– Отвечай на вопрос, Джасмин, чтобы я был удовлетворен. Тогда обещаю самым серьезным образом обдумать то, что ты сказала. Зачем тебе понадобились пятьдесят или шестьдесят миллионов долларов?
Джасмин колебалась. Ее кузен, как продувной адвокат, никогда не задавал вопроса, на который не знал бы заранее ответа. Но если это так, тогда зачем вообще спрашивать, если ответ очевиден?
– Мне нужны деньги, чтобы поддержать кандидатуру Луиса в президенты, – тихо ответила Джасмин, потом добавила: – Но ты знал это, Арманд.
Он поднялся и обошел вокруг письменного стола.
– Да, конечно, знал. Но мне все равно хотелось услышать это от тебя самой. Потому что в течение последнего года ты повсюду создавала впечатление, особенно у Туфайли и других заимов, что я за то, чтобы Луис стал президентом. По этой причине ты почти убедила их поддержать Луиса. Но не совсем. До выборов осталось три месяца. Туфайли и другие пока что не отказались от своих планов. И они не сдвинутся с места, как бы ни устали их зады, пока я не определю свою позицию.
Джасмин старалась сдержать свою вспыльчивость. Хватит ей сидеть в этом отвратительном кресле и играть в кошки-мышки с Армандом.
– Выступишь ли ты в поддержку Луиса?
На мгновение она подумала, что он рассмеется ей в лицо, но он обманул ее предположения. Как и большинство людей, которые могут удовлетворять или отказывать в просьбах, Арманд Фремонт мог не прибегать к уничижению или насмешкам. Даже понимая это, она заморгала, как бы стараясь отвести удар, который, ей казалось, последует.
– Нет, Джасмин, я этого не сделаю, – заявил он со спокойной определенностью.
Возмутившись, она отбросила заранее подготовленную роль.
– Почему? Почему ты так поступаешь? Ты же знаешь, что других кандидатов нет. Ты знаешь, что зуамы без конца пререкаются друг с другом из-за устраивающего их кандидата, предлагают родственников, которые всем неприемлемы. Ты знаешь эти дела – да, все зависит – положение казино тоже – от компромиссного кандидата и гладкого переходного периода. Тогда почему ты не видишь того, что очевидно для всех остальных? Луис прекрасный кандидат. Если ты его поддержишь, все остальные отвалятся. Никто не посмеет соперничать с ним.
– И кем тогда станет Луис, диктатором?
– Не говори глупостей! – Джасмин рассмеялась. – Ты знаешь, что у Луиса нет такой склонности. К тому же возле него будут люди…
Только через секунду она сообразила, что попала в расставленную для нее ловушку.
– Какие люди вокруг него? – негромко спросил он.
– Ты, конечно, – ответила она, стараясь оправиться. – Другие зуамы…
– И ты тоже, не так ли?
Джасмин чувствовала, как его взгляд проникает до самых источников ее мыслей, как ждет, что ее слова переплетутся с ложью.
– Понятно, я буду с ним. В конце концов, он же мой муж.
– Ты не только будешь рядом с ним. Не считаешь ли ты, что зуамы не понимают, что за человека – получеловека – представляет собой Луис? Но ошибаются они в том, считая, что если Луис будет избран, то они станут вертеть им. Они недооценивают тебя, Джасмин. Я бы на твоем месте просто оскорбился. Сказать по правде, ты, а не Луис, станешь управлять Ливаном. Ты хочешь потратить миллионы на себя, а не на него, приблизиться к трону. – Арманд улыбнулся. – А этого-то я никогда и не допущу.
Она отступила назад, красные складки платья каскадом ниспадали с бедер. Ее глаза сверкали безумием, что говорило о ненависти или страсти.
– Ты не допустишь. Действительно, Арманд, зачем строить из себя шута горохового? Передо мной-то ты можешь не разыгрывать бессребреника. И ты, и казино имеют в этом большую ставку. Если к власти придет не тот мужчина, то это может принести вред, даже закончиться трагически.
– Или не та женщина. Меня не так тревожит твое стяжательство. Это я могу понять. Я испытываю отвращение к твоей жажде власти, к наслаждению, которое ты испытываешь, повелевая другими. Быть обязанным тебе или твоим капризам все равно что сидеть в яме в ожидании выкупа.
Джасмин вплотную приблизилась к нему. Она так разгорячилась, что от ее тела шел запах.
– Ты прав, Арманд. Я позабочусь о том, чтобы Луис вел себя правильно. И гарантирую, чтобы в первую очередь была вознаграждена наша семья. Ты считаешь, что знаешь меня, но многого ты не видел, не испробовал, не испытал. Ты человек широкого кругозора, но ты еще обследовал не все горизонты. Для этого тебе достаточно лишь протянуть руку.
Она стояла так близко, что Арманд ощущал большую с ней интимность, чем если бы она бросилась ему на шею.
– Уходи, Джасмин, – прошипел он. – И пойми одну вещь. Если вы с Луисом станете продолжать ваши глупости, то я положу этому предел. Его я накажу и отпущу. Тебя же я сломаю!
Джасмин почувствовала, как силы покидают ее. Она так близко подошла к черте. В какой-то момент ей показалось, что в его костях началось потрескивание капитуляции. Но этот момент миновал.
– Это будет нелегко, Арманд. – Она улыбнулась. – Совсем нелегко. И я не поставлю эти слова тебе в вину. Уверена, что ты их пересмотришь.
Катя так крепко спала, что, проснувшись, почувствовала себя отдохнувшей и энергичной. Было только начало восьмого. Через час за ней заедет Арманд. Она поторопилась принять душ и через двадцать минут вернулась в спальню. На только что застеленной кровати что-то лежало.
– Что такое?
В ответ ей улыбнулась маленькая темноволосая женщина с нежным оливковым цветом лица и карамельными глазами.
– Бонжур, мадемуазель, – поздоровалась она. – Меня зовут Мария, я – ваша горничная. Хотите примерить некоторые ваши платья?
Катя не верила своим глазам. На кровати был разложен целый набор вечерних туалетов, который мог поступить только из мастерских модельеров. Ее осмотра ждала дюжина вечерних туфель, а комод был набит шелковым нижним бельем с кружевами и оборками.
– Откуда все это взялось? – спросила Катя.
– По заказу мистера Фремонта. Катя провела пальчиками по платьям.
– Но как он узнал мой размер?
Она оглянулась, стараясь найти свой брючный костюм, но его не было. Мария понимающе улыбнулась.
– Я не могу принять это.
– Мистер Фремонт скоро возвратится, – сообщила ей Мария. – Я обещала ему, что вы будете готовы.
Катя беспомощно огляделась.
– Ну, что же. Думаю, не надо заставлять мистера Фремонта ждать, правда?
В ответ Мария широко улыбнулась.
– Вам действительно не стоило делать этого?
– Чего этого?
– Одежды… всего остального. Арманд рассмеялся:
– Но вы пока что не видели всего остального.
Белый «роллс» скользил по Гранд-Корниш, Катя спросила:
– Кто ваш шофер? Никогда не видела такого крупного мужчину!
Шофер, казалось, занимал все переднее сиденье машины, его огромные ручищи закрывали все рулевое колесо. Лысина поблескивала в мягком внутреннем освещении машины, а взглянув в зеркало заднего обзора, Катя с содроганием увидела холодные черные глаза, которые сверкнули на нее.
– Салим турок, – сообщил Арманд несколько понизив голос.
– Где вы его отыскали?
– Я специально искал такого человека. И нашел его, когда ему было всего тринадцать лет, и поверите ли, уже тогда он был почти такого же роста. Он выступал на карнавале, гнул зубами железные прутья, боролся с питоном, выполнял другие трюки, значительно менее приятные, чем названные мною. Всю жизнь к нему относились как к ненормальному, и занимался он делами, которые обычно поручаются ненормальным.
– Пока не появились вы. Арманд пожал плечами:
– Салим очень смелый, добрый человек. Он никогда не позволит обидеть вас.
Катя ждала, что Арманд продолжил рассказ, но вместо этого он запустил руку в карман своего пиджака, выудил оттуда ювелирную коробочку и протянул ее Кате.
– О, нет! Не могу принять.
– Аксессуары, – промолвил Арманд.
Катя ахнула, когда раскрыла коробочку. Внутри находилось бриллиантовое ожерелье, двойная цепочка которого замыкалась вокруг огромного сверкающего рубина.
Катя покачала головой:
– Не могу принять этого…
– Тогда считайте, что вы получили это напрокат на сегодняшний вечер.
Катя пристально смотрела на прекрасные камни, лежавшие у нее на коленях. Но только когда машина подъехала к казино, она быстро защелкнула ожерелье на своей шейке.
С наружной стороны казино заливали красные, голубые, белые огни, что само по себе было великолепно. Но для Кати, на которую нахлынули детские воспоминания о ее единственном посещении этого заведения, все здесь показалось царственно великолепным, лучше всяких сравнений.
На обитых панелями стенах холла висели очень дорогие гобелены, в залах толпились разодетые мужчины и женщины, которых влекли сюда ожидавшие их веселье и, если повезет, выигрыш. Раздавался смех и звучали голоса на дюжине разных языков – от арабского до австралийского варианта английского. Швейцары и носильщики в красных мундирах и фесках сопровождали прибывающих в ресторан «Синяя птица», в залы для игр, а пришедших на спектакль – на второй этаж.
