– Когда они хотят пристать к берегу?
– Еще сегодня ночью. Мы должны выждать. Они будут осторожны. Если негров ухватят, их головы будут украшать завтра берег Видаха. Это они знают. Мы белые. Они нам не помогут, но у них будет достаточно своих забот. Это наш шанс. – Чарльз вытащил из-под рубашки пробковый пояс. – Это я вам принес, на всякий случай.
– Я умею плавать. – Каролина впервые за последнее время засмеялась. –
И все же наденьте его. Я уже видел, как тонули многие, умевшие плавать. Выходите на палубу, только когда стемнеет. А до того выспитесь, как следует. Ночь будет длинной. – Он пошарил руками по золоченой планке стенной обшивки. От его нажатия часть обшивки отодвинулась, и показалась ниша со встроенной в нее лежанкой. – Ну вот. А то я даже удивился. Не такой бедный капитан работоргового корабля, чтобы его гости спали на нарах. – Тарр посмотрел на нее. – Вы сможете заснуть?
– Я буду спать как убитая, – улыбнулась она.
Сидя на краю кровати, она прислушивалась к быстро удаляющимся шагам Тарра. Провела рукой по прохладному шелку покрывала, как по чему-то давно забытому и желанному. Она будет спать без мыслей, без сновидений, глубоким, восстанавливающим силы сном.
« Сан-Доминго» с потушенными огнями скользил в ночи. Застывшими тенями негры молча сидели на верхней палубе, почти слившись со стойками и свернутыми канатами. Они напряженно всматривались в темноту, пытаясь увидеть перед собой побережье. Африка – земля их рабства и их грез. Каролина, смотревшая с капитанского мостика на палубу, тоже обгоняла мыслями корабль. Навязчивая идея, что «Алюэт» мог бы оказаться в гавани Видаха, за вечер так укрепилась в ней, что временами она забывала, что это не более чем безумная мечта. Можно было лишь суверенностью сказать, что один чело-зек точно ожидал ее: Чезаре Санти. Еще не встретившись с ним, она будто уже знала его. Что несгибаемую волю, безжалостность, упорство в достижении цели, однажды поставленной перед собой. Он хотел перемирия с герцогом, и она была этому ценой. Как основательно он должен был изучить характер герцога, чтобы действовать наверняка!
Над ней тихонько бились паруса, вокруг шла повседневная жизнь: Чарльз Тарр, в руках которого вращался штурвал, голос Никанора, сообщавшего Тарру глубину воды.
Движение прошло по кораблю, когда Септимус вышел из своей каюты. На секунду он замер. Леопардовая шкура покрывала его голые плечи, он стоял, как маг, безмолвно заклинающий варварские силы, Дремавшие в мужчинах и женщинах, обративших к нему свои лица. К нему потянулись руки, все стремились дотронуться до него или хотя бы до края его одеяния. Септимус шагал, глядя вокруг невидящими глазами, будто находился в трансе. Мерцающими точками, не отличимыми от звезд, сквозь черноту ночи стали пробиваться первые береговые огни. Легкий бриз приносил прохладу. Быстро приближался берег, настоящий лабиринт из лагун. За ними виднелись рифы, фортификационные укрепления.
Никанор побежал на нос и давал оттуда Тарру лоцманские команды. Сын капитана знал здесь каждое мелководье, каждый фарватер. Вдалеке показался красный свет маяка. Неожиданный ветер донес откуда-то звуки волынки. С корабля, стоявшего на якоре вне пределов лагуны, раздался окрик.
«Фэйр Розамунд» – прочла Каролина на освещенной носовой части. Английский корабль. У Каролины кровь застучала в висках. Она, не мигая, смотрела на Тарра, но тот только покачал головой, показав взглядом на палубу. Они бы не дошли даже до поручней. Их судьба была связана с судьбой негров, как если бы они были скованы одной цепью.
От Септимуса не укрылось с трудом подавляемое беспокойство белых. Он знал, что они замышляли бегство, и чувствовал, что тот же рок, который привел эту женщину в его руки, вырвет ее у него. Сознание, что удержать богиню своих грез выше его сил, лишь подстегивало его вожделение. Он молча стоял около нее, вновь потрясенный совершенной красотой ее черт. От них исходило нечто такое, что говорило ему: ни одному мужчине не удастся добиться силой ее любви, нужны другие, неземные силы, демонические, которые обитали, к примеру, в его накидке. Он помедлил. Ему самому это показалось предательством, накликиванием беды. Но он не мог поступить иначе. Септимус снял шкуру со своих плеч и набросил на нее.
– Ночь прохладная.
Бесшумно свернулся кливер. «Сан-Доминго» сбрасывал скорость. Шорох пробежал по палубе. Словно выпущенные призраками, заскользили в воду лодки со шлюпбалки.
Плотно примкнув друг к другу, шли к берегу шлюпки. В одинаковом ритме опускались в воду весла. Мимо проплывали буи, морские знаки с полощущимися на ветру вымпелами. К монотонному звуку погружаемых весел и рассекаемой ими воды примеривалось что-то еще. Лодки отплывали от берега и устремлялись к стоящим на якоре кораблям, звенели цепи… Это был час, когда работорговые суда принимали на борт свой живой товар.
Молча гребли негры. Они, казалось, даже не дышали. На Каролину, сидевшую рядом с Тарром, это молчание действовало как путы, не дававшие ей говорить с ним. Лишь взглядами, брошенными украдкой, да жестами могли они общаться друг с другом.
«Когда?» – спрашивали ее взгляды.
«Не спеши!» – отвечали его.
На мелководье вода стала прозрачной, и наконец песок тихо заскрипел под носом шлюпки. Она яростно закачалась, когда несколько мужчин спрыгнули за борт. По грудь в воде, они вытащили шлюпку на берег.
Негры собрались на узкой кромке берега, от которой даже в ночной темноте исходило нежное перламутровое сияние миллионов раздробленных ракушек. Перед ними высились крутые рифы, за ними простиралось море. Никто не оглядывался назад. Лишь одного человека заметила Каролина, который не мог отвести глаз от моря: Никанор Велано. Его взгляд все время возвращался к кораблю, подхваченному морским течением и уносимому в океанские просторы. Септимус, вновь с леопардовой шкурой плечах, возглавлял шествие по крутым тропкам, протоптанным ногами рыбаков и искателей жемчуга, которые веками спускались этой дорогой к морю. Дойдя до вершины, он остановился и молча оглядел широкую, простирающуюся у его ног равнину. Каждый раз, когда он представлял себе этот момент, его захлестывало небывалое счастье. А теперь, достигнув цели, он не испытывал ничего, кроме тревоги. Если они свернут налево, попадут под защиту пальмовой рощи. Но там, где в тени деревьев белые часовые из форта встречались с черными девушками, слишком велика была опасность, что их обнаружат. Им придется выбрать путь по открытой равнине.
– Будьте все время рядом со мной, что бы ни случилось, – шепнул Тарр Каролине, когда караван двинулся в путь.
