Роджер чуть не плакал от усталости, слабости и боли. Его руки были покрыты ссадинами, плечи ныли, горло горело и посинело после схватки с Маро, голод терзал его, подтачивая силы. Больше всего ему хотелось прилечь хоть ненадолго, но он не имел права отдохнуть, боясь, что все испортит. Он посмотрел на труп Маро, пытаясь собраться с силами, чтобы поднять тело и спрятать его.
— Что случилось? — взволнованно спросила Леония. Она не видела выражения лица Роджера, потому что луна пропала, и стало слишком темно, но она чувствовала его напряжение.
— Надо его спрятать, — прошептал Роджер и, шатаясь, сделал первый шаг.
— Ты не сможешь нести его, — сказала Леония. Роджер сердито пожал плечами. — Подожди, — сказала она, — я принесу доску или колесо из конюшни и мы вместе понесем его.
Прежде чем Роджер со смесью стыда и упрямства начал доказывать, что справится сам, Леония бросилась в конюшню. В стойле она услышала топот и фырканье лошади. Издав слабый крик радости, она побежала по проходу между стойлами. Через минуту она вышла, ведя за собой лошадь Маро.
Роджер обрадовался, что теперь не нужно нести Маро, и его боль и страдания уменьшились, а силы постепенно вернулись к нему. Роджер решил поехать на лошади, привязав труп к седлу, назад в Салю. Даже если животное не осилит полностью путь до города, где находились конюшни, все же оно уйдет достаточно далеко от шато и это отведет подозрения, что Маро погиб именно там. Роджер не стал объяснять все Леонии, он попросил подержать лошадь, пока взгромоздит Маро и заберется сам.
— Спрячься, — посоветовал он, когда лошадь повернула на дорогу.
Леония кивнула и улыбнулась. Фифи у ее ног бешено виляла хвостом. Для нее все стало на свои места. Теперь Роджер ненадолго мог оставить Леонию одну. Собака, в сущности, не могла защитить свою хозяйку, но она может предупредить об опасности и Роджеру стало спокойнее.
Вывести лошадь за ворота было не просто, это заняло примерно с полчаса, а потом был очень длинный путь назад в шато. Роджер часто останавливался и настолько устал, что стал засыпать. Путь оказался удачным. Солнце взошло и осветило сад с фруктовыми деревьями. Фрукты еще не созрели, но более ранние яблоки уже лежали на земле. Счастье и радостное возбуждение, которое чувствовал' Роджер в начале этого путешествия, вылились в милый пустяк. Смеясь от освобождения, Роджер вскарабкался на низкую стену, сорвал спелое яблоко и съел его. Затем он наполнил карманы самыми спелыми фруктами, поглощая яблоки одно за другим. Чувствуя себя обновленным, он смело зашагал к шато.
Кровь, попавшая из раны Генри на пальто Роджера, высохла и превратилась в неопределенные коричневые разводы. Вообще пальто и бриджи были рваными и грязными, такими же стали его некогда элегантные ботинки. Если бы кто-то в этой сельской местности определил их качество, то это могло привести к неприятностям, но Роджера это не волновало. Для всех, кто его встретит, он бродяга. Роджер дотронулся до своей трехдневной щетины и усмехнулся. Он выглядит подозрительно, но его нельзя заподозрить в участии в событиях в Салю. Но если вопросы начнут задавать слишком настойчиво… Он погладил свои пистолеты.
Роджер был даже разочарован, что его никто не остановил. Шато было безлюдным, как и до их приезда. Роджер не знал о людях, которые ночевали у ворот, но они ушли. Проснувшись на рассвете, они поспешили к своему посту у дверей. Голодные, измученные жаждой, они надеялись, что их сменят или прикажут вернуться обратно. Когда солнце поднялось выше, их ярость и возмущение достигли предела — никто их не сменил. В конце концов, ярость пересилила страх перед Маро. За пятнадцать минут до прихода Роджера они оставили дом и вернулись в Салю.
Когда Роджер вернулся в подвал, Леония бросилась к нему на шею и заплакала от счастья.
— Тебя так долго не было, — прошептала она. — Мне показалось, прошла целая вечность. Что случилось?
— Ничего, — ответил Роджер, нежно лаская ее. — Я принес яблоки, много яблок. Дом и земли пусты, а я полон.
Он нахмурился:
— Знаешь, ты не должна выходить наружу. Вдруг кто-то остался.
— Я знала, что это ты, — Леония наслаждалась яблоками. Роджер откусывал маленькие кусочки, чтобы накормить собаку. Фифи виляла хвостом. — Она ни за что не приветствовала бы так незнакомца. О, какой замечательный завтрак!
— Очень дружелюбное существо, — сказал Роджер. — Ты уверена, что она не просто рада видеть людей?
— О, она достаточно дружелюбна, но мы не позволяли ей близко подходить к людям. Ее обучили ни к кому не приближаться, пока не скажут «друг». Ты уверен, что дом пуст?
— Нет, — ответил Роджер. — Я не осматривал его и даже не обошел. Он кажется пустым. Тебе кажется, что здесь кто-то прячется?
— Я не уверена. Фифи прислушивалась. Я думала, что это ты, вот почему я так волновалась. Она нервничала. Но сюда никто не заходил.
Роджер закусил губу. Он хотел быть подальше от этого места. Яблоки чудесные, но им нужна основательная пища. Подвал был сырой, а Леония одета в лохмотья — ей нужна одежда. Если Фифи чувствовала чье-то присутствие, ее инстинктам можно доверять. Кроме того, Роджер нуждался в отдыхе, хотя чувствовал себя намного лучше.
Леония была согласна с ним. Она не выполняла никакой физической работы, пока Роджер вез тело Маро, но она слишком переволновалась. Они заснули сразу же, страдания заглушили зов плоти, мучивший их прежде.
После полудня Роджер проснулся с желанием облегчиться. Он слегка отодвинул Леонию и открыл бочку. Фифи тут же вскочила. Она вела себя спокойно, и Роджер смело шагнул вперед. Весело подняв хвост, Фифи побежала вверх по ступенькам. Роджер был осторожен. Несмотря на то, что Леония очень надеялась на свою собаку, он знал, что и собаки могут ошибаться, слишком доверяя людям. Но вдруг Фифи остановилась в конце ступенек и принюхалась прежде, чем выбежать в коридор. Он убедился, что дом действительно пуст.
— Кто идет, Фифи? Кто идет? — собака стремглав обежала дом и вернулась, виляя хвостом, — знак того, что все в порядке. Стремительное бегство, хвост между ног — сигнал для Леонии прятаться, потому что кто-то приближается. Все спокойно, подумал Роджер, и вышел наружу. Даже если Фифи ошибается, он вне подозрений. Для бродяги естественно искать убежище в брошенном доме. Это правдоподобное объяснение.
Но объяснений не потребовалось. Дом и земли были пусты. Роджер вошел в конюшню и достал свою дорожную сумку. Затем со вздохом блаженства закрыл пробкой раковину в буфетной, наполнил ее водой и вымылся, а потом побрился. Он предпочел бы горячую воду, но ощущение чистоты и желание иметь приличный вид были сильнее холода и царапин.
