Она открыла письмо Коры.
«Тимоти не приходил домой уже две ночи. У Элспет режутся зубки. Малютка похожа на тебя. Скучаю. Люблю».
О боже.
Прошло всего две ночи, сказала себе Ева. Муж Коры еще может вернуться домой. Но страх уже запустил в нее свои когти. Ева почувствовала, как в груди разливается холод. «Он еще может вернуться домой», — шептала она как молитву, глядя в окно невидящими глазами.
Спустя два дня после победы Евы на «королевском корабле О’Флаэрти» к ней явилась с официальным визитом первая посетительница. О приходе гостьи доложил лакей.
— Леди Уэррен, вас хочет видеть некая мисс Джозефина Чаринг.
Ева тотчас с радостью отложила пяльцы с вышиванием, которым безуспешно пыталась заниматься, слизнула с уколотого иголкой пальца капельку крови и вскочила на ноги.
— Как я выгляжу, Хенни? Достаточно респектабельно?
Служанка отбросила в сторону шитье, смерила Еву придирчивым взглядом, затем достала из кармана фартука фишю и кинула хозяйке. Торопливо нацепив его на шею, Ева заправила концы за корсаж платья, чтобы прикрыть грудь.
— Пойду-ка я изображу горничную, — с довольным видом пробормотала Хенни и поспешно исчезла за дверью.
Ева выпрямилась, расправила плечи и повернулась к лакею.
— Проводите ее в гостиную, пожалуйста.
Однако мисс Чаринг появилась не скоро. Она шла медленно, переставляя ноги осторожно, с опаской, будто ступала по раскаленной лаве или боялась поскользнуться и запачкать подол платья безнравственностью. Джозефина испуганно вертела головой, разглядывая круглыми от удивления глазами выстланный мраморными плитками пол, стены, лестницу и мебель.
— Доброе утро, мисс Чаринг. Своих любовников я держу на третьем этаже, так что можете не опасаться, здесь вы их не увидите.
Мисс Чаринг вздрогнула.
— Правда? И они не возражают?
— О, ради всего святого, разумеется, здесь никого нет. Дом совершенно пуст, и я рада вашему обществу. — Она очаровательно улыбнулась. — Где взять время на любовников, когда бедняки Суссекса нуждаются в нашей помощи?
— О… конечно, — робко согласилась мисс Чаринг и после небольшой паузы добавила почти с надеждой: — Наверное, любовники… требуют внимания.
— Иногда. Однако умные женщины знают, как их усмирить.
Она тепло улыбнулась, давая понять гостье, что это всего лишь шутка.
Глаза мисс Чаринг цветом напоминали васильки, и, зная об этом, она украсила шляпку васильковой лентой. Ее приятное круглое лицо с мягкими, немного смазанными чертами казалось нежным и пухлым, как уютная подушка. Белокурые кудряшки пушистой бахромой свисали на лоб.
— Хотите чаю? С лепешками? Думаю, они свежие.
— Благодарю вас, леди Уэррен. Вы очень добры. — Ева жестом отдала распоряжение ожидавшему у дверей лакею. — Моя матушка не знает, что я здесь, — продолжала Джозефина. — Боюсь, она не вполне одобряет вас. — Еве показалось, что и сама мисс Чаринг тоже не вполне ее одобряет.
— Что ж, жаль. Как же мне заслужить одобрение?
Мисс Чаринг явно не уловила иронии в словах графини.
— Возможно, когда она познакомится с вами, ее мнение изменится. Уверена, вы ей понравитесь. Через две недели состоится торжество с музыкой и танцами. Ходят разговоры, что вас тоже пригласят.
— Ходят разговоры? Неужели? Прелестно. Я в восторге, — с нескрываемым сарказмом отозвалась Ева, хотя ее невольно тронула наивность мисс Чаринг — похоже, девчонка считала леди Уэррен неотразимо привлекательной.
Внезапно в отдалении послышался какой-то глухой стук, за ним последовало дребезжание и позвякивание. Шум все нарастал, неумолимо приближаясь.
Застыв на месте, мисс Чаринг вытянула шею и осторожно повела головой.
— Леди Булман… вы слышите?..
Несколько мгновений спустя в комнату тяжелой поступью вошла Хенни, неся чайник с чаем, чашки и блюдо с горкой свежеиспеченных лепешек, которые источали божественный аромат. Мисс Чаринг, в изумлении округлив глаза, испуганно вжалась в кресло и ощетинилась, словно еж при виде незнакомого хищника.
С грохотом поставив поднос на чайный столик, Хенни одобрительно улыбнулась дамам и гренадерским шагом направилась к двери.
Мисс Чаринг долго смотрела ей вслед, пока та не скрылась из вида. Возможно, желала убедиться, что горничная действительно ушла и не собирается возвращаться.
— Это Хенни, — любезным тоном объявила Ева вместо объяснения. — Можно попросить вас разлить чай?
— С удовольствием, — вежливо отозвалась мисс Чаринг глухим, слабым голосом.
В наступившей тишине хозяйка и ее гостья сделали по глотку чая.
— Должна признаться, леди Булман, я пришла к вам сегодня неспроста, — отважилась заговорить Джозефина. — В беседе с миссис Снит вы обмолвились, что умеете добиваться желаемого. И обещали поделиться опытом, если нам понадобится совет, как обращаться с мужчинами.
— Да, действительно, я это говорила.
— Дело в том, что… я хотела бы… покорить одного мужчину.
— Прекрасная цель, — решительно поддержала девушку Ева. «Хотя, возможно, несколько крамольная», — подумав, добавила она про себя. Пожалуй, у матери мисс Чаринг были все основания не одобрять леди Булман.
— Я никогда еще никого не очаровывала, насколько мне известно. Хотя кто знает?
Еве так и хотелось ответить: «Подаренные драгоценности — верный знак».
— Ну, — осторожно начала она, — часто многое зависит от того, о каком мужчине идет речь.
Мисс Чаринг перевела дыхание, набираясь мужества, и взволнованно сплела пальцы.
— Это… преподобный Силвейн. — Она произнесла имя пастора сдавленным голосом, полным скрытого страдания. Ева заподозрила, что многие в Пеннироял-Грин шептали это имя с тем же чувством. — Мне кажется, его последняя проповедь… о любви к ближнему… возможно, предназначалась мне, — смущенно призналась Джозефина. — Потому что пастор всегда улыбается при встрече со мной. Вы видели его улыбку? Она прелестна, не правда ли?
Ева не сразу нашлась с ответом. В улыбке пастора отражались самые разные чувства и мысли, однако всякий раз его улыбка завораживала.
— Думаю, я понимаю, что вы хотите сказать, — уклончиво отозвалась она.
— И, конечно, его лицо, — добавила мисс Чаринг тоном, не терпящим возражений. — Им никогда не устаешь любоваться. Вы-то, наверное, в Лондоне видели немало красивых лиц, так что, возможно, и не заметили.
Верно, мысленно согласилась Ева. Она, пожалуй, не обратила особого внимания на внешность преподобного. Разве что запомнила ямочку у него на щеке. И синие глаза. И еще форму рта, разноцветные пряди волос, широкие плечи. Мускулистые руки.
— Пожалуй, его можно назвать красивым, — рассеянно признала Ева.
Ей вдруг вспомнились бедра пастора, и картина представилась так явственно, что у нее на мгновение перехватило дыхание.
— Преподобный Силвейн никогда не забывает поблагодарить меня за работу с миссис Снит. Он такой вежливый! — В голосе Джозефины слышалось восхищение, с каким другая женщина сказала бы: «Он такой богатый!» — Но я не вполне уверена в его чувствах, понимаете? Я подумала, не поможете ли вы мне убедиться наверняка.
В душе Евы поднялась буря противоречивых чувств, весьма далеких от христианского милосердия, скорее недобрых, низких, недостойных. Удивительно, если учесть, что она якобы потеряла всякий интерес к противоположному полу. «Должно быть, сказывается привычка главенствовать», — решила она. Ева принадлежала к породе победителей.
Она подавила чувства, призвав на помощь разум, хотя ей отчаянно хотелось поступить как раз наоборот. «Кажется, так и ведут себя добродетельные особы», — пришло ей в голову.
— Что ж… давайте подумаем. В вашем присутствии преподобный Силвейн ведет себя иначе, чем другие молодые люди?
— Трудно сказать… я едва замечаю других молодых людей, когда он рядом, — сконфуженно призналась мисс Чаринг.
— Позвольте, я попытаюсь объяснить. Случается, что молодые люди… теряют дар речи, приблизившись к вам?
