– Что это за растение? – спросила Виктория, когда они остановились у куста с большими красными цветами. – У него такие огромные бутоны… И они замечательно пахнут.
– Я не знаю его названия. – Эдвард пожал плечами. – Но уверен, что в списках оно значится. Я попрошу счетовода найти его в каталоге и обязательно сообщу вам. – Он сорвал один крупный цветок и протянул девушке.
Виктории поднесла бутон к лицу и вдохнула его тонкий аромат. Потом вдруг спросила:
– Ваши работники очень вас уважают, верно?
– Да, пожалуй, – кивнул Эдвард.
– А если кто-то из них захочет уехать?
– Кто захочет, тот уедет. Они же не рабы…
Перед ними возник узкий мостик, и девушка, ступив на него, стала смотреть на мерцавшую внизу воду.
– Знаете, в последнее время я занимаюсь духовными изысканиями, – проговорила она.
– Какое серьезное занятие для такой молоденькой девушки. – Эдвард едва заметно улыбнулся.
– Однажды я была в лагере янки, – продолжала Виктория, – и видела там много бывших рабов. Они торжествовали. Один старик со слезами на глазах благодарил Господа за избавителей. Снова и снова повторял он одну и ту же фразу: «Нас освободили от оков…» Тогда я почему-то вспомнила о Моисее, который вывел детей Израилевых из Египта. Эта сцена меня поразила до глубины души.
Эдвард пристально смотрел на девушку. Теперь он почти не сомневался: Виктория Фарради и загадочная незнакомка Рея Кортни – одно и то же лицо.
– Прежде я никогда не задумывалась о рабстве, – снова заговорила Виктория. – Считала, что рабство – в порядке вещей. Но последнее время я начала в этом сомневаться.
– Для своего юного возраста вы очень разумная девушка, мисс Фарради.
– Почему вы постоянно говорите о моей молодости? – спросила Виктория с некоторым раздражением.
– Вам не нравится, что я напоминаю об этом?
– Если бы не война, я уже была бы женой, а может, и матерью, – заявила Виктория. – Многие мои подруги уже замужем.
– Возможно, я ошибался, – с серьезнейшим видом проговорил Эдвард, и девушке показалось, что он насмехается над ней. – Мисс Фарради, не могли бы вы поподробнее рассказать о лагере янки?
Она кивнула.
– Знаете, сначала я очень удивилась… Янки тащили за собой целую армию прибившегося к ним сброда. Но ведь всех их надо было кормить… Потом Бодайн объяснил мне, что они сами добывали себе пропитание – грабили поля и особняки.
– Бодайн был в лагере вместе с вами?
– Нет, я была одна.
Эдвард решил, что было бы неблагоразумно продолжать расспросы, и с улыбкой сказал:
– Расскажите о ваших духовных изысканиях, мисс Фарради.
– Возьмем, к примеру, ваших работников, мистер Ганновер. Я никогда не видела, чтобы рабы относились к моему отцу с таким же почтением.
– Может, вы немного превращаетесь в янки, мисс Фарради? – усмехнулся молодой человек.
– Не смейте даже думать об этом! Лучше скажите… Откуда течет этот ручей?
– Сейчас покажу. Пойдемте.
Они перешли на другую сторону ручья и зашагали по дорожке, вымощенной красным кирпичом. Вдоль дорожки были установлены факелы, освещавшие им путь.
Вскоре девушка услышала журчание воды, а затем увидела фонтан в виде греческой богини. Богиня, стоявшая на высоком постаменте, держала в руках кувшин, из которого и выливалась вода.
– О, мистер Ганновер, у меня нет слов, чтобы описать ваш замечательный дом! – в восторге воскликнула девушка. – Скажите, кто разбил этот сад?
– Мой отец. Этот сад в точности повторяет сад его дома в Англии – там он жил в детстве.
– Я видела подобные сады в Англии, – сказала девушка.
– Вы бывали в Англии? – удивился молодой человек.
– Да. Однажды отец взял меня с собой, – ответила Виктория. – Значит, ваш отец был англичанин, а мать – испанка.
– Верно, – подтвердил Эдвард. – Довольно странное сочетание… От отца я унаследовал холодный и расчетливый ум, а от матери – горячую испанскую кровь.
– Похоже, что в большинстве случаев преобладают материнские черты, не так ли, мистер Ганновер? – Виктория внимательно посмотрела на молодого человека.
Он весело рассмеялся.
– Вероятно, вы правы, мисс Фарради. И в данный момент моя испанская кровь утверждает, что вы удивительно хороши собой.
– Вы очень любезны, мистер Ганновер. Спасибо, что показали ваш восхитительный сад.
– Это доставило мне удовольствие. – Молодой человек галантно поклонился. – Вернемся к гостям?
Девушка кивнула, и они снова зашагали по дорожке. Эдвард собирался сказать Виктории, что служил в армии северян, но потом решил, что выбрал не самое подходящее время. Он расскажет об этом позже. Он был уверен, что сумеет объяснить свой поступок.
Остановившись у куста, с которого он недавно сорвал для девушки цветок, Эдвард спросил:
– Вы позволите мне называть вас Викторией?
– Поскольку мы соседи, в этом не будет ничего предосудительного.
– А вы будете называть меня Эдвардом?
– Да, если вам угодно.
– Я очень хочу этого, Виктория. Знаете, когда мы встретились, мы начали не с той ноги, если можно так выразиться. Давайте забудем прошлое и начнем все сначала.
– У вас при нашей первой встрече сложилось обо мне неверное представление. И я также была о вас не лучшего мнения.
– А сейчас? – Он заглянул в глубину ее глаз. – Что вы чувствуете сейчас?
У Виктории перехватило дыхание.
– Я чувствую… Я, вероятно, ошибалась. Бабушка очень хорошо о вас отзывается, и я доверяю ей.
Эдвард рассмеялся.
– Вы умеете сбивать с мужчин спесь. Но делаете это так, что на вас невозможно обижаться.
– Но я действительно не хотела вас обидеть, – пробормотала девушка. – А если я все-таки вас обидела…
– Нет-нет, нисколько. Но вы меня пленили, Виктория. – Он снова заглянул ей в глаза. – Произнеси мое имя, Виктория. Хочу услышать, как оно звучит в твоих устах.
Девушка покраснела и потупилась. Эдвард взял ее за плечи и сказал:
– Говори же, я жду.
Виктория чувствовала, что у нее подгибаются колени. Собравшись с духом, она прошептала:
– Эдвард…
Он провел ладонью по ее щеке, и от этого прикосновения Виктория затрепетала.
– Вот видишь? – улыбнулся Эдвард. – Оказалось, это совсем не трудно, правда? – Виктория кивнула; она не могла вымолвить ни слова. – Идем. – Эдвард увлек девушку за собой. – Твоя бабушка, наверное, уже волнуется.
Матушка действительно беспокоилась; она давно уже поглядывала по сторонам. Было совершенно очевидно, что Эдвард Ганновер неравнодушен к ее внучке, и это вызывало тревогу – ведь Виктория была еще очень юной и неопытной. Эллис надеялась, что Эдвард не вскружит ее внучке голову, но все же дала себе слово, что отныне будет предельно бдительна.
