряет – Мэри, Джилли, Мердок, Аласдэр и даже старая ведьма Мораг. В конце концов Флора дала себе слово, что, как только сможет, пошлет за ними.
А ведь был еще Лахлан Маклейн! Флора надеялась, что никогда больше не увидит его, но даже сейчас воспоминание о нем терзало ее душу. Он смутил ее, вызвал в ней бурю чувств, которых она не могла понять.
Из уголка глаза выкатилась слезинка, и она смахнула ее тыльной стороной ладони.
Она слишком долго ждала. Ей следовало сбежать сразу, как только она получила возможность свободно передвигаться по замку; тогда она не испытывала бы сейчас жгучей боли в сердце.
Ну все, довольно! Бросив последний взгляд назад, Флора распрямила плечи и принялась энергично грести.
Весь день Лахлана преследовала мысль о том, что, возможно, он плохо поступил с Флорой, и его не удивило то, что она не пришла ужинать. Он хотел пойти искать ее, но потом решил на время оставить в покое.
Сидя в кресле возле камина, он неподвижно смотрел на оранжевые языки пламени до тех пор, пока у него не заболели глаза.
Черт!
Лахлан с грохотом поставил кубок на стол и выбранился. Поднявшись, принялся шагать по комнате. С него довольно!
Решительными шагами выйдя из комнаты, Лахлан поднялся по лестнице. Остановившись у двери Флоры, он постучал, но ответа не последовало.
Вероятно, Флора спала. Лахлан постучал снова – на этот раз громче, и тут им начало овладевать беспокойство. Сжав ручку двери, он медленно потянул ее на себя…
Первое, что он заметил, был холод. Огонь в камине давно погас, и знакомый цветочный запах, который прежде, казалось, пропитывал весь воздух в комнате, теперь едва ощущался. Ставни были закрыты, и лишь фонарь в коридоре наполнял комнату слабым светом. Его взгляд упал на кровать, но он и так уже знал: Флора сбежала.
