А принцесса уже проклинала собственную слабость — ей действительно нечего было делать на стройке.
— Мне пора заниматься с Коннаном, — смущенно пробормотала она.
Гэлан хмуро кивнул. Коннал стал для них обоих серьезной проблемой. Он по-прежнему наотрез отказывался общаться с Пендрагоном, а на попытки наказывать его отвечал еще более дикими выходками.
Громкий треск дерева заставил его резко вскинуть голову.
Гэлан оглянулся, а потом вдруг грубо отпихнул от себя жену и метнулся к покосившемуся краю строительных лесов, под которыми безмятежно играл Коннал. Он схватил мальчика в охапку и прижал к себе, прикрывая своим телом. Сила удара отбросила их обоих к стене, а в следующий миг леса обвалились и на спину Пендрагону обрушилась лавина камней и бревен.
Сиобейн с отчаянным криком бросилась было на помощь, но Рэймонд удержал ее на месте. Камни все еще продолжали сыпаться. С треском крошилось дерево. Не успело осесть облако пыли, как рабочие начали разбирать завал. Сиобейн, обмирая от страха, рвалась из рук Рэймонда. Конечно, он настоящий великан, силач, но быть погребенным под грудой бревен и тяжелых валунов — это не шутка! Наконец с завалом было покончено, и она помчалась вперед, расталкивая людей.
— Скажите, скажите хоть что-нибудь! — В ответ раздалось тихое хныканье Коннала, и она с облегчением перевела дух. Однако Гэлан оставался неподвижен. — Милорд!
Он неловко дернулся, и Сиобейн рухнула на колени, обливаясь слезами.
— Где у тебя болит? Ох, только не двигайся, лежи смирно! Пендрагон медленно раздвинул руки, и Коннал кинулся к матери на грудь. Она торопливо ощупала малыша с головы до ног и убедилась, что он отделался лишь глубокой царапиной на лбу.
Толпа оживленно загомонила, люди напирали все сильнее — всем хотелось посмотреть, жив ли их лорд, так отважно спасший мальчишку.
— Милорд! — повторяла дрожащим голосом Сиобейн, убирая с его лица засыпанные пылью волосы. Он пошевелился и с трудом заставил себя сесть. Не выпуская из рук Коннала, она обхватила его за шею, но Гэлан застонал от боли, и Сиобейн отшатнулась: — Ох, прости!
Гэлан откашлялся и стряхнул с головы каменную крошку.
— Что ты делал на стройке? — бешено прошипел он, глядя на Коннала.
Мальчишка съежился от страха.
— Отвечай! — легонько подтолкнула сына принцесса. Взгляд Коннала затравленно метался между матерью и англичанином.
— Я играл в песке! — всхлипнул малыш. — Это мое местечко!
— Что?!
Сиобейн предостерегающе подняла руку и поцеловала сына в макушку, прижимая к себе.
— Я совсем забыла. Он действительно привык здесь играть.
Она махнула рукой в сторону стены, и Гэлан оглянулся, морщась от боли. Там действительно валялась кучка Детских игрушек. Нахмурясь, он осмотрел края обвалившихся лесов, толпу рабочих и снова уставился на Коннала.
— Пока не закончится стройка, придется тебе найти другое местечко.
Коннал оглянулся на мать, явно ожидая, что его будут защищать.
— Он прав, малыш. Если бы не милорд, ты бы погиб! Коннал потупился и пробормотал трясущимися губами:
— Так ты спас мне жизнь… — Судя по его тону, мальчик не верил, что такое возможно.
Гэлан с Сиобейн переглянулись, и англичанин заговорил дружелюбным тоном:
— Собери-ка лучше свои сокровища, малыш. Коннал медленно поднялся на ноги и отряхнул с себя пыль. Он все еще мялся в нерешительности, и Гэлан ласково отнял его у матери и подтолкнул к кучке игрушек.
— Я прошу простить его за…
— Не нужно, жена! Он ни в чем не виноват, и я рад, что с ним не случилось несчастья!
Гэлан снова оглянулся на край лесов, а затем подозвал Рэймонда и принялся копаться в груде обломков.
Его внимание привлекло бревно, оказавшееся в самом низу.
Рэймонд проследил за его взглядом и помрачнел. От нижнего конца бревна отходила веревка, полузасыпанная обломками камней и тянувшаяся чуть ли не через весь двор к колесу телеги с впряженной в нее лошадью.
— Случайность?
— Конечно, случайность! — громко ответил он подошедшей к нему Сиобейн.
А потом молча показал ей на веревку, нарочно спрятанную кем-то от любопытных глаз.
— Не спускай с него глаз, — вполголоса велел Гэлан. — Если ребенок действительно привык играть на этом месте, значит, кто-то был уверен, что сумеет его здесь застать.
Она побледнела и покачнулась.
— Ты считаешь, что это подстроил кто-то из наших? Но почему?
— Потому что кому-то очень не нравится мое присутствие в замке, и он ненавидит меня настолько, что готов пожертвовать твоим сыном. Он наверняка хочет уничтожить и тебя, а виноватым все равно окажусь я! — Гэлан сердито дернул плечом и добавил: — У этого негодяя сейчас слишком много возможностей! Каждый день через ворота проходит целая толпа наемных рабочих! Теперь ты понимаешь, Сиобейн, как мне важны преданность и доверие всех твоих людей? Без этого такие вот вещи, — он махнул рукой на груду обломков, — рано или поздно породят бурю, которую я уже не смогу остановить!
— Но как же нам теперь быть?
Он прижал ее к себе и почувствовал, что она все еще дрожит от страха. Ласково целуя жену и гладя ее по спине, Гэлан пообещал:
— Мы непременно что-нибудь придумаем. Только не отпускай больше Коннала от себя ни на шаг. Кстати, пойди присмотри за ним.
Сиобейн согласно кивнула и поспешила со двора.
— Как по-твоему, Гэлан, к кому он подбирался: к тебе или к ребенку?
— Готов поспорить, что ко мне. Коннал больше не принц и не наследник трона. Он совершенно безобиден.
— Да, по крайней мере этого мы добились, — пробормотал сэр Рэймонд и задумчиво поджал губы.
А Гэлан подумал, что если чего-то и добился, так это согласия с женой в постели.
Как череда призраков, вызванных древними заклинаниями, они выступили из-под покрова густого тумана. Лунный свет тускло отсвечивал на тесаках и топорах, остриях копий и лезвиях мечей. Вожак окинул хозяйским взглядом своих воинов: самых искусных, самых сильных в его клане, объединившихся под его знаменем. Не сумевших и не пожелавших смирить свою гордыню. Беспощадных и скорых на расправу. Хищно оскалившись под черной маской, он посмотрел на спящую внизу деревню. В груди привычно разрасталась волна ярости: вот и эта ночь заклеймит его мародером, разбойником, уничтожающим собственное племя и разоряющим свою землю. «Господи, простишь ли ты меня?» Он решительно надвинул на лицо край капюшона и толкнул пятками бока откормленного коня.
Они неслись вниз по склону, и в грохоте их копыт в долину спустилась сама смерть. Не прошло и минуты, как деревня превратилась в пылающий ад, оглашаемый отчаянными воплями и мольбой о пощаде. Ее жители в мгновение ока оказались бездомными нищими, а кое-кто успел расстаться с жизнью. Вожак, завершив разгром, поскакал в самую чащу леса и соскочил с коня. Спотыкаясь, он сделал несколько неверных шагов, а потом, сорвав с головы капюшон, вперил в небо пылающий взор. Обливаясь слезами, он рухнул на колени и огласил лес нечеловеческим воем, полным смертной тоски. Чуткие ночные зверюшки в испуге попрятались в норах. Гулкое эхо не сразу замерло в дальних горах. Человек скорчился, цепляясь окровавленными пальцами за лесную подстилку, и забился в приступе рвоты.
