Так трудно понять его, если сердце поет в груди!
Она сознавала только выражение, которое появилось в его глазах, не осмеливаясь поверить, что это… любовь!
— Неужели ты правда думала, что я способен расстаться с тобой? — спросил он. — Ну хотя бы потому, что будет очень интересно познакомиться хотя бы с одной jeune fille.
— Так вы… не сердитесь… на меня?
— Больше не сержусь.
— И еще любите меня… хоть немножко? Вместо ответа он сжал ее в объятиях.
Ее губы затрепетали, ожидая прикосновения его губ, а он посмотрел на нее долгим взглядом и сказал:
— Я люблю тебя! Я обожаю тебя! Я преклоняюсь перед тобой! Этого достаточно?
— Ах… Фабиан!
Слезы, подступавшие к ее глазам все время, пока она говорила с ним, объясняя, что произошло, теперь заструились по ее щекам.
Но его губы прижались к ее губам, покоряя, властвуя, и она почувствовала, что распахнулись врата Небес и их обоих осиял Божественный свет.
Фабиан целовал ее властно, страстно, требовательно.
Сад закружился вокруг них, они перестали быть простыми смертными и воссоединились с Богом.
Когда он наконец поднял голову, Лоретта прошептала:
— Я люблю тебя… я люблю тебя… Ах… Фабиан… я люблю тебя… и когда думала… что я… потеряла тебя… мне хотелось умереть!
— Ты не умрешь, моя бесценная маленькая богиня, — сказал он. — Ты будешь жить со мной в вечном счастье.
Потом он спросил другим тоном:
— Но ты все еще не ответила на мой вопрос.
— Какой вопрос?
— Я спросил, согласна ли ты уйти со мной. Она взглянула на него с недоумением, и он сказал:
— Я не терплю, чтобы мной распоряжались, и для нас обоих было бы немного унизительным позволить нашим отцам воображать, будто они устроили все, не спрашивая нашего согласия, а потому я предлагаю бежать!
— Бежать?
Лоретта с трудом выговорила это слово. Фабиан засмеялся удивительно счастливым смехом.
— Я уже просил тебя об этом. Я знал, что ты любишь меня, как я люблю тебя, и думал, что ты согласишься.
Его глаза весело заблестели.
— Несмотря на таинственного мужа, который, совершенно очевидно, не только не научил тебя ничему о любви, но даже ни разу не поцеловал.
Лоретта смущенно спрятала лицо у него на плече.
— И это… вызвало у тебя… подозрения?
— Нет, я подозревал и раньше, — ответил Фабиан. — Ведь ни одна замужняя женщина не могла бы сохранить такую невинную чистоту и, уж конечно, не могла бы источать такую ауру целомудрия.
Лоретта совсем смутилась, а он продолжал:
— Я понял это по твоим флюидам, которые воспринимал особенно сильно, потому что никогда прежде мне не приходилось испытывать ничего подобного.
— Ты не думаешь… что я… настоящая я… наскучу тебе?
— Я убежден, что обучать тебя любви будет самым прекрасным, самым захватывающим из всего, что выпало мне в жизни.
Он поцеловал ее в лоб и продолжал:
— Но я уверен, если мы разыграем этот фарс, притворимся, что видим друг друга впервые, когда я приеду сюда после скачек, после чего последует объявление о нашей помолвке, а затем пышная, скучная модная свадьба, на которой мои родственники будут пророчить, каким плохим мужем я окажусь, все это омрачит наше счастье.
— Да… конечно, — согласилась Лоретта. — Ах, Фабиан, я сделаю все… что ты захочешь, чтобы… я сделала.
Он приподнял пальцем ее подбородок.
— Это правда?
Он не поцеловал ее, как она ожидала.
— Ты уверена, что обойдешься без компании некрасивых подружек невесты, которые будут завистливо брести за тобой, и без огромного неудобоваримого свадебного торта? Что не услышишь, как я произношу дурацкую, неловкую речь?
Все это он сказал так забавно, что Лоретта засмеялась и ответила:
— Нет… я не вынесла бы! Увези меня, пожалуйста… увези меня.
— Отлично! — согласился он. — Мы убежим, и никакие интриги наших отцов нам не помешают.
— Они… постараются… помешать нам. Лоретта даже вздрогнула, представив, в какое бешенство придет ее отец.
— Предоставь все мне, — приказал Фабиан. — По правилам я должен бы похитить тебя нынче же вечером, что причинило бы массу неудобств, или же мы можем уехать завтра рано утром, что будет куда приятнее, и еще до вечера окажемся в моем нормандском замке.
Помолчав, он добавил:
— Там нас обвенчает мой капеллан, и никто нам не помешает.
— Ах, это было бы… чудесно!
— Ты уверена, ты совершенно уверена, что хочешь, чтобы было так?
— Я хочу только, — ответила Лоретта, — чтобы… ты любил меня и… даже если мне… как будут предсказывать все, узнав о нашем браке… суждено лишь краткое время с тобой… это будет лучше… целой жизни тоски и скуки… с… кем-нибудь другим!
Она понимала, что поддразнивает его, но глаза Фабиана только весело блеснули, и он ответил:
— На нашей брильянтовой свадьбе ты сознаешься, как глубоко ошибалась! Я могу сказать лишь одно, мое сокровище: тебе будет крайне трудно избавиться от меня. Ведь лишиться тебя мне столь же невозможно, как потерять половину своего тела и остаться в живых.
Последние его слова прозвучали так серьезно, что Лоретта прильнула к нему и обвила руками его шею.
— Увези меня… пожалуйста, увези… меня, — умоляюще сказала она. — Я… так боюсь, что мне… снится… чудесный сон и меня… разбудят.
— И я правда возлюбленный твоих грез?
— Ты знаешь сам. Ты… все, о чем я когда-либо… мечтала… но только… бесконечно… бесконечно лучше… у меня нет слов выразить, каким… каким чудесным… ты мне кажешься.
Фабиан засмеялся, а потом сказал:
— Я бы хотел, чтобы ты попыталась, но теперь, сокровище мое, я хочу, чтобы ты вернулась в дом, упаковала все, что хочешь взять с собой, и была бы готова завтра к семи утра, когда я заеду за тобой, если это не слишком рано.
— В семь я обычно уезжаю на верховую прогулку.
— В Нормандии у нас будет много таких прогулок.
— Я слышала, что твои лошади великолепны.
— В твоем распоряжении будут лучшие из них, и надеюсь только, что они тебя не разочаруют.
— Меня теперь… ничто не может… разочаровать, — сказала Лоретта. — Ах, Фабиан, неужели… правда, что я могу стать твоей женой?
— Без таинственного мужа, притаившегося где-то за кулисами, это будет совсем просто.
Он уже вел ее через лужайку, а когда они подошли к арке между тисами, остановился и сказал:
— Тут я поцелую тебя на прощание.
— Ты не… хочешь… остановиться здесь… в доме?
— Мне кажется, это было бы ошибкой, и хотя, пожалуй, будет лучше, если ты сообщишь своему отцу, за кого выходишь замуж… — Он помолчал и докончил с улыбкой: — Моего я оставлю в сомнениях. Я люблю его, но он упрямо отказывается признавать, что я давно уже взрослый и могу распоряжаться своей жизнью, как считаю нужным.
