— Спасибо, но я думаю, мне лучше остаться на прежнем месте, — пробормотала Дженна. Нет, Мэлфору ни в коем случае нельзя доверять, кто знает, что может случиться с ней в его каюте.
— Мне безразлично, что вы думаете, мисс Кемпбелл! Робин, отведи ее в мою каюту и накорми.
— Есть, сэр! — живо откликнулся стоявший у двери мальчик, хотя, похоже, приказ капитана привел его в некоторое замешательство. Чуть поколебавшись, он с тревогой взглянул на Дженну: — Как вы считаете, мэм, Мэг поправится?
— Не волнуйся, — нахмурившись, ответил за нее капитан, видимо, недовольный тем, что мальчик обратился к пленнице, а не к нему, — мы не допустим беды.
Лицо Робина прояснилось, как будто эти ободряющие слова произнес сам господь бог, а не разбойник с большой дороги, и со словами: «Пойдемте, миледи!» он вышел из каюты.
Дженна осталась стоять, не уверенная, что ей следует подчиниться. Но разве у нее был выбор? Она целиком зависела от воли Мэлфора. Вздумай он покуситься на ее честь, здесь, на пиратском корабле, не нашлось бы ни одного человека, который бы посмел вступиться за нее, бросив вызов капитану.
Так пусть будет что будет! Дженна наклонилась к Мэг, ласково погладила ее по щеке и последовала за Робином.
Девушка ушла, но ее печальная колыбельная все еще звучала в ушах Алекса, навевая тяжкие мысли о погибших надеждах юности, о родных, которых давно не было на свете, о разлуке с отчим домом и собственной навеки загубленной жизни. Когда-то он был уважаемым человеком, который выше всего ставил свою честь…
Капитан чуть не застонал — воспоминания причиняли ему почти физическую боль. Проклятие! Теперь у него нет чести, и об этом нельзя забывать!
Сейчас для него главное — деньги. Он должен во что бы то ни стало раздобыть денег, много денег, чтобы устроить судьбу Робина и Мэг и, конечно, чтобы осуществить давний план мести англичанам за поруганную родину, за свою загубленную жизнь. Как страстно мечтал Алекс о мести! После Каллодена он и выжил только благодаря этой мечте.
Если ради своих целей ему придется потребовать за леди Кемпбелл выкуп, он не станет колебаться. Но для этого надо держаться от нее подальше, чтобы не видеть ее осуждающих глаз, не слышать прекрасного голоса, который бередит душу, заставляет вспоминать навеки утраченное счастье… Она — дочь мерзавца Кемпбелла и, значит, не заслуживает ничего, кроме презрения. К ней нельзя относиться как к обычному человеку, наделенному живой душой… Но пленница, несомненно, знала, что такое страдание, — об этом ясней ясного говорила печаль, с которой она пела о мире и покое семейного крова, о маленьком пони, которого отец подарил своему ребенку…
Размышляя, Алекс досадливо хмыкнул — господи, ну почему леди Кемпбелл не похожа на свою товарку миссис Кэрфор? Будь шотландка такой же надутой гусыней, откажись она помочь якобитским сиротам, насколько бы легче было решить ее судьбу!
Но она совсем другая, эта девушка из рода Кемпбеллов… Алекс почувствовал себя виноватым: после долгого дежурства у постели Мэг она, должно быть, очень устала и проголодалась… Тем не менее упрямица не только не жаловалась, но даже попыталась отказаться от очевидной привилегии — права отдыхать в его каюте. При мысли о ее отказе Алекса охватило негодование — как она посмела подумать, что он может покуситься на ее честь! Впрочем, чего ждать от Кемпбеллов…
Нет, она непременно должна перейти жить в его каюту, а он пока устроится где-нибудь еще, на худой конец, в одном из гамаков — видит бог, ему случалось ночевать и с гораздо меньшими удобствами. Все равно в последние дни он почти не спал, а ворочаться без сна на койке, пусть даже такой удобной, как у него, — мука-мученическая…
Поднявшись на палубу, Алекс глубоко, всей грудью вдохнул свежий воздух и осмотрелся — на востоке небо над горизонтом посветлело, предвещая скорый восход солнца.
Он любил эти короткие мгновения, потому что при свете нарождавшегося дня даже самое безумное, самое потаенное его желание — обрести когда-нибудь семью, детей, вернуть себе доброе имя, жить спокойно и счастливо — не казалось таким уж неосуществимым. Но в глубине души Алекс всегда понимал, что этой мечте никогда не сбыться.
Может быть, мисс Кемпбелл тоже считала, что ей уже никогда не обрести семейного счастья…
Черт побери, и зачем только Тэлбот взял на борт пассажиров!
Только теперь Алекс смог оценить, как ему повезло с первыми двумя трофеями — на тех кораблях не было никаких пассажиров, одни члены экипажа, и кое-кто из них только обрадовался возможности покинуть невезучий корабль.
Надо было подчиниться первому порыву и пропустить «Шарлотту», тогда бы и Мэг не пострадала, и «Ами» уже спешил бы на всех парусах в Бразилию, прочь от оживленных торговых путей, облюбованных англичанами… Теперь же он может запросто наткнуться на военные корабли неприятеля, пушки которых не идут ни в какое сравнение с пиратскими, поскольку предназначены для настоящего морского боя, а не для запугивания невооруженных купцов…
— Доброе утро, капитан, — поздоровался стоявший у штурвала первый помощник. — Фортуна пока к нам благосклонна: на горизонте ни одного паруса.
— Доброе утро, Клод. Как спалось?
— Прекрасно. А вот у вас, видимо, опять бессонница, раз вы на ногах в такую рань.
— Я просто вышел полюбоваться восходом, — пожал плечами Алекс.
— Как чувствует себя малышка?
— Неважно.
— Жаль. Она такая славная и очень храбрая.
— Нет, она глупая, непослушная девчонка.
— Вам меня не провести, капитан, — лукаво прищурился Клод. — Можете бранить малышку как угодно, но я знаю, как вы к ней привязаны.
— Я забочусь о ней, потому что она мне доверяет, — вздохнул Алекс. — А я совершил ошибку, атаковав «Шарлотту».
— Как, отказаться от такого трофея? — изумился Клод. — Мы же получили хороший куш!
— И кучу неприятностей в придачу.
— Думаю, никто из команды с вами не согласится.
— Ладно, что пользы теперь спорить. Идите-ка отдохните немного, а я поведу корабль. Кстати, можно я посплю в вашей каюте, когда вы будете на вахте?
— Вы капитан, разве я могу вам отказать?
— Понимаете, свою каюту я отдал девушке, которая вызвалась ухаживать за Мэг.
Клод удивленно поднял брови.
— Вы капитан… — повторил он безразличным тоном, но его глаза лукаво блеснули. Алекс постарался придать своему лицу самое мрачное выражение, на которое только был способен, но это не помогло: берясь за штурвал, оставленный первым помощником, он услышал за спиной его сдавленный смешок.
Разбуженная горячими лучами полуденного солнца, Дженна сладко потянулась и перекатилась на другой бок, благо койка, широкая и удобная, позволяла понежиться всласть.
