Фрост оценил развлечение, которое приготовил для него друг. Рейвенс, чтобы лишний раз напомнить ему, что женщин можно менять как перчатки, даже раздобыл рыжую взамен той, которая теперь презирала Фроста.
Обе дамы приступили к делу одновременно. Вера одной рукой наклонила к себе его голову для поцелуя, а Радость свернулась около него клубочком и положила руку ему на ширинку. Его тело сразу отреагировало, что было вполне естественно и ничуть не смутило его. Женщины должны вызывать отклик, тем более что две дамы по обе стороны от него отнюдь не скрывали своих намерений.
Фрост вежливо ответил на поцелуй и отвернулся, считая, что несправедливо иметь двух дам, когда у хозяина всего одна. Однако Рейвенс не обращал на него никакого внимания. Милость оседлала графа и неторопливо подскакивала, сидя у него на коленях. Рейвенс расстегнул на женщине платье и обнажил роскошную грудь.
Фрост вздрогнул, когда почувствовал, как женская рука легко скользнула ему под брюки. Вера стянула его галстук и, перегнувшись через него, страстно поцеловала Радость. В компании этих двух женщин он чувствовал себя в полной изоляции от мира. Фрост и Рейвенс нередко вместе проводили вечера, занимаясь любовными утехами. Фрост не стеснялся своего тела. За эти годы и Рейвенсу, и «порочным лордам» не раз приходилось видеть его обнаженный мускулистый зад.
И на обеих женщин ему жаловаться не приходилось. Обе хорошенькие, обе знают, чего хотят. Ему нравились женщины вообще, а если за ночь удавалось переспать с несколькими, это становилось поводом особой гордости.
В чем же дело? Умелые руки женщин не могли привести его в боевую готовность! В другое время он бы наклонил брюнетку над ближайшим стулом и ублажал бы ее, пока оба они не завопили бы от наслаждения. А потом схватил бы рыжую и показал ей, на что он способен. Так почему же сейчас он не может предаться любви до изнеможения, лишь бы перед глазами не стояло залитое слезами лицо Эмили? Ответ на этот вопрос поразил его до глубины души. Ему не нужна никакая другая женщина, только Эмили. Никто ее не заменит.
— Нет, — сказал он мягко, убирая руку брюнетки и отодвигаясь от рыжей.
Фрост никогда еще не оказывался в таком затруднительном положении. Бывало, что его не привлекали женщины, но это быстро проходило. Когда возникало желание, удовлетворить его могла любая женщина.
— Извините меня, дамы.
Вера и Радость разочарованно заныли, когда он встал. Ему понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя после сделанного открытия. Потом он спокойно застегнул все пуговицы на брюках. Ему была нужна Эмили, но он находился в плену ограничений, наложенных светом, Реган и собственной честью, черт бы ее побрал! Даже Эмили говорила, что он живет не в соответствии со своей истинной натурой. Ну и черт с ними со всеми!
Чтобы хоть как-то утешить обиженных дам, Фрост обеим поцеловал руки.
— Я оставляю вас на попечение Рейвенса. Не волнуйтесь, я уверен, что он справится.
Рейвенс был слишком занят, и Фрост не стал отвлекать его объяснениями. Он вышел в ночь. На свете была одна-единственная женщина, которую он страстно жаждал, и он устал идти наперекор собственной натуре.
Эмили внезапно проснулась. Сначала она подумала, что ее разбудил какой-то звук, но потом решила, что ей это приснилось. Во всяком случае, так она думала, пока чья-то большая рука не закрыла ей рот.
— Не кричите, — прошептал ей на ухо Фрост.
Эмили укусила его. Он это заслужил, потому что напугал ее чуть не до смерти. Она сжала кулаки и начала колотить его. Большинство ударов не достигали цели, но один пришелся в подбородок. Фрост замычал от боли.
— О боже! — Он прижал ее к себе. — Перестаньте. Обещайте, что не будете кричать, и я вас отпущу. — Она кивнула. — Честное слово?
Она снова кивнула, на этот раз пытаясь что-то сказать сквозь зажимающую ее рот руку. Фрост не понял, но, по-видимому, его успокоил ее тон. Он медленно отнял руку, все еще не до конца доверяя Эмили. Это ее обидело. Она должна была требовать с него честное слово, а не наоборот.
— Кричать все равно бессмысленно: родители уехали в гости, а слуги наверху. Сомневаюсь, что они услышали бы меня, — проворчала она и напряглась, решив, что с ее стороны глупо было признаваться, что поблизости никого нет.
— Позвольте, я зажгу свечу, — вежливо попросил он.
Эмили взглянула на него и вздохнула. Весь вечер она была расстроена: расставание с Фростом было не из приятных. И хотя ей казалось, что она наконец получила ответы на свои невысказанные вопросы, вместо них возникли новые.
— Лучше я сама, — буркнула она, вставая с кровати. — Вы обязательно разобьете что-нибудь ценное. — «Например, мое сердце». Ей понадобилось несколько минут, чтобы найти все необходимое и зажечь свечу. Она поморгала, привыкая к яркому свету. Потом взяла медный канделябр и подошла к незваному гостю. — Как вы попали в мою спальню? — И вдруг ей пришел в голову новый вопрос: — Как вы вообще узнали, где моя комната? — А если бы он, не дай Бог, попал в спальню Джудит? У сестры мощные легкие, и если бы она была в это время в постели, ее крики разбудили бы всю улицу.
— Ваша семья очень беспечна. Дом должен запираться на надежные замки, — объяснил Фрост, укоризненно глядя на нее. — Вы же не в деревне живете, Эмили. В Лондоне полно всяких опасностей.
— И вы постоянно мне об этом напоминаете, — отозвалась она, потом опустила взгляд и вдруг осознала, что стоит перед ним в одной ночной сорочке. Эмили ахнула. — Вам нельзя находиться здесь и видеть меня в таком виде! Не важно, как вы меня нашли, вам нужно уйти.
— Не могу, — сказал он, ловя взглядом каждое ее движение. — Кроме того, я вполне одобряю ваш наряд.
Эмили зарычала на него, по-настоящему зарычала, выведенная из себя его упрямством. Поставив канделябр на столик у кровати, она отошла в противоположный конец комнаты. Там на стуле горничная оставила еще одно одеяло. Эмили схватила одеяло и завернулась в него.
— Вы не джентльмен, сэр, — сказала она, яростно уставясь на него. Ну почему она счастлива видеть его, когда он так выводит ее из себя?
— Да, не джентльмен. Вы назвали меня негодяем, и совершенно справедливо. Я не признаю никаких правил, кроме своих собственных. Я нечестный игрок. — Его бирюзово-голубые глаза сверкали в свете свечей. — И когда вы пытаетесь бороться со мной, преимущество всегда на моей стороне.
Что ж, как для негодяя он был по крайней мере невероятно честен.
— И как же может дама одержать верх над вами?
— Никак, — как обычно, без обиняков ответил он. — Однако мы оба можем оказаться в выигрыше.
